Столетняя война. Том III. Разделенные дома - Джонатан Сампшен

бегущими. На улицах появились ткачи, чтобы приветствовать гентцев. "Мы с вами!", — кричали они. Людовику Мальскому удалось прорваться и укрыться в замке, откуда он попытался организовать контратаку. На рыночной площади, под сенью большой колокольни суконного цеха, верные графу гильдии, мясники, рыботорговцы, оружейники и скорняки построились в ряды, чтобы защитить свой город. Граф повел своих воинов по улицам, чтобы подкрепить их. Но не успел он дойти до рыночной площади, как туда ворвались гентцы и брюггские ткачи. Союзники графа были перебиты, а его отряд был вынужден повернуть назад. Сам Людовик укрылся в лачуге, встроенной в городские стены. Ночью он бежал через окно, переплыл ров и ушел пешком по полям[642].

Несмотря на поддержку, которую он получил от ткачей, Филипп ван Артевелде обращался с Брюгге как с завоеванным городом. В Брюгге был размещен гентский гарнизон, а два капитана, Питер ван ден Босше и красильщик Питер де Винтер, были назначены его губернаторами. На следующий день после битвы жителей собрали на большой площади перед монастырем Сент-Катрин, за стенами, и заставили принести клятву верности новому режиму. На город была наложена большая контрибуция, а многие видные горожане были собраны и отправлены в Гент в качестве заложников ее выплаты. Трое ворот были снесены вместе с тридцатью футами стены по обе стороны, а обломки использованы для засыпки рвов. Гентцы разграбив резиденцию графа в замке, в течение трех дней ходили по улицам, грабя дома богачей и тех, кто был связан с правительством Людовика. Но главной их целью были продовольственные склады. Зерно, мука, вино и солонина были захвачены и погружены в сотни повозок, чтобы утолить голод в Генте.

Политические последствия битвы были драматичными. Блокада Гента была прорвана. В Ипре ткачи захватили город и направили Филиппу ван Артевелде заверения в своей покорности. Там его считали героем. Весь приморский регион на западе последовал примеру Ипра. Куртре выгнал офицеров графа. К концу мая 1382 года правительство Людовика Мальского потерпело крах в большей части фламандскоязычной Фландрии. Сам же Людовик Мальский, после ряда приключений, в конце концов добрался до франкоязычного города Лилль, а примерно в начале июня удалился в свой замок Эден в Пикардии[643].

Офицеры Людовика Мальского сохранили контроль над тремя валлоноязычными кастелянствами южной Фландрии. Но единственными местами во фламанскоязычных регионах, которые все еще удерживали его сторонники, были два города Уденарде и Дендермонде. Это были незначительные города, но они имели огромное стратегическое значение, так как позволили Людовику перекрыть реку Шельда по обе стороны Гента. Главным местом последующей борьбы был Уденарде. За три года, прошедшие с начала гражданской войны, этот город пострадал больше всех во Фландрии. Он неоднократно подвергался артиллерийским обстрелам, его стены были частично разрушены, торговля уничтожена, а большая часть населения покинула город и переселилась в другие места. Людовик послал отряд из 450 элитных солдат под командованием фламандского дворянина Даниэля ван Халевейна, чтобы удержать остатки городских стен, зданий и испуганных жителей. Халевейн и его люди приготовились сражаться до конца. Они разрушили все здания за стенами на расстоянии полета стрелы и отогнали большую часть своих лошадей. Женщин и тех, кто был слишком стар или молод, чтобы сражаться, изгнали из города. Были созданы запасы продовольствия. Гент бросил все свои силы против Уденарде. В начале июня 1382 года под стенами собралась огромная армия, собранная из жителей Гента и подвластных ему городов. Она была усилена отрядом профессиональных наемников, включая около 300 английских лучников, большинство из которых были дезертирами из гарнизона Кале, привлеченные высоким жалованьем. Наплавные мосты были переброшены через Шельду с верху и с низу по течению, чтобы перекрыть доступ к городу по воде. Осадные машины были установлены вокруг стен и бросали в город большие каменные ядра. Перед главными воротами была установлена пороховая артиллерия, в том числе огромная бомбарда, грохот выстрела которой был слышен более чем за двадцать миль. Во всей Фландрии борьба приобрела всю жестокость классовой войны. Сторонники графа были признаны вне закона. Многие из них бежали в валлонские области или во Францию. Сельские особняки дворян и богачей подвергались нападениям и сожжениям во время набегов из городов. В замке графа в Мале толпе из Брюгге показали колыбель, в которой Людовика кормили в младенчестве, и купель в часовне, в которой его крестили. Брюггцы разбили их на мелкие кусочки и отправили в качестве трофеев в Гент[644].

Крах правительства Людовика Мальского во Фландрии произошел как раз в тот момент, когда английский Парламент собирался в Вестминстере. Это открыло стратегические возможности, о которых даже не мечтали эмиссары Филиппа ван Артевелде, когда находились в Англии. Однако это также вызвало ожесточенные дебаты, которые в той или иной форме продолжались в течение следующих трех лет, между теми, кто хотел ухватиться за возможность вмешательства во Фландрии, и теми, кто, был связан с Джоном Гонтом, и был твердо намерен использовать любую английскую армию, доступную для войны за границей, для укрепления позиций графа Кембриджа в Португалии. Португальский канцлер Луренсу Анес Фогаса, дипломат и убежденный англофил, недавно прибыл в Англию, чтобы внести свой вклад в борьбу за южное направление английской политики. Однажды король Португалии назвал его человеком с "крестом Святого Георгия, начертанным на его сердце"[645].

Когда Ричард Скроуп, 8 мая 1382 года, произносил традиционную речь перед собравшимся Парламентом, он объявил о плане отправить молодого короля за границу с армией в 6.000 человек, но он не уточнил, куда направится армия, кроме как "во Францию". Это, должно быть, усилило подозрения парламентариев, которые научились не доверять военным предприятиям правительства и уже умыли руки от кастильских амбиций герцога Ланкастера. В итоге это не имело значения. Палата Общин категорически не желала рассматривать вопрос о предоставлении военного налога вообще, за исключением чисто оборонительных целей. Дебаты в основном касались плана займа 60.000 фунтов стерлингов под парламентскую гарантию — вариант схемы, которую Парламент уже отверг, когда Джон Гонт предложил ее в феврале. Это было трудное время для заимствования денег, тем более такой большой суммы. Парламентарии предложили лордам назначить комиссию из купцов, которая бы их проконсультировала. Было назначено четырнадцать купцов, половина из которых были лондонцами. Среди них были Джон Филпот, бывший мэр, участвовавший в ряде предыдущих королевских займов, и богатый бакалейщик Николас Брембре. Они были настроены более пессимистично, чем финансисты, которые рассматривали этот вопрос в марте, и заявили, что деньги не могут быть собраны даже при наличии парламентской гарантии. Они напомнили Палате Общин о судьбе банкиров, которые выручали правительство во время предыдущих финансовых кризисов: Поула, Уэзенхема, Уолвейна, Киритона. Все эти банкиры предыдущего поколения были вознаграждены преследованиями и банкротством. Самое большее, что могли бы сделать их преемники, — это гарантировать возврат таких займов, которые парламентарии захотят выдать из собственных карманов. Парламентарии намека