Скарамуш. Возвращение Скарамуша - Сабатини Рафаэль

– Я заметил. Вы здесь жиреете. И не только это. – Таким образом Андре-Луи сразу же взял инициативу в свои руки. Мэр, который пришел задавать вопросы, обнаружил, что сам оказался в роли вопрошаемого. И плохо скрытая угроза, которая проглядывала в грубых манерах эмиссара, в его агрессивном тоне, в суровом и презрительном выражении его угловатого лица, мгновенно сбила с Фуляра всю спесь и превратила его в подобострастного и послушного слугу. – Прежде чем мы перейдем к делу, гражданин мэр, взгляните на этот мандат и ознакомьтесь с моими полномочиями. – Андре взял со стола удостоверение агента Комитета общественной безопасности и протянул Фуляру.

Мэр робко шагнул вперед. Он пробежал глазами документ и вернул его владельцу.

– Я к вашим услугам, гражданин агент. Располагайте мной, как сочтете нужным.

– Мы ждем вашего председателя и вашего коменданта. – Андре-Луи нетерпеливо постучал под столом ногой. – Вы тут не слишком торо́питесь, в этом вашем Блеранкуре.

Пока он говорил, дверь открылась. Хозяин гостиницы объявил:

– Гражданин председатель и гражданин комендант.

Названные персоны вошли в комнату с высокомерным видом. Тюилье, местный деспот и провинциальный проконсул, был другом и агентом Сен-Жюста, и близость к великому человеку создавала надежный фундамент для его самоуверенности. Этот энергичный, не слишком рослый малый со смуглой кожей, черными сальными волосами и неприятным лицом, которому тяжелая, выступавшая вперед нижняя челюсть придавала свирепое выражение, шел впереди. За ним следовал лейтенант Люка, возглавлявший местный отряд Национальной гвардии и формально именовавшийся комендантом. Светловолосый молодой офицер производил впечатление человека добродушного и любезного. В синем мундире с белой отделкой и красными эполетами он выглядел почти как дворянин.

Андре-Луи оглядел своих посетителей. Он не поднялся с места, выражение его лица, как и прежде, было недовольным. Мгновенно оценив по достоинству гражданина Тюилье, он не дал ему раскрыть рта и прибег к той же тактике, которая так успешно зарекомендовала себя в случае с мэром.

– Вы заставили меня ждать вас. При прежнем режиме чиновники могли позволить себе безнаказанно тратить впустую свое и чужое время. Теперь положение изменилось. Время чиновника принадлежит нации.

Тюилье, так же как и мэра несколькими минутами раньше, явно потрясло такое обращение. Сколь же огромна должна быть власть человека, который позволяет себе подобный тон в разговоре с председателем Революционного комитета! Но поскольку самоуверенность Тюилье покоилась на более прочном основании, чем самоуверенность мэра, ее было не так легко разрушить. Опомнившись, он надменно изрек:

– Вам нет необходимости напоминать мне о моем долге, гражданин.

– Надеюсь, вы правы. Но если я замечу такую необходимость, то сделаю это без колебаний. Лучше взгляните сюда, гражданин председатель. – И Андре-Луи снова предъявил свой мандат.

Тюилье разглядывал документ долго и внимательно. Среди других подписей он заметил и росчерк Сен-Жюста. Мандат произвел на него тем большее впечатление, что председатель имел весьма смутное представление о функциях агентов Комитета общественной безопасности. Прежде он уже сталкивался с одним или двумя порученцами правительства и знал, насколько широки их полномочия. Агент Комитета общественной безопасности встретился ему впервые – и неудивительно, поскольку агентов никогда не посылали с подобными поручениями. На это и рассчитывал Андре-Луи, полагая, что о его полномочиях будут судить по его поведению: чем более заносчиво он будет держаться, тем больше шансов, что его власть сочтут неограниченной.

– Передайте документ коменданту. Он должен знать, на каком основании я буду отдавать ему приказы, если возникнет такая необходимость.

Это было явным посягательством на чужие права. Тюилье нахмурился.

– Если у вас будут приказы для коменданта, он получит их от меня или от мэра.

Андре-Луи смерил его суровым взглядом.

– Пока я нахожусь в Блеранкуре, Национальная гвардия будет получать приказы и от Комитета общественной безопасности, через меня, его представителя. Я хочу, чтобы вы это четко себе уяснили. Я здесь не для того, чтобы в игрушки играть или спорить о формальностях. Я здесь по делу. По серьезному делу. Давайте перейдем к нему. Буассанкур, подай гражданам стулья.

Буассанкур поставил перед столом три стула, и вся троица села лицом к Андре-Луи и выжидательно посмотрела на гражданина агента. Мэр растерянно моргал красноватыми глазками, Тюилье сохранял надменное выражение лица, Люка с независимым видом развалился на стуле и поигрывал саблей.

Андре-Луи откинулся на спинку стула и хищно разглядывал представителей власти Блеранкура.

– Итак, – неспешно заговорил он, – этот невинный с виду провинциальный городишко оказался прибежищем реакционеров, оплотом заговора против Республики, единой и неделимой.

Тюилье попытался было вставить слово:

– Но это было…

– Не перебивайте меня. Я осведомлен о том, что здесь было. И мой визит сюда связан с делом, которое привело к аресту этого Торена.

Для Тюилье наконец все прояснилось. Этого агента прислал в Блеранкур сам Сен-Жюст. Прислал, чтобы тот добыл – а если понадобится, то и сфабриковал – доказательства, позволяющие отправить обманутого мужа госпожи Торен на гильотину. Тюилье отчетливо понял, в чем состоит его долг. Он обязан работать рука об руку с этим ловким и умелым агентом комитета. Хмурое, настороженное выражение его лица сменилось сочувственно-серьезным.

– Ах да. Это весьма прискорбный случай, гражданин агент. Блеранкур не может вспоминать о нем без стыда.

Ответ Андре-Луи привел его в полное замешательство:

– Я смог бы лучше думать о Блеранкуре, да и о вас, если бы вы представили мне какие-либо свидетельства вашей готовности вырезать эту раковую опухоль.

– Что вы имеете в виду?

– Послушайте, гражданин, не стоит со мной шутить. Где доказательства вашей доброй воли, вашего патриотического рвения?

– Но разве мы не арестовали негодяя Торена, разве не отправили его в Париж, чтобы он предстал перед судом?

– За участие в заговоре, – со значением произнес Андре-Луи и сделал выразительную паузу. – Ну же! Где остальные? Где другие заговорщики? Где сообщники этого мерзавца? Вы их уже арестовали?

Тюилье начал терять терпение:

– О чем вы говорите? Нам ничего не известно о других.

– Вот как? – Андре-Луи вскинул брови. На его лице внезапно появилась саркастическая улыбка. – Вы, кажется, собираетесь меня уверить, что в Блеранкуре человек может организовать заговор в одиночку? Это что, особенность жителей вашего края?

Мэра поразила проницательность этого замечания.

– Силы небесные! – воскликнул он и повернулся к Тюилье. – Ну конечно, у этого типа должны были быть сообщники! Человек не может участвовать в заговоре один. Гражданин агент совершенно прав.

– А, вам тоже так кажется? Я рад, что Блеранкур не лишен здравомыслия, хотя и приходится прилагать усилия, чтобы его обнаружить. Что ж, гражданин председатель, вы оказались не слишком бдительны. Вы обнаружили, что Торен – заговорщик. Вы арестовали его и на сем успокоились. Вы не взяли на себя труд установить сообщников этого малого. Честное слово, полагаю, Комитету общественной безопасности самое время разобраться в этом вопросе.

Андре-Луи взял карандаш и быстро написал на бумаге несколько строк.

Мэр выглядел совершенно ошеломленным. Тюилье снова нахмурился, но промолчал. Он сознавал, что чем меньше он скажет, тем лучше. Дело обстояло совсем не так, как ему казалось вначале, и с его стороны разумнее всего было предоставить Сен-Жюсту разбираться с этим наглым, пронырливым молодым агентом и не вмешиваться в ситуацию самому. Люка в продолжение всей беседы сохранял непринужденный, заинтересованный вид. В конце концов, он был лишь инструментом исполнительной власти и не нес никакой ответственности за ее изъяны и упущения.

Андре-Луи поднял взгляд, и Тюилье понял, что этот нахальный молодой проныра вовсе не собирается оставлять его в покое.