Кошачий эндшпиль - Павел Андреевич Кузнецов

блеснув на неё взглядом. — Нет, валькирии не такие. Последний наш поход в ресторан закончился столкновением с охранителями и визитом к мэру. А прогулка… прогулка вылилась в зачистку резиденции мафиозного клана. Нет, для Викеры, как и для остальных сестёр, прелюдия — это борьба, огонь, страсть. Почувствовать своего любовника пленённой пташкой в болевом захвате, ощутить его поваленным на маты после сшибки… А эти всплывающие в памяти картины боевых приёмов в недавнем спарринге?.. Воспоминание об исполненном стремительности и опасности движении партнёра, его отчаянный, смелый бросок, красота распластанного в ударе тела… После такого особенно остро ощущаются страстные поцелуи на шелковистой чувствительной коже… Или протянувшиеся по бёдрам когти, виртуозно проходящиеся по нервным центрам, неотвратимо погружающие в безумие страсти… Тут уже одним языком партнёра не обойдёшься — хочется куда большего, хочется всего и сразу.

— Ты… очень образно рассказываешь, — пискнула Амна, тщетно борясь с собой в попытке отстраниться. — Я даже почувствовала что-то… такое…

— Горячо?.. Внизу?..

— Кошак… нельзя же так!.. — ладошки упёрлись мне в грудь, когда я попытался навалиться на девочку.

— А если так?.. — по внутренней стороне бедра гостьи поползли белёсые острия. Она вздрогнула, вскинулась, но быстро опала, когда вторая ладонь легла на бедро чуть ниже талии и начала охватывать когтями ягодицу.

— Что ты со мной делаешь…

Она не удержалась, сама подалась навстречу. До того отталкивающие ладошки змеями обвили мою шею, притискивая ко мне её разгорячённое тело. Однако один только жадный поцелуй, в котором ко мне прижалась девочка, не в силах был совладать с вскипевшей в подруге страстью — зато я отлично знал средство лечения этого волнительного «недуга». Прежде, чем Амна осознала, что вообще происходит, я запустил ладонь ей под платье, и сноровисто завладел ею. Девочка инстинктивно сомкнула у меня на торсе свои ножки. Выгнулась со стоном, отдаваясь, прогибаясь, призывно подставляя для поцелуев свою шею.

Меня не нужно было просить дважды. Я принялся покрывать ласками нежную кожу девичьей шейки. Перешёл на резное ушко. Зарылся в одуряюще пахнущее море волос. Амна же отдавалась страстно, отчаянно. Она забыла обо всём. Забыла о цели своего появления в расположении, о нежелании заниматься этим в самом начале встречи, и о многом, многом другом. Всё её восприятие сосредоточилось на ощущениях тела. Женщина чувствовала удивительно сильные и опытные руки на своём теле. Чувствовала странное давление когтей, будоражащее восприятие почище привычных ласк. Окончательно же её добивала аура сексуальности, буквально разливающаяся вокруг нас. Её хотелось пить — хотелось пить вечно!

Однако уже через полчаса градус страстности Амны начал остывать. Слишком основательно я взялся за дело. Не учёл, что передо мной недавняя внешница, которой такая чувственная фантасмагория внове, и которая банально утомляет не привыкшую к республиканскому напору женщину. Любовница начала вырываться. Сначала несмело, слабо, но потом всё более настойчиво.

— Подожди, Кошак! Я так не могу! Давай сделаем паузу!

Я разочарованно выдохнул. Разжал стальные объятия, выпуская пленённую лань. Вот и думай после этого, как вообще мог выживать в среде внешников столько лет! Не удивительно, что после первых же объятий республиканок мне окончательно сорвало крышу… Варианта не оказаться с Валери попросту не было — ни для меня, ни для неё…

— Что, котик, не удовлетворяют тебя внешницы?.. — словно прочитав мысли, изрекла в самое ухо Лайна.

Рыжая появилась совершенно неожиданно. Я натурально забыл, что на Базе сейчас не один, что здесь есть и другие кошки. В душе всколыхнулась надежда. Отпустив замученную гостью, я резко выпрямился. Впрочем, развернуться мне не позволила сама снежка. Она провела подсечку под колени и киданула меня через плечо, так что я смог сгруппироваться лишь в воздухе. Удар о пол смягчил пушистый ковёр. Однако короткой дезориентации девочке хватило, чтобы устроиться на мне так, как ей хотелось. Придя в себя, я увидел перед глазами укутанные в черноту формы бёдра. Поднял взгляд на подругу, и утонул в её зелёных омутах глаз, тронутых лёгким безумием желания. С запозданием до меня дошло, что кошка перевозбудилась увиденным — перевозбудилась нашей с Амной скоротечной игрой.

— Какой ты настойчивый… как разложил эту трепетную лань… одно удовольствие ощущать, что такой строптивый мальчик… и подо мной, — с этими словами рыжая впилась пальчиками в мои волосы… и с удивительной нежностью прижала моё лицо к сокровенному.

В душе подруги раскручивался нереальный калейдоскоп из чувств, и далеко не последнюю роль в нём играла сводящая скулы нежность — подобием моих собственных эмоций. А за спиной Лай уже занимала стратегическую позицию другая валькирия — Викера. Наставница не собиралась упускать случая поучаствовать в игре.

От резкой смены декораций Амна даже немного потерялась. Всё было тихо и мирно, они с мужчиной интересно беседовали, потом… Потом словно наваждение какое! Давно уже жрица любви не теряла голову, как какая-нибудь нецелованная девочка. Даже забыть успела, каково это… И вот теперь объект её воздыхания бессовестно кувыркался с другой. Да ладно бы с одной — с парой зараз! И третья так и норовила к ним пристроиться… От осознания всей глубины сюрреализма ситуации у Амны возникло стойкое ощущение скорого прихода безумия — если оно ещё не пришло, разумеется…

— Хороший кот. Правильный. Глядя на тебя, сомневаюсь, что это была хорошая идея — приглашать постороннюю, — голос недавней рыжей снежки вывел Амну из состояния глубокой задумчивости, граничащей с лёгким безумием. — Чтобы хоть одна вменяемая республиканка… или внешница… прошла мимо — надо быть полной дурой. И вообще. Если республиканка видит мальчика, который ей интересен, она просто не может пройти мимо. Только не в развлекательном заведении, куда в поисках жертвы собственно и приходят! А уж если и мальчик выражает готовность — тут сам космос велел перейти в горизонтальную плоскость!

— Это… Всё куда сложнее, валькирия. Женщине приходится присматриваться, выбирать, прежде чем пустить мужчину… себе в душу. Надёжность, способность взвалить на себя ответственность за семью, статус или какой другой источник благополучия… — произнося эти слова, гостья непроизвольно, в который уже раз за сегодня, пыталась наложить на эти свои принципы образ кота. Получалось, мягко говоря, не очень — а тут ещё на последних словах её грубо перебила валькирия.

— То-то ты долго присматривалась,