Царьград. Гексалогия - Андрей Посняков

– Да вот, поначалу пытались расторговаться у себя. Неудачно – уж больно много конкурентов. Потом вот кто‑то надоумил – а езжайте вы в Румелию, у ж там точно на ваш товар будет спрос. Так ведь и верно! – Лешка зябко хлопнул в ладоши. – Еще только вторую неделю здесь – а уже сколько продали! Нам еще бы месяц…

– Через месяц вы точно никуда не уедете – не перейдете перевалом. Зима, одно слово, – смотритель столь же зябко поежился и Лешка уже хотел было предложить ему вина, но побоялся – кто знает, вдруг Пурим‑бей – мусульманин, а у них пить вино – большой грех.

– Ох, и погодка, – нахмурил брови смотритель. – То дожди, то туманы… Промозгло. Так и заболеть недолго… без хорошего лекарства‑то!

– Так может, зайдем в повозку? – Алексей сразу же понял намек. – Там и полечимся – а то и я что‑то не очень хорошо себя чувствую.

Озадаченно почесав затылок, Пурим‑бей осмотрелся – редковато сегодня было на площади, прямо сказать – почти пусто. Большинство торговцев уже уехали, а кто еще оставался – сиротливо жались по углам, распродавая остатки товара. Местных же сегодня и вообще почти не было, что и сказать – начало недели, не базарный день.

– Прошу, уважаемый господин Пурим‑бей, – галантно поклоняясь, Лешка сделал приглашающий жест и, повернувшись, громко позвал напарника:

– Последи за товаром. Аргип!

Сам же, радушно улыбаясь, сопроводил смотрителя к задней части повозки, где оба и уселись, свесив ноги. Лешка с улыбкой достал кувшин и кружки:

– Не откажите, господин Пурим! Верно, это хорошее лекарство.

Пурим‑бей хмыкнул:

– А ну, дай попробовать!

Видал Лешка, как люди пьют… Трактористы в «совхозе» уж такие алкоголики были, не говоря уже о слесарях! Но этот…

Намахнув кружку одним глотком, Пурим‑бей довольно прищурился и тут же махнул рукой – мол, наливай. Что Лешка и сделал… Пока кувшин сосем не опустел.

– Вот я и говорю – неплохое лекарство, – молодой человек вытащил из дорожного сундука следующий кувшин.

– Да, – наконец, отозвался смотритель. – Неплохое.

– Так что вы посоветуете насчет перевалов? Может, нам лучше в обход, северными пройти? Уж, конечно, не будь волов и повозки – так лучше бы доплыть вниз по реке до самого моря на каком‑нибудь судне…

– А вот этого я вам не советую! – перебил Лешку Пурим‑бей. – Ни того, ни другого. В первом случае – если пойдете на север – вам просто отрубит головы пограничная стража, ну а на реке вы станете легкой добычей разбойников. Тем более, повозку и волов не так‑то легко продать – вряд ли кто зимой даст за них настоящую цену.

– Что же нам делать? – Алексей посмурнел лицом.

– Оставаться здесь! – громко захохотал смотритель.

– Здесь?!

– Ничего не попишешь, уж, видно, придется вам это сделать.

– Но… товар‑то мы распродадим, наверное, уже к середине зимы, – несмело возразил Лешка. – И что дальше? Тратить вырученные деньги на жизнь? Зачем тогда ехали?

– Вот что, торговец, – хитро прищурил левый глаз Пурим‑бей. – Я вижу, ты неплохой парень, и хочу тебе помочь… Но! Один совет я тебе уже дал, и, клянусь, тем спас и твою жизнь, и жизнь твоего компаньона.

– Понял, господин смотритель…

Еще один цехин упал в небрежно подставленную ладонь. Так никаких денег не напасешься! Однако, сейчас нужно было платить, просто необходимо было – смотритель ведь не только взимал рыночные подати, но и присматривал за торговцами – что за люди, откуда, да как относятся к его ослепительнейшему величеству султану Мураду? Возможно, и доносы писал в некий турецкий аналог сыскного секрета – ведь Болгария (Румелия) уже давно принадлежала туркам. Ну, конечно же, писал… не доносы – справки. В крайнем случае, докладывал лично какому‑нибудь заместителю наместника провинции. И всех подозрительных брал себе на заметку! А Лешка с Аргипом – подозрительные? Еще как! Поэтому – никаких самостоятельных действий, пусть все, что делают лже‑торговцы кажется естественным, и – коли получиться – подсказанным надежнейшеми людьми. А кто тут, в городе, самый надежнейший и проверенный товарищ? Конечно же, господин Пурим Казыл! Ну, если и не самый надежнейший, то, по крайней мере – один из таковых.

И вот теперь, вот теперь вот, Пурим‑бей должен был дать совет… такой совет, который давно уже ждал от него Лешка.

Ну! Ну же!

– Так что вы хотели сказать, уважаемый господин Пурим?

Поставив кружку на дорожный сундук, смотритель довольно рыгнул:

– Оставайтесь здесь до весны. За это время продадите свой товар, и – чтобы не сидеть без дела – займитесь каким‑нибудь ремеслом. Разрешение, уж таки и быть, я вам выпишу… Хоть прямо завтра. Кроме торговли, умеете хоть что‑нибудь?

– Кажется, мой напарник может плести корзины, – наливая вино, нерешительно промолвил Лешка.

– О! – Пурим‑бей поднял верх указательный палец. – Корзины! Уже кое‑что. А с постоялого двора съезжайте, лучше снимите у кого‑нибудь угол – гораздо дешевле выйдет.

– О, любезнейший Пурим‑бей! – Алексей молитвенно сложил руки. – Не знаю, как и благодарит вас за ваши полезнейшие советы!

– Как‑как… – Пурим‑бей снова прищурился. – Не знает он, как же!

Еще цехин…

– Ну, как? – едва дождавшись, когда смотритель ушел, азартно поинтересовался Аргип. – Посоветовал?

Лешка устало ухмыльнулся:

– Конечно. Только сколько вина, паразит, вылакал! Готовься, с завтрашнего дня будем по очереди ходить по окрестным горам – резать на корзины лозу.

Как и советовал Пурим‑бей, парни сняли небольшую комнатку в беленом домике на самой окраине, принадлежавшем какой‑то дальней родственнице смотрителя – полной, немолодой уже, женщине с обветренным злым лицом. Звали ее Марта.

Домик окружала глухая ограда, за которой находился несколько запущенный сад – там же, за отдельную плату, «торговцы» договорились оставлять на ночь повозку с волами. Вообще‑то, если хорошенько подумать, старуха Марта драла с постояльцев безбожно (возможно, делясь с любезным родственничком). Ну, конечно, не так ломила цену, как на постоялом дворе, однако, можно было найти жилье и куда дешевле. Чего никак не нужно было ребятам – не за дешевизной они сейчас гнались, а за безопасностью. Уж ясно, Марта исполняла роль не только хозяйки, но и соглядатая – а явный соглядатай всегда предпочтительнее тайного. К тому же, в дом, на правах родственника хозяйки, частенько наведывался и смотритель, от которого много чего можно было узнать. Правда, винища, собака, пил столько, что было просто удивительно, как он еще не лопнул?!

Беседы иногда затягивались и за полночь – Пурим‑бей хмелел, и парни дотошно расспрашивали его о румелийских городах – Тырнове, Никополе, Варне. Дескать, как там насчет торговли? Есть ли условия? Много ли населения, да постоялых дворов? Можно ли договориться со стражниками об охране? А во сколько закрывают ворота? Выставляют ли на улицы рогатки по ночам? Где именно проходят дороги? А есть ли более короткие пути? И где можно напиться, напоить волов? А перевалы? Трудно ли их пройти?

Уходило и вино, и цехины. Однако, пополнялись и ценные сведения. Впрочем, уже не только через Пурима, хватало и других информаторов. Вот, скажем, хоть та же Глафира‑молочница. Крестьянка, она вместе с семьей когда‑то жила в одной деревне недалеко от Константинополя, однако высокие – высочайшие! – налоги и наглый чиновничий произвол вынудил все семейство искать счастья в иных краях. Они – а еще и другие крестьянские семьи – просто ушли к туркам.

Да, была резня, и христианская кровь щедро окропляла землю под ударами тяжелых турецких сабель, но…

Кроме кнута имелся и пряник. Налоги различались в разы, турки брали куда меньше! И, если был выбор, крестьяне – эскуссаты, зевгараты, воидаты – все чаще предпочитали уходить под власть турок.

Было и еще одно… «Ени Чери» – «новое войско», знаменитые янычары, забранные у христианских родителей в качестве «налога кровью». Это была гвардия самого султана, и вряд ли бы так близко к правителю мог попасть иной турок! Турок, кстати – презрительная кличка – деревенщина, пастух – завоеватели предпочитали именовать себя – османлы – потомки султана Османа.

А еще та ж Марта как‑то с неприкрытой завистью рассказывала о своих соседях. Бедно те жили, что и говорить, и с детьми не повезло, один сын был – да и тот хромой да тощий. Все над ним издевались, шпыняли… А потом мальчика – звали его Силяй – забрали турки. Нет, в янычары он годился – калека – но зато бедолага отличался живым умом и памятью. Выучился – и грамоте, и управленческому делу… И кто он теперь? Нет, не презираемый всеми хромоножка Силяй… А помощник визиря – Селим‑бей эфенди! И шапки перед ним все снимают за сто шагов, и гнут спины…

Всяко было.

Кстати, Пурим‑бей все ж таки оказался христианином! Но – мечтающим принять ислам. Ислам… Не так‑то легко, оказывается, было перейти в мусульманство – одного желания мало, требовалось еще и особое разрешение немаленького турецкого начальства. А невыгодно! Налоги‑то на немусульман в несколько раз больше! Потому, турки ничего не имели против православных монастырей и священников. Платите! И молитесь, кому там вам хочется.