Гоголь в воспоминаниях современников - Сборник Сборник

По свидетельству А. О. Смирновой-Россет «у Гоголя всегда в кармане была записная книжка или просто клочки бумаги. Он заносил сюда все, что в течение дня его поражало или занимало: собственные мысли, наблюдения — уловленные, оригинальные или почему-либо поразившие его выражения и проч. Он говорил, что если им ничего не записано, то это потерянный день; что писатель, как художник, всегда должен иметь при себе карандаш и бумагу, чтобы наносить поражающие его сцены, картины, какие-либо замечательные, даже самые мелкие детали. Из этих набросков для живописца создаются картины, а для писателя — сцены и описания в его творениях. «Все должно быть взято из жизни, а не придумано досужей фантазией» («Из рассказов А. О. Смирновой-Россет о Гоголе». В записи П. Висковатова. — «Русская старина», 1902, т. III, стр. 488).

396 (Стр. 512) Этот разговор касался главным образом постановки «Женитьбы» на сцене Московского Малого театра (А. Т. Тарасенков. «Последние дни жизни Н. В. Гоголя», изд. 2-е, М. 1902, стр. 10).

397 (Стр. 512) Комедия в одном действии «Провинциалка» И. С. Тургенева была впервые опубликована в «Отечественных записках», 1851, № 1 и в том же году поставлена на сцене.

398 (Стр. 512) А. Т. Тарасенков занимался психиатрией и написал ряд научных работ в этой области.

399 (Стр. 512) Этот факт подтверждается и другими источниками. Ср., напр., свидетельство О. М. Бодянского (в изложении Кулиша): «За девять дней до масляной <25 января 1852 — т. е. меньше чем за месяц до смерти Гоголя> О. М. Бодянский видел его <Гоголя> еще полным энергической деятельности. Он застал Гоголя за столом, который стоял почти посреди комнаты и за которым поэт обыкновенно работал сидя. Стол был покрыт зеленым сукном. На столе были разложены бумаги и корректурные листы» («Записки о жизни Гоголя», т. II, стр. 258). Ср. еще свидетельство М. Погодина (наст. изд., стр. 659, примеч. 335).

400 (стр. 513) Это неверно. Гоголь очень часто прибегал к помощи переписчиков. Его слуга Яким Нимченко, например, свидетельствует, что Гоголь это делал еще в 30-е годы, до отъезда за границу: «Когда «сочинял», то писал сначала сам, а потом отдавал переписывать писарю, так как в типографии не всегда могли разобрать его руку» (см. наст. изд., стр. 82*). «Мертвые души», как известно, писались под диктовку автора Пановым и Анненковым, а затем после многочисленных поправок Гоголя были окончательно перебелены писцом (см. воспоминания С. Т. Аксакова, наст. изд., стр. 138*).

401 (Стр. 514) См. примеч. 201*.

402 (Стр. 516) Это произошло в ночь с 11 на 12 февраля 1852 г.

Великий русский актер Михаил Семенович Щепкин (1788–1863) был одним из самых близких и любимых друзей Гоголя. Их знакомство состоялось в Москве летом 1832 г. и вскоре переросло в личную и творческую дружбу, закрепленную частыми встречами и в высшей степени интересной перепиской. Гоголь и Щепкин были восторженными почитателями друг друга. И это естественно: реалистическое творчество каждого из них имело общую идейную и художественную основу. Пьесы Гоголя помогли с наибольшей силой проявиться сценическому таланту великого актера. С другой стороны, именно Щепкин, создавший, по выражению Герцена, правду на русской сцене, впервые раскрыл на ней силу и глубину драматургического гения Гоголя.

По свидетельству А. Н. Афанасьева, Гоголь не раз пользовался рассказами Щепкина как материалом для своих произведений («Библиотека для чтения», 1864, № 2, стр. 7–8). Об этом же пишет и М. А. Щепкин со слов отца (см. наст. изд., стр. 528*). Дружба с Гоголем не помешала Щепкину сурово осудить «Развязку «Ревизора», написанную в период идейного кризиса писателя и представлявшую собой реакционную попытку парализовать обличительный смысл великой комедии.

Щепкин на одиннадцать лет пережил Гоголя, но умер с его именем на устах. Сохранился рассказ внука Щепкина: «По словам сопровождавшего его слуги Александра, Михаил Семенович, заболев, почти сутки лежал в забытьи, и вдруг неожиданно соскочил с постели… «Скорей, скорей одеваться», — закричал он. — «Куда вы, Михаил Семенович? Что вы, бог с вами, лягте», — удерживал его Александр. — «Как куда? Скорее к Гоголю». — «К какому Гоголю?» — «Как к какому? К Николаю Васильевичу». — «Да что вы, родной, господь с вами, успокойтесь, лягте, Гоголь давно умер». — «Умер? — спросил Михаил Семенович. — Умер… да, вот что…» Низко опустил голову, покачал ею, отвернулся лицом к стене и навеки заснул» («Исторический вестник», 1900, № 8, стр. 464–465).

М. С. Щепкин не оставил написанных мемуаров о Гоголе. Но до нас дошел ряд его устных рассказов и воспоминаний о любимом писателе, которыми он делился в семейном кругу. Настоящий отрывок извлечен нами из «Рассказов М. С. Щепкина», записанных его сыном Александром Михайловичем Щепкиным и впервые опубликованных в журнале «Исторический вестник» (1898, № 10, стр. 216).

403 (Стр. 526) Помещик Хлобуев и полковник Кошкарев — персонажи второго тома «Мертвых душ». В отношении Хлобуева А. Н. Афанасьев дает другую версию. Со слов М. С. Щепкина, он утверждает, что прототипом Хлобуева явился П. В. Нащокин — один из друзей Пушкина и знакомый Гоголя («Биб-ка для чтения», 1864, № 2, стр. 8; см. примеч. 106*).

Эти воспоминания записаны внуком актера, М. А. Щепкиным. В примечании к ним он указывал: «Воспоминания о моем деде, знаменитом артисте Михаиле Семеновиче Щепкине, я записал со слов моих родителей, а также и других близких родственников». «Воспоминания» впервые опубликованы в августовской книжке журнала «Исторический вестник» за 1900 г. и перепечатаны в кн.: «М. С. Щепкин. Записки его, письма, рассказы…», Спб. 1914. Мы воспроизводим по первопечатному изданию два отрывка, непосредственно относящиеся к Гоголю (стр. 442–443, 445–446).

404 (Стр. 527) Цитата из любимой Гоголем юмористической народной песни. О первом визите Гоголя к Щепкину сохранился еще рассказ сына актера — П. М. Щепкина (в записи В. И. Веселовского): «Не помню, как-то на обед к отцу собралось человек двадцать пять — у нас всегда много собиралось: стол, по обыкновению, накрыт был в зале; дверь в переднюю, для удобства прислуги, отворена настежь. В середине обеда вошел в переднюю новый гость, совершенно нам незнакомый. Пока он медленно раздевался, все мы, в том числе и отец, оставались в недоумении. Гость остановился на пороге в залу и, окинув всех быстрым взглядом, проговорил слова всем известной малороссийской песни:

Ходит гарбуз по горо́ду,Пытается свого роду:Ой, чи живы, чи здоровыВси родичи гарбузовы?

Недоумение скоро разъяснилось — нашим гостем был Н. В. Гоголь, узнавший, что мой отец тоже, как и он, из малороссов» («Русская старина», 1872, № 2, стр. 283).

405 (Стр. 528) Эту черту характера Гоголя отмечали и некоторые другие современники. Ср., напр., воспоминания художника И. К. Айвазовского (1817–1900), познакомившегося с Гоголем в Италии в 1841 г.: «Появление нового незнакомого лица, подобно дождевой туче, мгновенно набрасывало тень на сияющее доброю улыбкою лицо Гоголя: он умолкал, хмурился, как-то сокращался, как будто уходил сам в себя. Эту странность характера замечали в нем все его близкие знакомые. Со мной, однакоже, он довольно скоро сошелся, и я не раз наслаждался его милою беседою» («Русская старина», 1878, № 7, стр. 423–424).

406 (Стр. 528) Из второй главы первоначальной редакции второго тома «Мертвых душ». Что Щепкин подсказал Гоголю этот эпизод, подтверждает и А. Н. Афанасьев («Библиотека для чтения», 1864, № 2, стр. 8).

407 (Стр. 529) Эта встреча состоялась 20 октября 1851 г. (см. подробно о ней ниже в воспоминаниях Тургенева*).

408 (Стр. 529) Гоголь имел в виду книгу Герцена «О развития революционных идей в России», вышедшую незадолго перед тем, в 1851 г., за границей. В указанной книге Герцен подверг резкой и справедливой критике «Выбранные места из переписки с друзьями». (Об отношении Гоголя к Герцену см. в наст. изд. стр. 647*—648.)

409 (Стр. 530) Очень важное признание Гоголя. Ср. вариант этого эпизода в воспоминаниях М. С. Щепкина, записанный П. А. Кулишом:

«Разговор с Тургеневым. Французской перевод. Гоголь знал, кто помогал переводчику (Тургенев). «Что я сделал Герцену! он [срамит] унижает меня перед потомством. Я отдал бы половину жизни, чтобы не издавать этой книги [Переписка]. Жуковский такой мягкий человек. Он всякому моему слову придает вес».