Избранное (СИ) - Измайлова Кира Алиевна

— Мэри, жди в машине, — велел он, надевая фуражку и подхватывая кейс с документами.

— Пап, ты не забыл, о чем я просила?

— Я ничего не забываю, — ответил он. — Идем, Энн!

Он помог ей выбраться из машины (попробуй, выпрыгни из высоченного джипа на каблуках!), и они неторопливо направились к дому номер четыре по Тисовой улице. Забавные такие: папа в форме, подтянутый, невысокий, Энн на своих каблучищах заметно выше него…

Я приоткрыла окно, чтобы лучше слышать.

Вот папа звонит в дверь, настойчиво звонит, резко, требовательно. Это, он говорил, чтобы сразу дать понять: не какой-нибудь коммивояжер или попрошайка пожаловал.

Спят они там, что ли, в десятом часу утра? Хотя ведь выходной… Это у меня побудка в восемь… ну только по праздникам чуть попозже.

Зашевелились! Вот отодвинулась занавеска на окне, кто-то выглянул и тут же в ужасе скрылся, увидев полицейскую форму. (Хоть бы подумали, глупые, патрульной машины нигде поблизости нет, напарника нет… Но это они, наверно, спросонок не сообразили.) Судя по всему, в доме суетились, но, поскольку папа не отрывал пальца от кнопки звонка, вынуждены были открыть.

Первым на пороге появился толстый дяденька с большими усами, в халате. Да за то время, что они возились, папа три раза успел бы форму снять и снова надеть!

— Мистер Дурсль?

— Да, это я. Что вам угодно? — спросил он. Мне с моего наблюдательного поста все было прекрасно видно и слышно.

— Лейтенант Оук, сэр, криминальная полиция, Миддлтон, — отрекомендовался папа. — У меня имеется предписание об изъятии несовершеннолетнего Гарри Поттера, якобы находящегося под вашей опекой.

Я бы на такой фразе сломала язык, а папе — хоть бы что. Привык.

— Что значит — якобы? — не понял толстяк.

— Опека не оформлена должным образом, сэр, — пояснил папа абсолютно спокойно. — Ну а поскольку у ребенка обнаружились более близкие родственники, то суд постановил передать его под их опеку.

— Какие еще более близкие родственники?! — встряла сухопарая женщина, тоже в халате. Фу, неужели так сложно быстренько надеть брюки и свитер, а не вылетать на улицу в домашнем? Хотя мы и дома никогда так не ходим. Халат — это чтобы дойти от постели до ванной и обратно, если холодно, и все.

— Вот, мэм, — тот указал на Энн.

Миссис Дурсль ахнула, схватилась за сердце и начала оседать на мужа. Тот кое-как поймал ее, встряхнул, она выпрямилась и уставилась на Энн.

— Лили… ты?!

— Здравствуй, Петуния, — сказала та ровным голосом.

— Но… но…

— Я не умерла, — предвосхитила Энн вопрос. А, вот зачем папа поднял ее на час раньше, чем нужно, и заставил трижды смывать макияж и накладывать его заново — чтобы она выглядела помоложе! — Долго объяснять, извини. Я могу увидеть сына?

Мистер Дурсль поперхнулся и побагровел.

— Гарри! — крикнул он вглубь дома. — Иди сюда! Гарри! Не слышит, заигрался, наверно, паршивец, сейчас я его приведу…

— Я пройду с вами, с вашего разрешения, — вежливо сказал папа, — тем более, все равно нужно подписать документы, а не на весу же это делать, верно, сэр?

Мистер Дурсль покраснел еще сильнее, но не впустить папу очень сложно. Честное слово. У него делается взгляд, как у… бультерьера, что ли? Я других подходящих пород и не знаю. Смысл такой: не пустишь — ногу откушу…

— Лили, идем, идем в дом… — засуетилась миссис Дурсль. — Где же ты была, что случилось?

— Нет, я не буду входить, — все тем же ровным голосом ответила Энн. — У меня очень мало времени. Так где Гарри?

— Вот он, — папа вывел на крыльцо Поттера — тот как-то странно щурился на свет. — Изволите ли видеть, мэм, был заперт в чулане под лестницей. Видимо, за какую-то провинность.

Энн отчетливо сглотнула.

— Нашалил немножко, — бледно улыбнулся мистер Дурсль. У него подрагивали руки.

— Пожалуйста, принесите вещи мальчика, — невыразительно сказал отец. — Насколько мне известно, у него должен быть довольно большой сундук и клетка с птицей… — тут он артистически зарылся в бумаги, — с полярной совой, ну надо же. Миссис Дурсль, вы пока что распишитесь здесь, здесь и здесь, ваш супруг не уполномочен, как выяснилось… Благодарю.

Энн смотрела на Гарри, я не видела ее лица, она стояла ко мне спиной. Гарри с откровенным недоумением глядел на нее и не торопился бросаться в объятия.

— Гарри… — сказала она наконец. — Ты меня не узнаешь? Я твоя мама!

— Она же умерла, — с большим чувством такта ответил тот.

— Нет, не умерла… Это очень долгая история, но ты все узнаешь! Едем скорее!

Я быстренько отодвинулась вглубь салона. Мистер Дурсль с пыхтением загружал в обширный багажник сундук Гарри и клетку с бедной совой. Миссис Дурсль слезливо прощалась с Энн и звала в гости. Но, по-моему, она была бы рада никогда больше не видеть сестру и ее сыночка.

— На заднее сиденье, — скомандовал папа Гарри, открыв дверцу, и тот неуклюже полез внутрь. — Обивку не пачкай. Черт, ведь новая машина, а эта проклятая сова весь багажник обгадит… Надо было у Фергюсона пикап взять.

— На собак ты почему-то не ругаешься, что от них шерсти полно, — ввернула я.

— Ну так это же наши собаки, да и пылесосом легко почистить… Энн, пристегнись и не оборачивайся. Все разговоры — дома.

Гарри съежился в противоположном от меня углу, поморгал, присмотрелся и… думаю, если бы папа не заблокировал двери, он выскочил бы из машины и помчался обратно в чулан под лестницей.

— Ну здравствуй, братец, — сказала я и широко улыбнулась. О, как долго я репетировала эту фразу и эту улыбку перед зеркалом! Выражение лица Поттера того стоило…

— Мэри, умолкни, — приказал отец. — Достань сэндвичи и термос. Но учти — увижу в салоне крошки или пятно…

— Знаю, папа, буду вылизывать языком, — вздохнула я. — Не беспокойся, у меня в рюкзаке клееночка припасена и салфеток тьма.

— Умница, дочка, — усмехнулся он и сосредоточился на дороге.

Поттер накинулся на еду так, будто голодал неделю. Впрочем, судя по его виду, так оно и было. Ну, на мою долю хватило, взрослым — тоже, и то хорошо… Все его попытки заговорить я моментально пресекала: злить папу, когда он за рулем, просто опасно. В смысле, от дороги-то он не отвлечется, но будет медленно закипать, а уж дома влетит и виноватым, и непричастным…

И тут случилось невероятное: что-то зашипело, щелкнуло, и динамик с вопросительной интонацией произнес несколько слов неузнаваемым голосом. Ух ты! У папы рация в машине! Как в старые добрые времена, по его выражению.

— Порядок, — ответил он в микрофон. — Понял. Да. Отбой.

Тут он чуть притормозил и бросил нам с Поттером:

— Оба пристегнуты?

— Да, пап! — ответила я, проверив, пристегнулся ли Гарри.

— Термос убрала?

— Убрала.

— Тогда держитесь покрепче, — сказал папа, и рванул с места так, что меня вжало в сиденье.

Нет, я знала, что он любит быструю езду, но не настолько же и не по такой дороге! Наверно, что-то случилось, а значит, лучше его не отвлекать… Поэтому я одной рукой вцепилась в подголовник переднего сиденья, другой — в ручку на двери, ногами покрепче уперлась в пол и взглядом посоветовала Поттеру сделать то же самое. И правильно: тяжелую машину заносило и швыряло (я искренне пожалела сову — как бы ее там сундуком не раздавило!), и так мы ехали до самого Миддлтона…

— В дом, — приказал папа, загнав машину во двор.

— Сэр, моя сова… — заикнулся было Гарри, получил увесистый шлепок и чуть ли не головой вперед влетел в гостеприимно распахнутую мной дверь.

— Мне не до каких-то куриц, — процедил папа, рухнув в кресло. — Жива — хорошо, сдохла — другую купим. Мэри!..

— Держи, пап, — я тут же подсунула ему бокал с виски. — Чего поесть сделать?

— Поесть Энн приготовит, а ты проинструктируй пополнение, — хмыкнул он, глотнув от души. — Энн, я что, обращаюсь к стене? Марш на кухню и сооруди что-нибудь съедобное. Получится, как обычно, сама съешь все до крошки, сколько можно собак травить? И поживее!