Мир красного солнца - Клиффорд Саймак

— Вы бы сослужили службу вашей расе.

— Службу, которая заключается в том, чтобы сказать им: бегите, спасайтесь, прячьтесь? Вы не понимаете человеческую расу. Она не прячется. Это раздражает ее, и она намерена бороться. И даже если бы люди действительно захотели спрятаться, где бы они могли это сделать?

— Есть выход, — настаивал на своем чужак.

— Еще одна из ваших загадок, — сказал Лэтроп, — Пытаетесь свести меня с ума с помощью ваших пространных намеков. Я продолжаю сосуществовать с вами. Я даже пробовал с вами подружиться. Но я никогда не понимал вас, никогда не чувствовал, что между нами, двумя живыми существами, есть что-то общее. И это неправильно. Один только очевидный факт того, что мы живые и одни здесь, должен дать нам некоторое ощущение товарищества.

— Вы говорите о вещах, о которых у меня нет никакого представления, — заявило существо, — Слишком многие ваши мысли мне чужды.

— Тогда, возможно, вам понятно такое чувство, как ненависть?

— Ненависть? — повторил чужак. — Да, это чувство мне знакомо.

Лэтроп пристально наблюдал за тем, как существо работало за панелью управления, регулируя настройку, налаживая всевозможные механизмы, колотя по клавишам и кнопкам. Его конечности сжимались и разжимались — конечности, которые были иссушены приближающейся старостью, но в которых еще оставалась мощь и сила.

Наконец существо, слегка хихикая, оторвалось от пульта.

— Мы летим домой.

— Домой — на Марс?

— Верно.

Лэтроп засмеялся сквозь зубы, не шевеля губами.

— Поездка была слишком долгой, — заметил он. — Вы не сможете доставить меня вовремя, и я не успею приготовить проповедь для вас. Мы — в миллионах световых лет от Марса. Я умру прежде, чем мы доберемся туда.

Существо что-то переключило на панели своими скользкими щупальцами.

— Мы находимся неподалеку от Марса, — сказало оно, — Миллионы световых лет — долгий путь, конечно, но он станет короче благодаря заданным мной координатам.

— Четвертое измерение? — спросил Лэтроп, высказав давно существующее у него подозрение.

— Я не могу сказать вам об этом, — ответил чужак.

Лэтроп покосился на панель управления.

— Автоматическое устройство, полагаю. Все, что мы должны сделать, это сидеть и ждать, пока нас доставят прямо на Марс.

— Совершенно верно, — согласилось существо.

— Это все, — сказал Стивен Лэтроп, — что я хотел знать.

Он с невозмутимым видом поднялся, медленно ступил вперед, затем сделал стремительное движение. Чужак в панике схватился за оружие, висевшее у него на ремне, но действовал чересчур медленно. Один-единственный удар — и оружие вылетело из извивающегося щупальца. Существо жалобно визжало, но руки Лэтропа были беспощадны. Они уверенно и методично выдавливали жизнь из корчившегося тела.

Землянин стоял, широко расставив ноги, и пристально смотрел на бесформенную массу у его ног.

— Это за те годы, что вы отняли у меня, — сказал он, — За то, что сделали меня стариком, заставляя смотреть на вещи, которые мне никогда не хотелось видеть. За то, что не было ни одного мгновения дружеского общения, а был только вид космоса, доводивший меня до безумия.

Он потер руки, медленно, задумчиво, как будто пытался соскрести с них что-то. Затем развернулся и пошел прочь.

Внезапно он вытянул руку и коснулся стены. Его пальцы сильно надавили на нее. Она действительно была там. Прочная, твердая, металлическая конструкция.

«Ну вот и все, — подумал он. — Стивен Лэтроп, археолог, действительно находится на этом корабле, он действительно своими глазами видел космос. Стивен Лэтроп наконец летит домой к Марсу. Интересно, Чарли все еще там?»

Губы Лэтропа слегка шевелились. Он вспоминал. Чарли, должно быть, искал его долгое время и, не найдя, вернулся на зеленую Землю, о которой он всегда говорил… Или он вернулся в город, чтобы продолжить работу, которую они делали вместе? А что, если Чарли умер? Это было бы странно — и тяжело — вернуться на Марс и не встретить там Чарли.

Он снова надавил на металлическую стену — еще раз, только чтобы убедиться. Она по-прежнему оставалась на месте, массивная и прочная.

Он вернулся, чтобы посмотреть на мертвое существо на полу.

— Жаль, — сказал он задумчиво, — что я так и не узнал, кто он такой.

Доктор Чарльз Г. Картер знал, что сделал хорошую работу. Местами книга была немного категорична, возможно, в ней было слитком заметно стремление доказать свою гипотезу, но, после того как человек копался в навозных кучах Марса в течение более чем двадцати лет, он имел право быть немного категоричным.

Взяв последнюю страницу рукописи, он снова перечитал ее:

«Есть, я убежден, серьезное основание полагать, что марсианская раса не может считаться вымершей, хотя где она находится или почему она там находится — вопрос, на который при современном уровне знаний мы не в состоянии дать ответ.

Возможно, самым сильным аргументом, выдвинутым в поддержку утверждения, что марсиане все еще могут существовать, является именно та ситуация, которая свела наши знания о них к минимуму: абсолютное отсутствие книг и записей. Несмотря на обширный поиск, ничего похожего на марсианскую библиотеку не было найдено.

Кажется маловероятным, что люди независимо от того, как произошло их вымирание — медленно и только после окончательного поражения в долгой борьбе с опасностью или быстро, после стремительной атаки, — были способны или желали уничтожить либо скрыть все записи. Даже если бы желание действительно присутствовало, острая необходимость борьбы за выживание мешала бы его выполнению. В любом случае, намного логичнее было бы считать, что люди, сталкиваясь с вымиранием своей расы, приложат все усилия, чтобы оставить после себя какие-нибудь пережившие их записи, которые могли бы, по крайней мере, спасти их имена от забвения, мысль о котором причиняла им страдание. Лучшая гипотеза, как кажется, состоит в том, что марсиане ушли куда-нибудь и взяли эти записи с собой.

И при этом мы не находим ни в архитектуре, ни в искусстве Марса никакого намека на ситуацию, которая могла остановить вымирание расы. Марсиане должны были понимать: их планета не приспособлена для длительного поддержания жизни крупных популяций, что продемонстрировано многими тенденциями в искусстве, особенно символикой кувшина. Но нигде нет свидетельства какой-нибудь сильной, все затмевающей опасности. Марсианское искусство и архитектура в течение многих периодов времени следуют естественному развитию, которое отражает не что иное, как устойчивый рост зрелой цивилизации.