Последнее предложение - Мария Барышева

— Ба-а, Ленчик! — проскрежетал Савицкий, глядя не на перепуганную Токман, а на две запертых двери. — И где же мой фамильный осиновый кол?..

— Я не хотела… — прошептала Елена, изящно пятясь. — Я думала…

— Где твои подружки?! — перебил ее Таранов. Плечи Елены поникли.

— Всех убили… А там, — она взглянула на запертую дверь, — еще кого-то…

— Там твои туллары, — сообщил Илья, привалившись к стене и тяжело дыша. — Чуть не сожрали нас. Ты ведь не писала о них?

Токман торопливо замотала головой, но в этом жесте не было ни малейшего удивления. Покачнувшись, она опустилась на пол и что-то неразборчиво забормотала, закрыв лицо ладонями.

— Через какую дверь ты пришла? — спросил Роман, и тонкая рука вытянулась, указывая на правую.

— Там лестница… винтовая лестница… Элиат разорвал лев, а Кассиону… гарпия… мраморная гарпия… Они были последними. Мы заблудились… ходили кругами… все время кругами… мы устали…

Роман подошел к левой двери и осторожно приоткрыл ее. Его глазам предстала небольшая комнатка, вся от пола до потолка затянутая разноцветными коврами и паутинными фестонами. Как и прежде никаких окон. Посередине комнаты стоял строй пивных бутылок и лежала целая груда изломанных каминных спичек.

— Второй этаж, — обрадовано сказал он и обернулся к остальным. — Мы на втором этаже! В этой комнате я видел Семыкина, это точно! За той дверью должен быть коридор. Эта комната третья от лестничной площадки.

— А что толку? — хмуро произнес Нечаев, заходя следом и омывая пустые бутылки тоскливым взглядом. — Забыл — выход какой-то дрянью зарос. Хотя… какая бы дрянь там не была, сквозь нее всегда можно прорубиться!

— На первом этаже есть выход через охранное помещение, — Сергей сплюнул. — Там может быть свободно. В любом случае, надо идти дальше.

— Рита, ты сможешь идти? — с тревогой спросил Роман у притулившейся у стены золотоволосой фигурки, и Рита, подняв голову, сердито улыбнулась.

— Я и бежать смогу. А если…

— Тогда понесу! Все, на…

— Подождите! — Елена, оставшаяся в одиночестве, вскинула голову, жалобно глядя на них. — Не бросайте меня! Я не могу больше одна… Пож-ж…

Она окунула лицо в сложенные ковшиком ладони и разразилась рыданиями.

— А с какой такой радости нам тебя с собой тащить? — сквозь зубы поинтересовался Роман. — Мы и без того только и успеваем отмахиваться от твоих персонажей!

Рыдания стали громче и отчаянней. Сергей обтер ладонью вспотевшее лицо и устало сказал:

— Ну не бросать же дуру, в самом деле?

— Не бросим, — Роман махнул рукой. — Должен же я был что-нибудь сказать?!

Сергей усмехнулся, забрасывая секиру на плечо, и крикнул в оставленную комнату:

— Хорош реветь, пошли, кровососка!

Елена, обрадовано просияв сквозь слезы, вскочила и ринулась за ними. Сергей задвинул за собой засов, и она вцепилась ему в руку.

— Спасибо, спасибо!.. простите меня!..

— Отцепись! — раздраженно сказал Таранов, стряхивая тонкие бледные пальцы. Роман осторожно открыл следующую дверь, покосившись на Нечаева, который мрачно стоял рядом с мачете наготове. По его груди медленно струилась кровь из длинного косого разреза — верно, прощальный подарок какого-нибудь из изящных танцоров, и Савицкий внезапно ощутил легкую тоску, мягкой лапкой на секунду сдавившую горло.

За дверью действительно оказался коридор, но он вновь был совершенно не таким, как раньше — каменные стены крупной кладки, уже знакомые факелы, холод и сырость. Справа, где раньше коридор тянулся до конца дома и было еще немало помещений, теперь возвышалась глухая стена. Рядом с ней валялись обломки какой-то статуи — настолько мелкие, что нельзя было понять, кого эта статуя изображала — ясно было лишь то, что не человека, а подальше вплоть до винтовой лестницы пол был усыпан мертвыми животными. Коридор проходил мимо лестницы и исчезал в полумраке, а на узких ступеньках улавливалось какое-то шевеление и сами ступеньки выглядели странно — казалось, их застелили неимоверно пушистым черным ковром. От ковра доносилось потрескивание и пощелкивание, и сделав осторожный шаг, Роман вдруг понял, что это не ковер, а сотни ползущих вверх по лестнице насекомых — жуков, скорпионов, огромных муравьев и довольно мелких, по сравнению с уже виденными экземплярами, волосатых пауков.

— Можно проскочить, — бодро заметил Валерий, брезгливо скривившись, и в этот момент откуда-то с витка лестницы долетел глухой рык, а следом — полный ужаса вопль, и они разом вскинули головы. С одного витка перил на другой вдруг перескочила маленькая встрепанная фигурка и повисла, накрепко вцепившись в резные балясины, болтая отчаянно ищущими опору ногами и пронзительно вопя. Наверху треснули, разлетаясь в щепки, перила, и мелькнула оскаленная львиная морда с горящими зеленью глазами.

— В ту сторону! — Роман махнул рукой на убегающий коридор выскочившему из двери Сергею, и тот, глянув в сторону лестницы, выдернул из комнаты шатающегося Илью и почти поволок за собой. За ним плечом к плечу выбежали девушки, и тут Валерий, метнувшись к лестнице, закричал, одновременно сметая мачете с первой ступеньки многоногих созданий, орудуя им, словно веником:

— Ксюха, прыгай! Прыгай! Словлю!

Роман толкнул притормозившую Риту вслед за Сергеем, вскидывая меч в другой руке, следом пихнул Елену-Валессу, которая, закинув голову, с ненавистью смотрела на мягко прыгающую вниз по ступенькам огромную кошку и шипела, обнажив иглы клыков.

— Нашла время!.. Бегом!

— Прыгай же! — снова заорал Валерий, и Ксюша наверху разжала руки и полетела вниз, а следом за ней, взметнувшись над перилами в изящном прыжке, взмыло мускулистое соломенно-желтое тело. Нечаев подхватил девушку и едва успел прянуть обратно, как на дрогнувшие ступеньки, разметав бесчисленных насекомых, приземлился здоровенный лев, и тут же прыгнул снова, ощерив огромные клыки, не чета токмановским. Валерий был уже где-то позади, и Роман нырнул вниз и, ухитрившись проскочить подо львом, всадил меч в незащищенное брюхо. Над ним раздался страшный болезненный рев, Савицкий дернулся в сторону, но недостаточно быстро, и упавший зверь сшиб его. Он почувствовал боль от вонзающихся в тело когтей — удивительно легкая, надо сказать, была боль. Над его лицом распахнулась страшная пасть, густо дохнув гнилью, и тут же в воздухе что-то блеснуло и погасло в одном из горящих зеленью и голодом кошачьих глаз. Лев дернулся, изгибаясь и заваливаясь в сторону, и появившаяся словно из воздуха бледная когтистая рука полоснула по открывшемуся горлу хищника, выпуская широкий поток крови. Хрипло выдохнув, Роман оттолкнулся от пола ногами, отъехав назад на спине и глядя на Риту, которая как-то деловито выдернула из головы зверя свою шпагу. Стоявшая рядом Елена брезгливо стряхнула кровь с руки, потом вскинула голову, когда сверху долетел новый рык, а следом — сочное утробное хрюканье.