Железная маска (сборник) - Теофиль Готье

– Но ведь ты впустил меня…

– Мне было так приказано.

– Кем?

– Королем.

Перепуганный Рене снова бросился бежать; он поднялся по темной лестнице и вошел к королеве.

– Ваше величество, – сказал он, – меня не пропустили.

– В таком случае, – сказала королева, отворяя ту дверь своей комнаты, которая вела в парадные покои, – ступай сюда; может быть, часовые на главной лестнице не получили этого приказа.

Рене прошел парадные комнаты и дошел до лестницы. Двое часовых охраняли ее.

– Пропустите! – крикнул Рене.

Часовые посторонились.

Внизу стояли еще двое часовых.

– Пропустите! – повторил Рене.

Часовые пропустили его.

«Я спасен!» – подумал он.

Рене перешел двор Лувра и подошел к воротам. В этот час достаточно было постучаться в дверь караульни, чтобы их отперли.

– Отворите! – сказал Рене, постучавшись.

– Кто идет? – спросил швейцарец.

– Я…

– Кто вы?

– Рене…

Парфюмер надеялся, что ему стоит только назвать себя – и ворота откроются.

Но тут из караульни вышел герцог Крильон.

– Сюда! – крикнул он.

На его зов вышел весь караул.

– Милостивый государь, – начал Рене вкрадчивым голосом, – вы, быть может, не узнали меня? Я Рене…

– Арестуйте этого негодяя! – приказал герцог, не удостоив парфюмера ответом. – И потребуйте у него шпагу.

Один из швейцарцев отобрал у флорентийца шпагу, и тот даже не подумал обнажить ее для защиты.

Крильон взял шпагу, вынул из ножен и переломил ее о свое колено.

– Вот как поступают с авантюристами, – сказал он, – которые корчат из себя дворян и позорят людей, состоящих на службе у короля. Закуйте в кандалы этого убийцу! – приказал он.

По знаку Крильона парфюмеру связали руки за спиной веревками.

– Теперь, – продолжал Крильон, – отоприте ворота!

Ворота отворили. Двое швейцарцев стали по бокам Рене.

– Иди, негодяй! – толкнул его Крильон.

Впервые придворный обращался так бесцеремонно с парфюмером, пользовавшимся такой милостью королевы, что каждый боялся прогневить его. Правда, отважного Крильона боялась и сама королева-мать…

– Честное слово, – прошептал герцог, – король дал мне пренеприятнейшее поручение. Но я взялся исполнить его, так как все остальные отказывались.

И двери Шатле раскрылись перед Рене-флорентийцем…

К несчастью для Рене, губернатором Шатле был бесстрашный и неподкупный старый солдат, де Фуронн, ненавидевший всех итальянцев, приехавших во Францию в свите королевы-матери.

– Знаете ли вы этого человека? – спросил его Крильон.

– Конечно, это Рене-флорентиец.

– Это убийца, которого скоро колесуют по приказу короля.

Де Фуронн смерил Рене взглядом.

– Это давно следовало сделать… – сказал он.

– Я поручаю его вам, – добавил Крильон. – Вы отвечаете за него головой.

– Отвечаю, – просто ответил старый солдат.

Войдя в свою темницу, Рене понял, что ему нечего ждать ни пощады, ни сострадания.

– Ах! – прошептал он. – Вот бы мне послушать де Коарасса, проклятого беарнца, умеющего угадывать будущее по звездам…

В то время как двери Шатле закрылись за флорентийцем, Генрих и Ноэ при свете луны сидели на берегу реки в ожидании, когда пробьет десять часов на колокольне Сен-Жермен д’Оксеруа.

– Ноэ, – говорил Генрих, – как ты находишь, неплохо я сыграл роль астролога?

– Неплохо? Превосходно!

– Знаешь, я совершил настоящий подвиг. Неплохо ведь – убедить человека, который слывет колдуном, что я более силен в его науке, чем он сам.

– Однако это опасно.

– На мгновение мне стало жаль его. Но мое сострадание не помогло – он попался в ловушку.

– Я разделяю мнение Пибрака.

– А каково его мнение?

– Что парфюмер выйдет из Шатле, а если не выйдет, то парламент оправдает его.

– О! – протянул Генрих.

– Вот увидите. Рано или поздно он узнает, что мы обманули его…

– Ноэ, мне пришла в голову мысль!

– Неужели?

– И превосходная мысль!

– Какая же?

– Я знаю, как оградить себя от гнева и мести этого проклятого флорентийца.

– Вот как! Говорите же скорее, дорогой Генрих!

– Паола любит тебя, ведь так?

– До безумия!

– Хвастун!

– Да нет же… честное слово!

– Ну так похить ее!

– Черт возьми! Это не шутка!

– Она будет заложницей.

– Где же мы спрячем ее?

– У Годольфина. Он любит Паолу.

– Придумано недурно! – сказал Ноэ. – Я подумаю об этом. И сегодня же вечером разузнаю кое-что.

– Значит, ты идешь туда.

– Еще бы!

В эту минуту пробило десять часов.

– А я, – сказал Генрих, – иду злословить насчет принца Наваррского.

Молодые люди дошли до Лувра, пожали друг другу руки и расстались. Ноэ пошел к мосту Святого Михаила. Генрих же ходил взад и вперед и поджидал Нанси.

Камеристка принцессы вскоре появилась. Она кашлянула, и Генрих подошел.

Он позволил Нанси взять себя за руку и увлечь на темную лестницу. Лестница была еще более темной и, кажется, еще более высокой, чем обычно.

– Мне казалось, – сказал Генрих, – что здесь не так высоко.

– Вы правы.

– Неужели Лувр вырос?

– Конечно же нет!

– В таком случае, принцесса Маргарита…

– Тс!..

– Переселилась на другой этаж?..

– Вовсе нет.

– Так что же?

– Вы слышали, – шепнула Нанси, – что принцы иногда женятся по доверенности?

– Да, слышал.

– Ну так принцесса поступит сегодня вечером так же, как они.

– То есть?

– Сегодня вы встретите на свидании меня.

Нанси отворила дверь и ввела принца в кокетливо убранную комнату.

– Это мое жилище, – сказала Нанси. – Вы можете броситься передо мной на колени, и все, что вы мне скажете, будет передано в точности…

Девушка расхохоталась, закрыла дверь и заперла на задвижку.

– Ну, что же вы! – воскликнула она. – Падайте же передо мной на колени!

Генрих взглянул на нее. Нанси была прехорошенькая.

Белокурые волосы и голубые глаза Нанси вскружили Генриху голову и заставили его забыть на некоторое время и принцессу Маргариту, и прекрасную ювелиршу…

– Черт возьми! – пробормотал он. – Да, я встану на колени!

Он преклонил колено перед Нанси, взял ее руку и поднес к губам.

– Превосходно!.. – воскликнула девушка. – Мой любезный кавалер… садитесь…

Она отняла у него руку. Генрих попробовал было удержать ее, но рука Нанси выскользнула из его ладони, словно угорь.

– Вы прелестны, – сказал Генрих, – и красивы, как ангел.

– Вы находите?

Принц обнял Нанси за талию, но девушка вырвалась и снова расхохоталась.