Университет языков (СИ) - Андреева Александра Сергеевна

— Я знать, ты страшно. Ты думать, вокруг все враги. Но я не враги. И он не враги.

— Вы не отдадите меня полиции?

— Конечно, нет!

— Ниа, его нужно вымыть и переодеть, — сказал Солус. В его взгляде дрожали теперь страдание и болезненная жалость. Это было глупо, даже по-детски, но мальчик, как когда-то Эридан, напомнил ему брата.

— Одежда? Я сбегаю к Клави, может, она что-нибудь найдёт.

— Я отведу его к себе. Скажи ему.

— Ты идти с этот человек, хорошо?

Лисёнок боязливо кивнул.

Ниа спустилась на склад. Конечно, из одежды там хранились только мантии, но у Клави как раз собралось несколько вещей, из которых вырос её старший сын. Сложив всё в пакет, Ниа поблагодарила женщину и побежала к Солусу.

— Вот, надеюсь, это подойдёт на первое время, — она сунула пакет в ванную.

— Спасибо, — сказал из ванны Солус, — мы почти готовы.

Ниа села на диван и стала ждать.

— Вот, так намного лучше. Иди, покажись Ниа, — он подтолкнул мальчика вперёд.

Одежда была ему немного великовата, так что пришлось подвернуть джинсы и рукава футболки. Мокрые волосы блестели.

— Какая я глупая, ты, наверное… Ты хотеть есть? — перешла она на язык шемали.

Мальчик молчал, потом кивнул.

— Пойдём на кухню.

Ниа разогрела суп и второе, нарезала хлеб, налила сок.

Пока Лисёнок ел, они с Солусом тихо совещались в комнате.

— Доминику нельзя рассказывать, что он из шемали.

— Да, мы скажем, что он из какой-то бедной страны и мы не знаем его языка. Ты будешь преподавать ему албалийский?

— Я предложила, но он не хочет учить албалийский. Он ненавидит Албалию и её язык. Поэтому мы выбрали алгольский, — Ниа робко посмотрела на Солуса: только бы ему сейчас не пришла в голову идея самому заниматься с мальчиком.

— Ниа, это несправедливо! У тебя Вэле, Рои, уроки Хидори и будет ещё он.

— Всё справедливо! Конечно, я не смогу научить его так, как ты…

— Да я не об этом говорю!

— Пожалуйста! Если я буду уставать…

— Ты уже сейчас устаёшь. В тебе столько кофе…

«А в тебе таблеток…»

— Ну, можно, я хотя бы попробую?

— Знаешь, как я чувствую себя, когда в такой ситуации соглашаюсь с тобой?

— Но, Сол…

В комнату вошёл Лисёнок. Он смотрел на этих людей и не понимал, почему у них такие лица.

«Наверное, это из-за меня. Ей нельзя меня учить, но она будет, из жалости. А он знает, что ей нельзя, он не хочет разрешать, но и запретить не может. Всем плохо. Из-за меня…»

— Я… я не должен был приходить. Извините. Я вернусь…

— Никуда ты не пойдёшь! — без перевода поняв его слова, прикрикнул на Лисёнка Солус. — Чёрт знает что! — пробормотал он. — Я поговорю с Домиником, а ты посиди пока с ним.

Он дошёл до двери, потом вернулся, достал из ящика стола бумажник, и вышел из комнаты.

— Деньги? — испуганно прошептал мальчик. — Учиться стоит деньги?

— Да.

— Сколько?

— Не важно.

— Но я… я могу работать! Мне уже четырнадцать!

— Ты ребёнок. Дети учиться, взрослые работать, — рассеянно проговорила Ниа, думая о Солусе.

***

Он вошёл в кабинет заместителя ректора и поздоровался.

— Здравствуйте, профессор Альгеди, — сказал Доминик, бросая на него быстрый взгляд. — Что-то случилось?

— В университет пришёл новый ученик, — садясь, начал Солус. — Это мальчик лет тринадцати-четырнадцати, по-видимому, из очень бедной страны. Мы не знаем его языка. Он хочет изучать алгольский.

— Он хочет… — медленно повторил Доминик. — А он знает, что за обучение надо платить?

— Он, может, и не знает, но я знаю, — холодно произнёс Солус, доставая бумажник.

— Какая щедрость… Ну, что ж, если таково ваше желание…

— Его преподавателем будет Ниа Вирго.

— Вы же сказали, он хочет изучать алгольский.

— Да, она будет преподавать ему алгольский.

— Простите, профессор Альгеди, вы знаете наши правила, язык преподаёт носитель, и только в исключительных случаях…

— А вам не кажется, что мой случай как раз относится к исключительным? — он криво улыбнулся.

Доминик опустил глаза.

— Что ж… Но думаю, нам стоит обратиться к другим преподавателям. Учитывая… ваши отношения с профессором Вирго… вы можете судить не совсем объективно. Я сомневаюсь в её компетентности.

— А вы не сомневайтесь, — в его голосе послышалось презрение. — Учитывая… наши отношения… у меня была возможность оценить её знания. И я считаю их достаточными, — он положил на стол перед заместителем ректора деньги. — Через полчаса я зайду за пропуском.

— Конечно, профессор Альгеди, — сквозь зубы проговорил Доминик.

Солус подошёл к лифту и с силой надавил на кнопку. Если бы у него было время, он бы заставил этого надменного выскочку извиниться. Но перед смертью жаль тратить жизнь на такие мелочи.

— Ну, как? — спросила Ниа, когда он вернулся.

— Всё в порядке. Надо сделать фотографию и получить пропуск.

— Я схожу…

— Нет, у тебя урок с Хидори. Потом иди спать.

— Хорошо, — послушно сказала она.

Ниа позанималась с Хидори и рассказала ему о Лисёнке.

Венатор, как всегда, обо всём уже знал.

В двенадцать она поднялась к себе, переоделась, сунула ноги в тапочки и пошла к Солусу.

Он сидел за компьютером и что-то печатал.

— Я же просил тебя лечь спать! — сказал Солус тоном недовольного учителя.

— Я легла, только не спится, — виновато улыбнулась Ниа. — Можно, я останусь здесь?

— Нет, не можно, — ответил он, продолжая печатать.

— Жалко, — вздохнула Ниа, опустившись на краешек дивана. — Как мальчик?

— Нормально.

— Как странно всё бывает. Я даже имени его знаю.

— Его зовут Халди.

— Халди, — повторила Ниа. — А я про себя называла его Лисёнком, потому что волосы рыжие… У нас в школе учился мальчик с такими волосами, его все дразнили. А я ему завидовала. Я очень хотела, чтобы у меня тоже были такие волосы, — она задумалась, вспоминая детство.

Солус перестал печатать и повернулся к ней. Он мог бы так вечно сидеть и смотреть…

— Ниа, тебе пора спать.

— Можно, я останусь здесь?

— У тебя завтра занятия с Веле, с Рои. И с Халди ты ведь тоже хочешь завтра начать заниматься?

— Ну, вот, ты мне расскажешь про первый урок алгольского.

А потом про огромные звёзды и крошечные атомы, про что угодно, только бы он один не возвращался в мыслях на ту детскую площадку, где лежал его брат.

— Хорошо, только про первый урок, — он сел на диван рядом с ней. — Мне кажется, он умный мальчик, поэтому… поэтому нужно… Знаешь, сегодня… Он совсем не похож на Тэрси, но когда я увидел его… у него в глазах был страх. И я подумал… я много раз думал… пытался представить… какие глаза были у Тэрси, когда он понял, что сейчас умрёт. Потому что, когда я пришёл, в его глазах не было ничего, кроме боли. Но в то первое мгновение, может, у него были такие же глаза.

Ниа обняла его.

— Ты уже не сможешь изменить тот взгляд, — прошептала она. — Но есть другие люди и другие глаза… и их… их ещё можно успеть изменить.

Солус, тяжело дыша, прижал её к себе. Он не плакал, наверное, ничто в мире уже не могло вызвать его слёз. Но внутри, глубоко внутри этот человек рыдал. Ниа, шепча слова старой лабрийской молитвы, посмотрела вверх.

Монитор компьютера бросал слабый свет на потолок. Потом погас и он.

***

Халди действительно учился легко. За первое занятие они освоили весь алфавит и даже выучили несколько простых предложений.

В субботу Ниа с Солусом решили поехать в Сайф. Наступала осень, и мальчику нужна была более существенная одежда, чем рубашка. Услышав о предстоящей поездке, он сначала испугался, но потом смирился. Халди совсем по-другому представлял себе жизнь в университете, вернее, не представлял её вообще. Учить буквы было нетрудно, трудно было видеть студентов, преподавателей, работников столовой, библиотеки. Никогда вокруг него не находилось столько людей. Некоторые смотрели дружелюбно, некоторые свысока, некоторые не смотрели совсем. От тех, кто не смотрел, он тоже отворачивался. Тем, кто смотрел свысока, отвечал таким же высокомерным взглядом. А вот как отвечать на дружелюбные взгляды, Халди не знал. И уж совершенно он не знал, как вести себя с теми двумя, кто сидел сейчас в машине впереди него.