Россия в годы Первой мировой войны: экономическое положение, социальные процессы, политический кризис - Коллектив авторов

Как же определяли характер и цели начавшейся мировой войны и пути выхода из нее лидеры и идеологи большевиков, меньшевиков и эсеров и что эти партии сделали для реализации своих антивоенных программ?

1. Большевики

Переход от мира к войне всегда бывает непростым, но в июле 1914 г. он оказался для наиболее последовательных российских революционеров-большевиков особенно тяжелым. Закрытие властями 8 июля их главной газеты «Правда»; резкая смена июльских стачек даже с отдельными баррикадами в столице империи настоящим патриотическим подъемом, захватившим и часть рабочих; неожиданный и оставшийся тогда без объяснения отъезд за границу в мае руководителя думской фракции большевиков Р. Малиновского и новые затруднения с организацией связи сторонников Ленина со своим находившимся в эмиграции вождем — все это затрудняло переориентацию большевиков на работу в экстремальных военных условиях, чего в России не видели со времен войны с Японией 1904–1905 гг. Сильный психологический шок у большевиков, как и у других членов РСДРП, вызвало сообщение о голосовании германских социал-демократов в рейхстаге за военные кредиты, означавшее резкий поворот этой эталонной партии II Интернационала от интернационализма к национал-шовинизму, что многие расценили тогда чуть ли не как откровенную идеологическую подлость.

На 26 июля правительство назначило и чрезвычайную однодневную сессию IV Государственной думы, во время которой ожидались выступления лидеров ее важнейших партийных фракций с изложением их принципиальных позиций в вопросе о войне. Это касалось и большевиков, которые с конца октября 1913 г. выступали в царском парламенте уже отдельно от меньшевиков. Вся пятерка большевистских депутатов решительно осуждала уход Малиновского, а точнее его паническое бегство из Думы за рубеж, и тяжело переживала, тем более что в РСДРП уже стали распространяться не ясные пока слухи о связи этого нового любимца Ленина с полицией. Внешне очень видный 33-летний поляк Малиновский был уроженцем Варшавской губернии, но грамотно говорил и писал по-русски. У него была специальность токаря, причем он даже активно работал и в столичном профсоюзе металлистов. В 1912 г. Малиновский попал на Пражскую конференцию большевиков, произвел хорошее впечатление на Ленина и был — факт беспрецедентный — избран в состав ЦК РСДРП. Никто тогда не знал, что с 1910 г. он уже стал платным агентом полиции. Однако опасаясь его разоблачения и крупного политического скандала в Думе (ее депутатом Малиновский был избран от рабочих в конце 1912 г.), руководство МВД потребовало в мае 1914 г., чтобы он немедленно и без всяких объяснений уехал за границу. Большевики, включая находившегося тогда в эмиграции Ленина, не смогли раскрыть на оперативно проведенном ими партийном расследовании грязную игру Малиновского. Ее факт был бесспорно установлен уже только после Февральской революции 1917 г. Будучи мобилизован с началом войны в царскую армию и попав в германский плен, Малиновский вернулся оттуда в ставшую уже советской Россию только в конце 1918 г. и был сразу же расстрелян в Москве по приговору суда{1691}.

Вся оставшаяся пятерка большевистских депутатов IV Думы, возглавляемая теперь Г.И. Петровским, работавшим прежде слесарем на ряде украинских заводов, также состояла еще из одних рабочих: столичного слесаря А.Е. Бадаева, тоже слесаря харьковчанина М.К. Муранова, рабочего текстильной фабрики из Иваново-Вознесенска Ф.Н. Самойлова и ткача из Костромской губ. Р.Н. Шагова. Все они были в возрасте от 31 года до 36 лет и имели только начальное образование. При этом Самойлов и Шагов были еще и тяжело больны. После долгих колебаний Петровский и его товарищи, попробовав срочно связаться с петербургскими большевиками-интеллигентами, решили в конце концов выступить совместно с меньшевиками, чего раньше в IV Думе с конца 1913 г. уже не бывало. Вероятно, сказалось на этом решении и отсутствие в тот момент в столице члена ЦК большевиков Л.Б. Каменева, которому Ленин поручил руководить газетой «Правда» и думской фракцией большевиков.

Как пишет в своих воспоминаниях Бадаев, большевики участвовали в подготовке текста думской декларации РСДРП и спорили по некоторым вопросам с меньшевиками{1692}, но следов этих споров не сохранилось, и ведущая роль принадлежала здесь все же последним. По предложению трудовика А.Ф. Керенского обсуждался и вопрос о еще одном варианте участия думских левых в заседании 26 июля: речь шла о подготовке совместной декларации сразу трех фракций, включая РСДРП и Трудовую группу, но Керенский заранее предупредил, что он будет выступать и как «оборонец», и как противник царизма, но социал-демократы на такую комбинацию не пошли. В итоге 26 июля, когда по замыслу верховной власти и председателя Думы М.В. Родзянко в российском парламенте должен был состояться настоящий патриотически-верноподданнический торжественный спектакль, слово от РСДРП получил рабочий-меньшевик из Уфы В.И. Хаустов.

О самой совместной декларации большевиков и меньшевиков будет подробнее сказано ниже. Здесь же отметим, что даже с учетом осторожности социал-демократов в обстановке царивших 26 июля в Думе патриотически-государственнических настроений и жесткой правки Родзянко стенограммы речи Хаустова перед ее публикацией в печати декларация РСДРП выглядела все же как явный протест против войны и не оставляла сомнений в ее антимилитаристской направленности и враждебности власти.

В программе думского заседания 26 июля было еще и голосование депутатов по вопросу о предоставлении Совету министров права сокращать текущие бюджетные расходы с целью экономии таким путем средств для финансирования военных расходов (это голосование чаще всего именуется в литературе «голосованием за военные кредиты»). Обе фракции РСДРП в полном составе демонстративно покинули перед этим зал заседаний, что, безусловно, произвело впечатление на остальных депутатов и представителей царской власти. Подобной же тактики уже после ареста депутатов-большевиков в ноябре 1914 г. меньшевики придерживались и в 1915–1916 гг. при обсуждении в Думе аналогичных вопросов.

Следующую возможность выразить свое отношение к войне большевистские депутаты использовали в августе-октябре 1914 г. при подготовке ответа на телеграмму председателя Международного социалистического бюро II Интернационала социалиста, а с началом войны и королевского министра Бельгии Э. Вандервельде. Он адресовал ее обеим думским фракциям РСДРП и предлагал им строить свою тактику в период войны с учетом интересов европейской демократии, вынужденной, как выразился Вандервельде, опираться в борьбе с Германией и Австро-Венгрией на военную помощь России.

В последних числах сентября на территории Финляндии, где жил тогда Каменев, текст ответа Вандервельде был всесторонне обсужден, принят и отредактирован. В нем подчеркивалось, что «русский пролетариат не может ни при каких условиях идти рука об руку с нашим правительством, не может заключать с ним никаких, хотя бы и временных, перемирий, не может оказывать ему никакой поддержки… Напротив, мы считаем своей неотложной задачей вести с ним непримиримую борьбу». Бедствиям же войны, говорилось далее, большевики будут противодействовать путем развития классовых организаций пролетариата и широких слоев демократии и использования военного кризиса для «прояснения народного сознания», облегчающего скорейшее осуществление народными массами задач 1905 г. Это сослужит службу и русскому рабочему классу, и всемирной демократии, и Интернационалу.

Ответ большевиков Вандервельде обсуждался и партийной интеллигенцией, находившейся тогда в Петрограде, а также рабочими ряда столичных заводов и большевиками из других городов страны. Затем он был переправлен за границу Ленину и опубликован 1 ноября 1914 г. в большевистской заграничной газете «Социал-демократ», где печатались тогда важнейшие большевистские партийные документы.

Нельзя сбрасывать со счетов и около 70 антивоенных листовок, выпущенных только за первые три месяца войны большевистскими организациями Петрограда, Москвы, Киева, Самары, Уфы, Риги и других городов России. Конечно, это была не совсем равноценная замена антивоенным митингам, демонстрациям и регулярно выходящим большевистским газетам, запрещенным теперь властями, но голос большевиков все-таки звучал даже в то трудное время. На примере августовской листовки Петербургского комитета большевиков можно видеть, к чему помимо осуждения начавшейся войны призывали они народ: «Долой самодержавную монархию! Да здравствует демократическая республика! Да здравствует Учредительное собрание! Да здравствует равноправие национальностей! Амнистию всем мученикам свободы! Да здравствует РСДРП!» При этом листовка звала «не растрачивать силы в партизанских и частичных действиях, а спокойно и обдуманно укреплять их и запасать оружие для окончательного расчета с самодержавным режимом»{1693}.