Собрание сочинений в 10 томах. Том 4 - Генри Райдер Хаггард

Около одиннадцати часов утра женщина вбежала к ней в комнату, крича:

— Они убежали!… Убежали!…

— Кто? — в напряженном ожидании спросила Лизбета, вскочив со стула.

— Ваш сын Фой и Красный Мартин.

Она рассказала, как голый великан с обнаженным мечом в руке и Фоем на спине выбежал с ревом из тюрьмы и под защитой толпы, пробежав через город, направился к Харлемскому озеру.

Глаза Лизбеты засветились гордостью при этом известии.

— Верный, преданный слуга, ты спас моего сына, но мужа тебе не спасти, — проговорила она.

Прошел еще час, и служанка вошла снова, неся письмо.

— Кто принес его? — спросила Лизбета.

— Солдат-испанец.

Лизбета разрезала шелковый шнурок и прочла письмо. Оно было без подписи, и в нем значилось:

Человек, пользующийся влиянием, шлет свой привет фроу ван Гоорль. Если фроу ван Гоорль желает спасти жизнь самого дорогого ей человека, ее просят, надев вуаль, последовать за подателем сего письма. Ей нечего бояться за свою безопасность, это письмо служит ей гарантией.

Лизбета подумала с минуту. Может быть, это западня, даже очень вероятно, что это ловушка, чтобы захватить и ее. Но не все ли ей равно? Она предпочитала умереть с мужем, чем жить без него, и, кроме того, зачем ей избегать смерти, когда чума уже у нее в крови? Но было еще что-то, что пугало ее больше смерти. Она догадывалась, кто написал это письмо. После многих лет она узнала почерк, несмотря на видимое стремление изменить его. Хватит ли у нее сил встретиться с ним? Надо найти эти силы… ради Дирка!

Если она откажется и Дирк умрет, не будет ли она упрекать себя, если останется сама в живых, что не сделала всего, что было в ее власти?

— Дай мне плащ и вуаль, — приказала она служанке, — и скажи солдату, что я иду.

У дверей ее встретил солдат, почтительно отдавший ей честь говоря:

— Мейнфроу, следуйте за мной, но на некотором расстоянии.

Солдат провел Лизбету переулками к заднему входу тюрьмы, двери которой таинственно отворились перед ними и снова затворились, причем Лизбета невольно спросила себя, придется ли ей когда-нибудь снова переступить порог этой калитки. Во дворе ее встретил другой человек — она не обратила внимания на него — и, сказав ей: «Пожалуйста, сударыня», — провел по мрачным коридорам в маленькую комнату, где стояли стол и два стула. Дверь отворилась, и Лизбета почувствовала, как у нее внутри что-то оборвалось и заныло, будто она выпила яд. Перед ней стоял совершенно такой же, как прежде, хотя отмеченный временем и жизненными невзгодами человек, бывший некогда ее мужем, — Хуан де Монтальво. Однако Лизбета сдержала свое чувство, и лицо ее осталось бледным и неподвижно-суровым. Даже не взглянув на него, она уже знала, что он боится ее больше, чем она его. В глазах этой женщины отражался такой ужас, что сердце Монтальво содрогнулось. Он вспомнил сцену его сватовства, и снова зазвучали в его ушах ужасные слова, сказанные ею. Какое странное совпадение обстоятельств; и теперь опять, как тогда, целью переговоров была жизнь Дирка ван Гоорля. В прежние дни она купила эту жизнь, отдав себя, свое состояние, и, что хуже всего для женщины, навлекши на себя презрение своего бывшего жениха. Какую цену ей придется уплатить теперь? К счастью, многого от нее уже нельзя требовать! Он же в душе боялся этого торга с Лизбетой ван Гоорль из-за жизни Дирка ван Гоорля. В первый раз этот торг довел его до четырнадцати лет каторжных работ на галерах. Чем кончится второй?

В ответ перед глазами Монтальво будто приоткрылась черная бездна, в безграничную глубину которой летел несчастный, представлявший собой по сравнению с пролетаемым пространством одну крошечную, незаметную точку. Точка перевернулась, и Монтальво узнал в ней самого себя.

Этот кошмар на мгновение предстал перед ним и тотчас же исчез. В следующую минуту Монтальво уже спокойно и вежливо раскланивался перед своей посетительницей, предлагая ей сесть.

— Очень любезно с вашей стороны, фроу ван Гоорль, что вы так быстро отозвались на мое приглашение, — начал он.

— Может быть, вам, граф де Монтальво, угодно будет как можно короче сообщить мне, зачем вы вызвали меня? — спросила Лизбета.

— Конечно, я сам желаю этого. Позвольте прежде всего успокоить вас. В прошлом у нас обоих есть общие воспоминания, неприятные и приятные. — Он положил руку на сердце и вздохнул. — Но это уже умершее, прошедшее, поэтому мы не будем касаться его.

Лизбета молчала, только вокруг ее рта залегла несколько более суровая складка.

— Теперь еще одно слово, и я перейду к главному предмету нашего свидания. Позвольте мне поздравить вас с доблестным поступком вашего отважного сына. Конечно, его храбрость и ловкость вместе с поддержкой, оказанной ему Красным Мартином, причинили мне много неприятностей и внесли осложнения в исполнение задуманного мною плана, но я старый солдат и должен признаться, что их вчерашняя оборона и сегодняшнее бегство из… из не совсем приятной обстановки взволновали во мне кровь и заставили мое сердце забиться сильнее.

— Я слышала… Не трудитесь повторять, — сказала Лизбета, — иного я не ожидала от них и благодарю Бога, что Ему угодно было продлить их жизнь, чтобы в будущем они могли страшно отомстить за любимого отца и хозяина.

Монтальво кашлянул и отвернулся, желая прогнать снова ставший перед его глазами кошмар маленького человечка, летящего в пропасть.

— Да, они бежали, и я рад за них, какое бы убийство они ни замышляли в будущем. Да, несмотря на все их преступления и убийства в прошлом, я рад, что они ушли, хотя я обязан был удержать их, пока мог, и если они попадутся, я снова должен буду сделать то же самое, но я не стану дольше останавливаться на этом. Вам, вероятно, известно, что есть один господин, который не был так же счастлив, как они.

— Мой муж?

— Да, ваш почтенный супруг, к счастью для моей репутации как смотрителя одной из тюрем его величества, занимает помещение здесь наверху.

— И что же дальше? — спросила Лизбета.

— Не пугайтесь, мейнфроу, страх ужасно подрывает здоровье. Итак, возвращаюсь к предмету нашего разговора… — Тут он вдруг переменил тон. — Однако прежде мне необходимо объяснить вам, Лизбета, положение вещей.

— Какое положение вещей?

— Прежде всего то, что касается сокровища.

— Какого сокровища?

— Не теряйте времени, пытаясь обмануть меня. Говорю о несметном богатстве, оставшемся после Хендрика Бранта и скрытом бежавшими Фоем и Мартином, — он застонал и заскрежетал зубами, — где-то в Харлемском озере.