Гвардия. (Дилогия) - Сергей Мусаниф

Сато легко увернулся от летящих в его сторону со сверхзвуковой скоростью «гарпунов», а один из них перехватил и коротким взмахом руки отправил обратно, угодив Семе Воронцову в глаз. Сема приглушенно вскрикнул и начал падать. Коснуться пола он не успел: распознав тяжелые повреждения, компьютер сработал безукоризненно и вывел его из игры. Воздух с тихим хлопком занял образовавшийся после ухода Семы дополнительный объем.

Все это время мы не стояли без дела и преодолели большую часть разделяющего нас расстояния. До оябуна якудзы оставалось не более двух метров.

И началось то, от чего Шо пытался нас предостеречь. Мы вступили в рукопашную.

Помните, когда-то давно я утверждал превосходство стиля гвардейского рукопашного боя над любым другим? Если когда-нибудь я позволю себе нечто в таком же роде и вы будете рядом, разрешаю вам отвесить мне пинок по тому месту, которое вы сочтете для этого самым подходящим. По сравнению с Сато все мы казались зелеными сосунками с еще не обсохшим на губах молоком.

Коффи и Шеридан вступили в схватку первыми. Оба они были ребятами, скажем так, далеко не маленькими и суммарно имели за спиной более двадцати лет службы. Оба слыли матерыми профессионалами и не впервые участвовали в бою. Каждый из них мог справиться с дюжиной новобранцев, пришедших из элитного подразделения ВКС.

Они провели по несколько ударов руками и ногами, от которых Сато ушел с грацией профессионального танцора.

Я брал разбег.

За десятилетие службы в Гвардии, а также во время моей бурной молодости до поступления в корпус мне доводилось участвовать не в одной рукопашной разборке и еще большее количество наблюдать со стороны. Я наблюдал в деле истинных художников головоразбивательного искусства, способных ломать самые толстые человеческие кости двумя пальцами и расщеплять ребра таким образом, чтобы их осколки входили в сердце.

Я видел людей, шутя расправляющихся с целыми взводами противника.

Но ни один из них и в подметки не годился этому парню.

Думаю, что если бы в финале они сражались один на один с Рейденом, я поставил бы на Рейдена, но только из-за чувства служебного патриотизма и глубокой личной симпатии. Объективно их шансы были бы равны.

Сато перемещался… нет, не как хищник или танцор, эти сравнения слишком избиты и явно недостаточны для описания наблюдаемого мною спектакля. Сато двигался аки призрак, бесплотный дух. Я даже не мог увидеть, как он это делает. Он словно бы стоял на месте и в то же время перемешался. Его руки и ноги меняли положение так быстро, что я принимал это как факт, не замечая самого момента движения.

Двумя неуловимыми ударами он сломал Шеридану обе руки, а возвратным ходом локтя раздробил Коффи грудную клетку. Все это заняло у него не больше секунды.

Еще два хлопка, и нас стало всего вдвое больше. По сравнению с тем численным преимуществом, которое мы имели вначале, это было плохо. Но даже двукратное наше превосходство долго не удержалось.

Я прыгнул. Мое тело поднялось в воздух метра на два, левая нога ушла под туловище, правая вытянута вперед, подобно тарану, руки автоматически занимают места блоков. Без ложной скромности скажу, что это был один из немногих грамотно и по всем правилам выполненных мною ударов. Он пропал даром.

Сато сместился на полметра влево, а поскольку я уже находился в воздухе, то перегруппироваться и изменить направление удара уже не успел. Когда я пролетал рядом с ним, Сато изменил траекторию моего прыжка легким касанием ладони к моему плечу, в результате чего я рухнул прямиком на чайный столик, заставленный соответствующими принадлежностями. Столик рухнул под моим весом, и я услышал хруст фарфора под своей спиной. Адски заболела поясница, в которую угодил серебряный сливочник.

Оябун, он же черный ниндзя, перешел в наступление, делая это столь же совершенно, как до этого защищался.

Пока ваш покорный слуга выкарабкивался из обломков и осколков чайного столика, Сато одним махом преодолел расстояние до двух оставшихся агентов и вывел их из строя, а следовательно, и из локального пространства этой планеты. Что и как конкретно он делал, я описать не берусь, но эффект получился ошеломляющий.

Шо стоял, тяжело дыша и опираясь спиной о стену.

Его противник, судя по тому, как неестественно была вывернута его шея, пребывал в лучшем мире. В комнате, если не считать общего хаоса, оставались три трупа, двое полумертвых гвардейцев и один более чем живой якудза.

Подкрепления я не ждал: никто из дежурных, получив одно за другим пять искалеченных тел, не рискнет отправить в мясорубку новую порцию пушечного мяса, тем более что из-за периода дезориентации агенты будут уязвимыми изначально.

Сато же в подкреплении не нуждался, но оно могло прибыть в любой момент. Пока бой занял не так много времени, но кто-то из охраны здания вот-вот может подняться наверх и, услышав доносящийся из апартаментов босса шум, проверить, в чем там дело. Да и тела двух внешних охранников, оставленные нами там, где их вырубили, способны вызвать у яков определенные подозрения.

Все просто классно, сказал я себе. Сейчас этот парнишка нас обоих завяжет узлами, и я могу спокойно отправляться домой с очередным провалом. Может быть, я даже останусь жив, и наши медики смогут распутать мои конечности.

Сато бесстрастно стоял, скрестив руки на груди, и смотрел мимо меня туда, где находился рядовой Такаги. Тем не менее когда оябун заговорил, обращался он ко мне.

— Гайджин, — сказал он. — Я позволю тебе уйти и рассказать остальным, что здесь произошло и что ты начал своими действиями. Но этот ронин останется здесь навсегда.

— Извини, но этого сделать я не могу.

— Тогда пламя моей ярости испепелит вас обоих.

— Звучит красиво, — согласился я, не питая и тени сомнения насчет осуществимости его угрозы. Но я отчаянно бравировал, пытаясь выиграть передышку для Шо. Поединок с Гендзо Ишибаси должен был даться ему нелегко.

Сато уже напрочь забыл о моем существовании. Я был для него не более чем докучливым комаром, источником некоего раздражения, а не реальной угрозы.

— Ренегат, — сказал он Шо. Очевидно, театральная напыщенность перед казнью была у японцев в большом почете, и Сато взял на себя труд разъяснить каждому из нас, за что именно собирается лишить нас жизни. — Ты думаешь, я не узнал тебя? Ты думаешь, я тебя не помню? Я предоставил тебе право жить. Я предоставил тебе возможность получить образование, я дал тебе деньги и указал цель в жизни. Я поручил тебе ответственное дело. А что ты сделал? Ты предал меня, предал кодекс бусидо и память о своих родителях!