Дневник, 2004 год - Сергей Есин

Это действительно именно то место, где 130 лет назад начались знаменитые нефтяные разработки. Какие особняки, какие лачуги вокруг! Хотя в казармах, которые Нобиль построил для рабочих, сейчас и до сих пор находится больница.

Несмотря ни на что, вылетели из Баку почти вовремя, с минутным опозданием.

20 ноября, суббота. Прилетел я, конечно, чудом. На следующее утро, когда собрался по своему обыкновению на дачу, погода разгулялась еще сильнее, на дорогах снег, машины идут врастопырку, каждая ожидает, что сейчас занесет, перевернется или её стукнут сзади. Бензину сжег пропасть, ехал почти все время на третьей скорости. Первую снегоуборочную машину увидел лишь на 61-м километре Киевского шоссе. О Москве не говорю, ад.

Дачные участки занесло так, что можно было подумать — конец декабря! Тем не менее прорвался, значит — баня, печка, собака, которая ходит по снегу.

Вчера вечером В.С. встретила меня гороховым супом, попытались опять поругаться, но получилось все вяло и без энтузиазма. Но, когда уже из машины я позвонил ей, чтобы предупредить: возле нашего подъезда под легким снежком наледь, не поскользнись, она попыталась меня уязвить: «Ты же будешь рад». Зачем я всё это пишу? Вечером хорошо поговорили об интервью Путина по трем каналам, о выборах на Украине, о склоках в нашем писательско-артистическом мире. Мы почти перестали говорить о литературе, может быть, потому, что литературы, которая нас бы захватывала, нет.

Прочел крошечную книжку Фаины Раневской. «Дневники на клочках», которую купил раньше, но все было недосуг. Здесь есть и письма к ней Плятта, Л. Орловой, М. Бабановой, Т. Тэсс. Хорошо, что люди находили время, чтобы обменяться добрыми словами и лаской — эта счастливая привычка постепенно уходит из нашей жизни. Корявые и слишком простые слова в Интернете, конечно, подержатся, а потом будут угасать и растворяться в общем электрическом вихре. Как всегда, пометил несколько цитат, совпадающих или с вектором моих размышлений, или с моим раздражением.

Сначала об успехе, которого у меня по-настоящему не было, потому что не умел им заниматься, кудахтать, дергать за ниточки славы. А если и был, то даже дома меня за него корили. «Успех — единственный непростительный грех по отношению к своему ближнему». Теперь о телевидении, наглом и много о себе думающем. Такая же ситуация была и с корифеями нашей режиссуры, когда я там работал. Что-то у них у всех получалось лишь за счет лучших в стране актеров. Но сколько у разных Верников было спеси! «Вчера возили на телевидение. Вернулась разбитая. Устала огорчаться. Снимали спектакль «Дальше — тишина». Неумелые руки, бездарные режиссеры телевидения, случайные люди. Меня не будет, а это останется. Беда» (78 год).

Осталось еще две цитаты. Одна о литературе, о ее настоящих и мнимых ценностях: «Боюсь сна, боюсь снов… Вот вошла в черном Ахматова, худая — я не удивилась, не испугалась. Спрашивает меня: «Что было после моей смерти?» Я подумала, а стоит ли ей говорить о стихах Евтушенко «Памяти Ахматовой»… Решила не говорить…» (66 год.). И, наконец, последняя, которая меня-то и потрясла, здесь универсализм, относящийся и к театру, и к литературе, и к любому искусству. Если сильны внутренний напор произведения, страсть, талант художника, то огрехи и даже небрежности не имеют значения. Хороший стилист Достоевский? Во всем оригинален Пушкин, бравший свое отовсюду? Нет общих, проходных или просто скучных мест у Толстого? Но вот что пишет Раневская о другой великой русской актрисе. Эта мысль меня потрясла. Я обязательно воспользуюсь ею на семинаре во вторник: «Она же говорила, что Ермолова была так равнодушна к деталям, что, играя Юдифь в «Уриэле Акоста», не снимала нательного креста. И никто не замечал этого, хотя крест был виден. Не замечали — так играла Ермолова!» (48 год).

21 ноября, воскресенье. С большим трудом, пропахав почти километр по снежной целине, выбрался с дачи. Утром видел Константина Ивановича, который рассказывал, что еще одну дачу ограбили. Поймали, врал, что бомж, но оказался житель какой-то ближайшей деревни. Но все равно день провел прекрасно, полно и почти счастливо: обивал внутреннюю дверь дерматином. Уехал тем не менее рано, думал, что ехать буду часа четыре, но, как ни странно, дорога оказалась вычищенной, добрался довольно быстро.

К шести часам поехали в Дом кино смотреть «Терминал» с Томом Хэнксом. Конечно, это все смотрится совсем иначе, чем дома по кассетам. При общей положительной оценке это, конечно, американский фильм в большей степени, чем советские фильмы были советскими. Нет ли у них в Голливуде какого-то своего идеологического отдела ЦК местной американской партии? Хенкс, конечно, выдающийся актер, но слишком уж условна модель. Настоящее искусство прорезывается лишь в той сцене, когда уборщик вдруг начинает жонглировать во время ужина «влюбленных». Искусство всегда начинается там, где больше ума, нежели инстинкта.

22 ноября, понедельник. Объявили наконец итоги выборов на Украине. На один процент Янукович опередил своего конкурента Ющенко. Теперь побежденный кандидат призывает общество к гражданскому неповиновению. На митингах разглагольствует Юлия Тимошенко; я не могу забыть, что ее привлекали к суду за какие-то махинации.

Состоялась традиционная встреча театральной общественности с мэром, Ю.М.Лужковым. Я про себя заметил, что власть, конечно, любит визуальные и «живые» искусства, ей приятнее встречаться с «телевизионными» людьми, чем с писателями, которые и выглядят не так авантажно, и спросить могут что-нибудь эдакое незапланированное. По традиции театральному сообществу показывают еще и новые театральные здания. На этот раз — это театр Луны на Малой Ордынке.

В конце встречи вошел несколько обрюзгший С. Проханов, главный режиссер, в длинном модном сюртуке. Но это уже ритуал пост-собраничный — вчера исполнилось 60 лет режиссеру Б. Морозову, ходил, значит, с поздравлением. Вышел как обласканный мэром хозяин театра. На фуршет я не пошел, уехал. Театр, кажется, хороший, уютный, квадратный зрительный зал, видимо, удобная сцена, но слишком много пластмассы — уже и кресла стали делать из этого современного материала. Тот единственный спектакль, который я видел с труппой этого театра еще в старом помещении возле площади Маяковского, мне не понравился. Почему же и кто так любит Проханова?

Театральная общественность наэлектризована: просочились слухи относительно того, что некоторые театры могут оказаться лишенными государственной поддержки. В ответ им предлагают искать другие формы хозяйствования, собирать попечительские советы. Этих попечительских советов театры, может быть, боятся больше всего — ведь попечительские советы могут сместить и руководителя театра, в известной степени это, конечно, форма давления, форма цензуры. Так вот, общественность была наэлектризована. Как станет ясно, мэр тоже был несколько заведен спорами с Грефом из-за московской собственности, из-за памятников истории и культуры. Ах, эти памятники, которые понастроил прежний режим, какие лакомые кусочки, как хорошо они расположены в Москве!