Дневник, 2004 год - Сергей Есин

Теперь Баку. Я был здесь тридцать лет назад: город изменился, или я ничего не видел? Огромный, еще зеленый, чистый и по размаху столичный город. Прошлись по узким улочкам старого, еще в крепостных стенах, города; глупая в своих частностях и невежливая в своих деятелях советская власть могла бы здесь разрушить и больше.

Горящие факелы во дворе, оркестр национальных инструментов, играющий из «Крестного отца», кабинеты, бывшие каменные клетушки купцов. Ужинали в центре, в бывшем караван-сарае. Блинчики с мясом, с зеленью и с тыквой. Люля-кебаб, шашлык на бараньих ребрышках, всё тает во рту. Потом еще раз прошлись по центру. Людно, порядок, молодежь, хорошие лица. Развалы: серебро, ложки, вилки — это продают пенсионеры, ордена («Слава» — 12 долларов), матрешки: Путин, Буш, Бен-Ладен. Дети катаются на детских автомобилях. Автомобилей, естественно, много и других. Много, как говорят, старой архитектуры: нефть, Нобиль, купцы-армяне. Правда, первоисточником богатства был азербайджанский и русский рабочий. Памятник Шаумяну снесен, сквера 26 бакинских комиссаров нет. Показали дом, в котором жил Ландау, в этом же доме жил и Зорге.

Живу в гостинице на 15-м этаже, виден залив лукой, амфитеатр города. Вместо горячей воды — теплая хорошая постель, но лампы возле кровати нет, нет и настольной лампы. Есть телевизор. Может быть, к 30-летию Общества книголюбов Азербайджана чтение отменено?

18 ноября, четверг. В конце дня, когда около семи вернулся в гостиницу, сил уже не было никаких, лег в постель, включил телевизор — и тут отвратительное известие: в Москве жуткий снегопад, движение парализовано, аэропорты не работают. А мне завтра в пять часов вечера улетать. Если не прилечу вовремя, всё рассыплется, а дома нечитаная рукопись Леши Карелина.

Утро началось с интервью, которое взяла у меня умненькая девочка Инара для местной газеты. Я возбудился и дал ей приличное интервью: Баку, книжный союз, музей, Зарифа, своеобразие переключения интересов Общества на встречи, на экслибрисы, на миниатюрную книгу. В общем, разогрелся и почти по тем же тезисам потом в Национальной библиотеке, где отмечалось 30-летие Общества, начал речь. Начал её с азербайджанцев на моем пути: Энвер Мамедов на радио. Сколькому же он меня, ничему не уча, научил! Кажется, его сын сейчас заместитель министра иностранных дел. Потом Самид Агаев, его книжка, его семинар, его премия, а потом уже наш студент Салех. Похоже, что Инара его знает. Кажется, говорил удачно, несколько слов сказал о старшем Алиеве, напомнил, что наше заседание происходит на фоне разрушающегося книгоиздания. Зарифа тоже в своей речи говорила о Гейдаре Алиеве, она говорит о нем часто. Мне нравится такая ее верность. С Алиевым она проработала всю жизнь. Зарифа, правда, много и часто говорит о себе, но это цельный тип сильной восточной женщины, общественной деятельницы. Она волевая, решительная женщина, за спиной у нее учеба в Москве, ощущение правоты русской цивилизации, её силы, её мощи, светлая волна которой распространяется.

В Национальной библиотеке вручили около тридцати грамот. Была речь Зарифы, моя, потом пяти или шести выступающих.

Очень ярко говорил Чингиз Абдуллаев, один из секретарей СП Азербайджана. С юмором о разгосударствлении книжных магазинов. В бывшем магазине «Подписные издания» — то ли колготки, то ли мебель. Значит, подписные издания никогда не будут нужны Азербайджану? А если через 50 лет появится новый Фирдоуси? Перечислил в том числе и с десяток азербайджанских писателей первого ряда, которые окончили Литинститут. С Чингизом, кстати, мы встречались в Москве, он всегда мне казался просто благополучным функционером, а тут заговорили в перерыве: он боец, со стремлением, как у меня, к объективности. Поговорили о делах Литфонда, много подробностей о любимом ими Приставкине и Черниченко. Надо по приезде посмотреть в «Литгазете» статью Нуйкина о моих героях. Судя по сообщению Чингиза, в этой статье есть нечто сенсационное.

Почему я так жадно все это вынюхиваю и разыскиваю? То, о чем они сейчас говорят, я видел еще пятнадцать лет назад. Они тоже не могли не видеть, они же умные люди. Так, значит, из-за глупости, честолюбия или выгоды, в которой так нуждается неудачник, молчали? Мало я читаю разного другого, о чем надо бы знать.

Еще, оказывается, есть статья Бакланова о Солженицыне. Но это скорее не о Солженицыне, а элемент яркого автопортрета.

Если говорить в общем, то не очень большая церемония прошла с международным блеском. Был народ, телевидение, понимание значения любого позитивного публичного факта общественной жизни. Вечером эту церемонию показали по телевидению. Правда, по телевидению было очень много событий в виде собраний. Дисциплинированные, внимательные слушатели. Все слушают. Кто же работает?

После собрания зашли в Союз писателей, который рядом. Роскошный особняк начала прошлого века, в очень неплохом состоянии. За советское время могли бы подобный особняк основательно изгадить. Пили чай вместе с Чингизом Абдуллаевым и первым секретарем СП Фикретом Годжа. Он тоже, как и многие, окончил Литературный институт. Начали рассказывать байки из студенческой жизни. Вот бы сделать книжку таких баек! Пока договорились, что азербайджанцы пришлют данные в наш Словарь выпускников. А, может быть, соорудим в Баку конференцию выпускников?

В конце дня опять обедали в ресторане, опять в Национальном, и, наверное, очень дорогом. Тариэль, сын Зарифы-ханум, сделал, оказывается, четырехчасовой фильм (был продюсером) об азербайджанской кухне, отсюда качество ресторанов и еды. На сей раз это замечательный сад (летом здесь даже гуляют павлины), в котором стоят деревянные павильоны с занавесочками. На обед: зелень, сыр, соленые огурцы, капуста, помидоры, суп из чечевицы, лаваш, антрекоты из осетрины, баранина на ребрышках, чай с вареньем из черешни. Говорили о книгах, о проектах, о власти, вспоминали о Гейдаре Алиеве. Ресторан и сад на месте бывшего трамвайного депо, трамваи износились, менять вагоны денег не было, депо закрыли, рельсы продали на сталь для бритв.

Когда отвозили меня в гостиницу, остановились наверху амфитеатра, почти под телебашней. Я встал на парапет, ограничивающий дорогу, и шофер Валера стал мне показывать город, который находился внизу. Для меня очень много значит, когда я, как бы с птичьего полета, вижу город в его логике и последовательности. «Раньше огней было больше». Сейчас электроснабжение города в руках какой-то турецкой компании. Они хотели вернуть вложенные в реконструкцию деньги за несколько лет, но столкнулись с тем, что не у всех жителей и потребителей есть деньги. Не суйтесь в бывшую Россию, здесь живут по другим правилам. Как же я завтра улечу?