Беспощадный. Не русские идут - Василий Головачев

– Ты его…

– Сам умер, сработала программа самоликвидации. Второй собрался выпустить мне в спину очередь из «ПП».

– Понятно. – Анурий Фокич прислушался к тишине распадка. – Где-то недалеко прячется третий.

– Я это почувствовал. Подожди меня здесь, очень прошу. Я найду его.

– Зачем искать? Сам придёт.

– То есть как – сам?

Анурий Фокич снова прислушался к чему-то, повертел головой, повернулся лицом к берегу Печенги и произнёс странное свистящее и курлыкающее слово: не то журавль прокричал, не то гусь прошипел.

Слово укатилось шариком в лес, стихло.

Затем в сотне метров от застывших мужчин раздался ответный вскрик, послышался треск валежника, стук рассыпающихся камней, шлепки по воде: бежал человек. Вскоре он приблизился, в кустах замелькало рыже-зелёное пятно, и на Буй-Тура выскочил ещё один знакомый – рыжеволосый небритый «этнограф». Резко остановился, увидев перед собой не тех, кого рассчитывал увидеть.

Буй-Тур шагнул к нему и выбил из руки оружие – пистолет-пулемёт «ПП-10» немецкого производства.

Рыжеволосый начал было ошалело махать руками и ногами, демонстрируя технику «европейского кунг-фу», получил удар в ухо, отскочил и замер, услышав новое свистящее, как щелчок плети, слово.

– Кто таков? – дружелюбно обратился к нему Анурий Фокич. – Говори, не бойся, не обидим.

– Фридолинен, – пробормотал «этнограф» покорно; взгляд его остановился, глаза подёрнулись дымком безразличия.

Буй-Тур невольно поёжился, вдруг ощутив силу старика, превратившего мощного боевика в зомби.

– Спрашивай, – посмотрел на него дед Аглаи.

Гордей встрепенулся.

– Кто вас послал сюда?

– Магистр… Отто.

– Мандель?

– Отто… да…

– С какой целью?

– Изучить… Опухоль… уничтожить…

– Вы подали корректирующий сигнал?

– Эрнест… включил коммандер… сигнал ушёл.

– Что прячется там, в пещерах, из которых выдавилась Опухоль?

– Не знаю… нам… приказано… всех…

Глаза здоровяка начали закатываться, он зашатался.

– Сейчас загнётся! – быстро сказал Буй-Тур, оглядываясь на Анурия Фокича.

– Не загнётся, я повернул ему сознание. Но лучше прекратить допрос. И так понятно, чего они ждали.

– Я имел в виду – что находится в самих пещерах.

– Увидим. – Старик вытолкнул ещё одно слово-свист, добавил гортанным голосом: – Похорони товарищей и уходи отсюда. Иди в Печенгу, сдайся пограничникам. Запомнил?

– Запомнил, – тупо кивнул «этнограф».

– Начинай!

Рыжеволосый повернулся, глянул на своих мёртвых подельников, поискал что-то глазами.

– Нет инструмента…

– Сходи за лопатой.

«Этнограф» зашагал прочь, деревянно переставляя ноги. Исчез за деревьями.

– Не удерёт? – с сомнением заметил Буй-Тур.

– Не удерёт, – ответил Анурий Фокич рассеянно. – Идём, закончим наши дела. Погода меняется, надо ждать бури.

Буй-Тур озадаченно посмотрел на небо.

– Вроде бы не предвидится бури-то. – Он вдруг понял. – Нас ждут новые встречи… с варнаками?

– Готовься.

Анурий Фокич повернулся и бесшумно растворился в лесу.

Буй-Тур невольно восхитился: так исчезать и появляться он не умел. С другой стороны, у нас всё ещё впереди, полковник, не так ли? Если идти правильным путём, можно в конце концов добиться и полного физического совершенства. Добились же этого Лихарь и Андрюша Данилин. Чем ты хуже?

Повеяло холодом.

Гордей очнулся, кинул взгляд на мёртвых «этнографов» и двинулся к лагерю. Через несколько минут, настроенный показать любым пришельцам кузькину мать, он вышел к палаткам.

Аглая кинулась к нему птицей, смущённо остановилась, пряча руки, окидывая его лицо тревожными глазищами.

Они постояли так в безмолвии, просто глядя друг на друга, одинаково переживая радость этого визуального общения.

Я люблю тебя! – сказала глазами Аглая.

И я тебя люблю! – отозвался он, понимая взгляд девушки без всякого перевода.

– Я заждалась…

– Всё нормально. Где дед?

– Ещё не выходил из леса. Разве вы не встретились?

Буй-Тур понял, что старший Гамаюн решил обойти лагерь и проверить, не прячутся ли где другие «этнографы».

– Мы поговорили и разошлись.

– Видели кого-нибудь?

– Видели, – неохотно сознался он. – Старые знакомцы, ты их тоже видела.

– Где они? Я слышала выстрелы.

– Ушли… в Печенгу. – Он сделал сердитое лицо. – Хватит допросы допрашивать, следователь ушастый! Что дозволено знать, тебе скажут.

– Я боялась за тебя…

– А вот это правильно. – Буй-Тур направился к бытовой палатке, возле которой возились Строев и Пинский. – Нашли снаряжение?

Аглая засеменила рядом.

– Верёвку, фонари, крюки, одну кирку. Я смотрела, там легко можно спуститься в пещеру, всего метров пять по уступам. Возьмёшь меня с собой?

– Посмотрим.

– Я не помешаю, я ловкая, у меня разряд по художественной гимнастике.

Буй-Тур приостановился, с любопытством посмотрел на раскрасневшуюся Аглаю.

– Разряд по гимнастике? Здорово! Чего ещё я не знаю о тебе?

– А что ты хочешь знать?

Он подумал.

– К примеру, был ли у тебя парень.

Аглая взмахнула ресницами, прикусила губку, радость её померкла.

– Ты спрашиваешь для того, чтобы… упрекнуть?

– Прости! – Он взял её за руку, прижал к груди. – Сердце давно всё решило, а сознание, подлая скотина, ищет какие-то предлоги поревновать. Если хочешь – убей, хочешь – не разговаривай полчаса, только не обижайся.

Унылый вид подействовал.

Девушка смягчилась.

– Больше никогда не задавай глупых вопросов.

– Не буду! – клятвенно пообещал он.

Глаза Аглаи снова наполнились светом, она быстро поцеловала Гордея в губы, так что он не успел ответить, и упорхнула к появившемуся из леса деду.

Гордей почувствовал затылком взгляд, оглянулся.

На него, прищурясь, с недоверием, смотрел Пинский.

– Вот такие пироги, – хладнокровно пожал плечами Буй-Тур. – Везёт всегда сильнейшему, это закон.

Лейтенант хотел что-то сказать, но его позвал Строев.

Буй-Тур подумал, что вряд ли в лице Пинского он приобретёт друга. Лейтенант не зря кидал на Аглаю заинтересованные взгляды и затевал умные разговоры, желая произвести впечатление. Но ведь должен же ты когда-нибудь понять, парень, что твои усилия напрасны?

Подошёл Анурий Фокич.

– Нам бы лучше уйти отсюда.

– Гости? – встревожился Буй-Тур.

– Гости пока не пожаловали, но места здесь дикие, со всех сторон можно беспрепятственно и скрытно подобраться к лагерю.

Буй-Тур оценивающе глянул на палатки.

– Давай перенесём стоянку повыше.

– А смысл?

– Тоже верно. Тогда поторопимся. Я осмотрю ту пещерку, из которой выглядывала Опухоль, и мы перебазируемся в более укромный уголок.

Анурий Фокич пожевал губами, но возражать не стал.

Буй-Тур подошёл к Строеву.

– Борис Егорович, вооружитесь на всякий случай.

– А в чём дело? – отвлёкся от сборов полковник.

Буй-Тур коротко рассказал о встрече с «этнографами», упустив подробности боя.

– Вы серьёзно? – нахмурился Строев.

– Более чем. И ещё я уверен, что к нам скоро пожалует ещё одна команда такого же плана, что и первая. Уж больно интересное место рассекретила наша Опухоль.

– Какое?

– Пещеру, а скорее всего – ход в тоннель, прорытый в незапамятные времена.

– Это вам проводник наговорил?

– А у вас есть повод сомневаться? Или вы предпочитаете не верить никому до того момента, когда в руки свалится объяснение происходящего?

Строев подумал и достал мобильник.

Буй-Тур отвернулся, краем уха услышав, как полковник вызывает неведомого «Ивана Иваныча», координатора отдела ФСБ в Москве, посвящённого в тайны работы группы Строева. Судя по репликам, полковнику пообещали в скором времени прислать подмогу из Мурманска.

Через четверть часа всё население лагеря поднялось на береговой обрыв, к расщелине, в стене которой виднелось мрачноватое, похожее на глотку апокалиптического зверя, отверстие пещеры.

Буй-Тур заявил, что он спустится в пещеру первым, и ему никто не возразил, даже Пинский.

– Оружие? – шепнул Гордей Строеву.

Тот покосился на капитана Няндому, державшегося поодаль. По-видимому, капитан получил задание охранять группу и взял с собой карабин. Вряд ли с помощью карабина можно было отбиться от боевого десант-отряда, но какое-то психологическое облегчение он обеспечивал.