Беспощадный. Не русские идут - Василий Головачев

– Где вы видите секретный объект, Борис Егорович? – с иронией спросил Буй-Тур. – Нету его. Да и не нуждаемся мы в чьём-либо разрешении. Захотите помочь – присоединяйтесь, не захотите – управимся без вас.

– Это самоуправство.

– Ещё какое! – кивнул Гордей. – Вся страна так живёт, сверху донизу, давно пора порядок навести. Но поскольку ситуация у нас форс-мажорная, а до начальства далеко, полезно проявить инициативу.

Строев покосился на Анурия Фокича. Тот благостно улыбнулся.

– Гордей Миронович прав.

– Можно, я с тобой по грибы? – подбежала Аглая.

– Нет! – ответил Буй-Тур твёрдо. – Это мужская работа, да и грибы, гм, гм, тут шастают опасные. Никуда от деда не отходи.

Он оставил команду Строева у развороченного обрыва, вооружился, предчувствуя неприятные контакты, и поднялся на самую высокую горку местного ландшафта, с которой видны были все достопримечательности побережья Печенги, сама река, лагерь и обрыв с расщелиной, из которой недавно торчала Опухоль. Отсюда вполне можно было подать сигнал на спутник и передать точные координаты места на борт ракеты, после чего проследить за её падением. Однако никаких следов пребывания на голой вершинке сопки предполагаемых корректоров стрельбы Буй-Тур не обнаружил. Да и спрятаться здесь от посторонних глаз было негде, вершинка продувалась всеми ветрами и была голой – как моя башка, пришло в голову мимолётное сравнение.

Тогда он поднял к глазам бинокль и принялся изучать местность с большей тщательностью. Через полчаса наметились ещё две возвышенности в пределах километра от лагеря исследователей Опухоли. Они были пониже этой сопки, но и с их вершин можно было вести наблюдение за лагерем и за Опухолью.

Буй-Тур спустился в распадок с метровой ширины ручьём, преодолел его, припустил к первой сопке, потихоньку приводя организм в боевое состояние. Через несколько минут достиг каменистой проплешины, ведущей вверх, усеянной мелкими россыпями камней, прокрался слева мимо группы низких скал, обошёл заросли ольхового кустарника и вышел к лобастой вершине сопки.

Но и здесь было неуютно, голо, холодно и ничто не говорило о присутствии нехороших парней с хорошей оптикой и современной аппаратурой для наводки ракет на наземные цели.

Буй-Тур обшарил для верности кусты на вершине, сделал два глотка воды из фляги, наметил новый маршрут и направил бег к следующей возвышенности, располагавшейся ближе к крутому берегу Печенги.

Он уже приближался к леску, окружавшему даже не сопку – тридцатиметровой высоты курган с рядами скал, когда услышал-почувствовал толчок в плечо и отреагировал на него единственным доступным способом – упал лицом вперёд, в спружинившие подушки лишайника.

Настоящий звук – тихий, едва слышный щелчок выстрела, он услышал мгновением позже. Стреляли из снайперской винтовки с насадкой бесшумного боя, и, судя по высокой скорости полёта пули, это был новейший снайперский комплекс арктического стандарта «Arctic Wartare».

И всё же стрелок промахнулся: пуля попала в край защитного погончика на плече, под углом, а благодаря тому, что Гордей бежал, миллиметра этого движения оказалось достаточно, чтобы она вмяла выпуклый кевларовый кругляш на плече, срикошетировала и унеслась в кусты, не причинив человеку вреда.

Гордей превратился в слух, оставаясь совершенно неподвижным, как мёртвый.

Через минуту издали, с расстояния в двадцать метров, прилетел шорох раздвигаемых ветвей кустарника, тихий стук рассыпающихся камней, шаги. Навыки киллеров не предусматривали встречу с профессионалом класса Буй-Тура, и всё же недооценивать их не стоило.

Шли двое, с разных сторон, что заставило Гордея напрягать сенсорику до предела и ловить момент атаки, чтобы охотники не успели сделать контрольный добивающий выстрел.

Слева, в пяти метрах от лежащего ничком Буй-Тура сформировалась тень.

Такая же тень возникла справа и чуть сзади. Буй-Тур людей не видел, так как лежал лицом вниз, но видел-чувствовал их багровые эфемерные ауры так отчётливо, что мог бы, наверно, своим ментальным «ухом» просчитать пульс каждого.

Левая тень была опасней, поэтому первой нейтрализовать надо было её носителя.

По спине просквозил ручеёк смертельного холода.

Буй-Тур высчитал вектор приложения «чёрного желания добить»: одна тень подняла оружие – и рывком откатился в сторону.

Щелчок выстрела! Пуля пробила подушку лишайника там, где только что была голова Гордея.

Он, продолжая движение, вскочил на ноги, метнулся к тени, выросшей в пригнувшегося небритого молодца в камуфляже, с винтовкой в руках; в глазах – изумление, лицо тупое, очумелое.

Гордей узнал в парне одного из «питерских этнографов».

Что ж, я вас сюда не звал, господа «учёные».

Рывок за ствол винтовки. Спираль выверта.

Удар в висок развернул стрелка на сто восемьдесят градусов и бросил в кусты.

Буй-Тур нырнул следом, выворачивая ствол винтовки (мать вашу, это же «Super Magnum-10»!), и выстрелил, не целясь.

Пуля калибра восемь и шесть десятых миллиметра попала напарнику «этнографа» в лоб и снесла полчерепа. Выстрелить из пистолета-пулемёта он уже не успел.

Война кончилась.

Буй-Тур замер, ожидая появления ещё одного «этнографа», но всё было тихо. Никто на помощь киллерам бежать не торопился, никто не стрелял. Хотя опасность почему-то не уменьшилась, как показалось Гордею, а наоборот увеличилась, будто к нему бежал целый батальон врагов, готовясь открыть ураганный огонь.

Он огляделся, прислушиваясь к тишине леса, заставил себя расслабиться, унял панику в душе.

Тревога отступила, но не ушла полностью.

Что за чёрт?! Откуда это ощущение? Может, третий «этнограф» сидит в засаде и целится в него, что и улавливает подсознание?

Буй-Тур перекатился на другое место, попытался определить источник тревоги, напрягаясь до предела сенсорных возможностей, но ничего не услышал, никого не увидел, никого не почувствовал. В радиусе сотни метров кроме поверженных врагов и его самого никого не было. А вот подспудное ощущение скрытого наблюдения так и осталось, разве что слегка притупилось. Источник угрозы как бы отдалился, улетел куда-то вверх, в небо.

Буй-Тур даже всмотрелся в белые северные небеса, словно собирался увидеть наблюдателя. Потом встал, нагнулся к первому «этнографу».

Парень начал подавать признаки жизни, вздохнул, открыл тусклые глаза.

Буй-Тур пошлёпал его по щекам.

– Поднимайся, милый. Где третий?

– М-м-м… – промычал здоровяк.

Гордей терпеливо повторил вопрос.

– Ай эм… – начал «этнограф».

Буй-Тур с удовольствием съездил ему по небритой физиономии сильней.

– Недавно все вы хорошо говорили по-русски. Имя?

Парень попытался привстать, и Гордей вдавил его рукой обратно в кусты.

– Соображай быстрей! Имя?

– Эрнест…

– Фамилия!

– Талонен.

– Эстонец?

– Финн.

– Вас было трое, где третий?

– Не знаю…

Удар по щеке, лязг зубов.

– Церемониться с тобой мне недосуг, лучше говори правду, это не столь болезненно, чем врать.

– Он был… наверху…

– На сопке, чуть выше по берегу?

– Да.

– Как вы меня засекли?

– СЭР…

Буй-Тур выругался про себя, сплюнул с досады. У десантников Тивела было устройство для электронного сканирования местности. Они видели его передвижение и вышли навстречу, когда поняли, что он проверит все местные горки.

– Кто вас послал сюда? Зачем?

Финн попытался отодвинуться, от щёк его отхлынула кровь.

– Доунт андестенд… нихт чизн… тоимиа аикаилематта… эн айо тендё… – бормотание «этнографа» перешло в хрип, он изогнулся дугой, схватился за шею, подёргался и затих.

Буй-Тур выпрямился.

Не было сомнений, что финна запрограммировали на суицид, и программа сработала.

– Чёрт бы вас побрал, идиотов!

За спиной раздался шорох.

Гордей сделал шаг влево, разворачиваясь и поднимая винтовку. Встретил взгляд Анурия Фокича, оказавшегося буквально в двух метрах от него. Почему Гордей не услышал деда Аглаи раньше, он не понял.

– Ёханый бабай! Я же мог выстрелить!

– А не мог, – спокойно ответил старик, переводя взгляд на тела «этнографов». – Не те ли это варнаки, что прибыли сюда раньше нас?

– Представились этнографами из Питера. На самом деле оба – из батальона спецопераций Синедриона. Вот этот молодец – финн Эрнест Талонен.

– Ты его…

– Сам умер, сработала программа самоликвидации. Второй собрался выпустить мне в спину очередь из «ПП».