Генерал Багратион. Жизнь и война - Евгений Анисимов

Но были люди, которые трезво и ясно смотрели на проблему и которых, в отличие от Багратиона, не захлестывали обида и стыд от самой мысли об отступлении перед Наполеоном. В 1811 году Александр получил проект о предстоящей войне от генерала П. П. Чуйкевича, чиновника Секретной экспедиции Военного министерства. Это был человек неординарный, один из первых наших профессиональных руководителей военной разведки. Он ведал заграничной агентурой, а главное — анализировал собранный ею материал и составлял глубокие по содержанию аналитические записки, выполнял сложные задания командования, ездил с разведывательными Целями в Пруссию. Позже, с началом войны, он принимал Участие в первом рейде партизанского летучего отряда генерала Ф. Ф. Винценгероде по тылам противника, участвовал в Бородинском сражении. Он был особенно близок к Барклаю, ценившему его ясный аналитический ум, и можно с уверенностью сказать, что взгляды Чуйкевича отразились на выбранной после французского вторжения стратегии Барклая и самого императора.

В своем проекте 1811 года (введенном в научный оборот В. М. Безотосным) Чуйкевич писал, что предстоящая война будет особенной. Россия «теперь должна… вести войну за целость своих владений и собственную свою независимость», тем более что у нее фактически нет союзников, и «в готовящейся борьбе сей должна возлагать всю свою надежду на собственные свои силы и прибегнуть к средствам необыкновенным, кои обрящет в твердости своего государя и преданности ему народа, который должно вооружить и настроить, как в Гишпании, с помощью духовенства»68.

Он же точнее других изложил «род войны, который должно вести против Наполеона»: «Оборонительная война есть мера необходимости для России. Главнейшее правило в войне такого роду состоит: предпринимать и делать совершенно противное тому, чего неприятель желает. Наполеон, имея все способы к начатию и продолжению наступательной войны, ищет генеральных баталий, нам должно избегать генеральных сражений до базиса наших продовольствий. Он часто предпринимает дела свои и движения на удачу и не жалеет людей, нам должно щадить их для важных случаев, соображать свои действия с осторожностию и останавливаться на верном». И тут же делает приписку, как бы отвечая Багратиону, писавшему о противоестественности отступления для русских: «Сколь не сходственен с духом Российского народа предполагаемый образ войны, основанный на осторожности: но вспомнить надобно, что мы не имеем позади себя других готовых ополчений, а совершенное разбитие 1 — й и 2-й Западных армий может навлечь пагубные для всего Отечества последствия. Потеря нескольких областей не должна нас устрашать, ибо целость государства состоит в целости его армий. Фабий и Веллингтон, Маренго, Ульм, Иена и Ауэрштет — да будут вождю российских сил служить примерами, доказательством и зашитою против несмысленных толков». Автор видит достойными подражания примерами для русского командования стратегию, которую избрал в борьбе с Ганнибалом римский полководец Фабий Максим Кунктатор и воевавший против французов в Испании Веллингтон, который изматывал неприятеля маневрированием и уничтожением запасов продовольствия и воды. А перечисленные битвы, в которых австрийцы и пруссаки потерпели сокрушительное поражение, должны служить грозным напоминанием о приведшей к катастрофе самонадеянности противников Наполеона. «Обыкновенный образ нынешней войны Наполеону известен совершенно и стоил всем народам весьма дорого. Надобно вести против Наполеона такую войну, к которой он еще не привык, и успехи свои основывать на свойственной ему нетерпеливости от продолжающейся войны, которая вовлечет его в ошибки, коими должно без упущения времени воспользоваться, и тогда оборонительную войну переменить в наступательную. Уклонение от генеральных сражений, партизанская война летучими отрядами, особенно в тылу операционной неприятельской линии, недопускание до фуражировки и решительность в продолжении войны — суть меры для Наполеона новые, для французов утомительные и союзникам их нестерпимые. Быть может, что Россия в первую кампанию оставит Наполеону большое пространство земли, но, дав одно генеральное сражение с свежими и превосходными силами против его утомленных и уменьшающихся по мере вступления внутрь наших владений, можно будет вознаградить с избытком всю потерю… Неудачи Наполеона посреди наших владений будут сигналом к всеобщему возмущению народов в Германии и ожидающих с нетерпением сей минуты к избавлению своему от рабства, которое им несносно». Поэтому, повторяет Чуйкевич, нужно «уклоняться до удобного случая с главною силою от генерального сражения», уничтожать отделившиеся части войск противника, «денно и нощно» беспокоить противника иррегулярными частями, разрывать летучими отрядами коммуникационные линии армии Наполеона. Кроме того, Чуйкевич предложил совершить с помощью Швеции и Англии вторжение в Северную Германию и тем самым поднять немцев на вооруженное восстание против Наполеона"4.

Как оказалось через несколько месяцев, это была единственно реальная программа, которую диктовала сама жизнь и которой стали следовать Александр I и Барклай.

Проекты — проектами, а в конце мая — начале июня 1812 года все, кто был в армии на границе, не сомневались, что война начнется если не завтра, то послезавтра. Особенно тревожные сообщения шли от атамана Платова, стоявшего в Белостоке. 4 июня он сообщал Багратиону, что «от употребляющихся от меня для разведывания о заграничных происшествиях людей» стало известно, что французское войско «следует от города Торнау чрез Пруссию вперед, к стороне реки Немана»; что польская дивизия генерала Домбровского также движется к Неману, а следом идут войска генерала Макдональда, в Плотске и Пултуске готовятся провиантские магазины, а вестфальский король выехал из Варшавы в сторону Бреста, где сделал смотр войскам своего корпуса; что в Варшаву прибыл личный обоз Наполеона и там ждут самого императора. Есть сведения, что маршал Даву и его войска движутся через Восточную Пруссию, там же сосредотачиваются баварские и другие войска Великой армии. Наконец, важнейший симптом приближающегося конфликта — закрытие границ: «Граница Герцогства Варшавского на сих только днях заперта так, что 29-го числа сего месяца и следовавшая с нашей стороны почта не принята, да и из проезжающих по пашпортам никого ни туда, ни к нам не пропускают…»70 Еще через пять дней Платов дал знать, что большая часть французской армии «тянется чрез Пруссию к Неману», что вестфальский корпус сосредоточился у Брест-Литовска. Все было ясно — час войны вот-вот пробьет…