Книга мечей - Фред Саберхаген

— О чем?

Она встряхнула головой, словно отгоняя какую-то мысль, и села рядом с ним.

— Я боялась, что мои чары тебя не спасут — а они были лучшим, что я могла для тебя сделать. И думала, что мы погибнем вместе.

Они посмотрели друг другу в глаза. Марк прервал недолгое молчание:

— Мне приснилось, что здесь, с нами, была Афродита.

Кристин по какой-то причине решила, что эти слова следует очень серьезно обдумать. Марка поразило, что они смотрят друг на друга точно двое детей, лишь начинающих познавать мир. А то, что они уже успели узнать, их потрясло. Ему прежде казалось, что он кое-что знает о мире, но, очевидно, еще большего он не знал. Но тут его вниманием овладели слова Кристин:

— Мне тоже приснилось, что она была здесь. И хотела убить нас одним мечом.

Марк уставился на нее, потом вскочил и обнаженный, не обращая внимания на утреннюю прохладу, бросился искать Ослепитель. Меч лежал рядом, на виду. Марк немедленно схватил его.

И застыл, глядя на рукоятку. Белый символ на ней уже не был глазом. То была открытая ладонь.

Кристин подошла, оперлась на его плечо — в определенном смысле этот контакт был столь же доверительным и интимным, как и любые предыдущие, — и прошептала:

— Это ведь Целитель?

— Она оставила его нам.

— И взяла в обмен Ослепитель.

Они уставились друг на друга с изумлением, граничащим с паникой. Марк принялся отчаянно обшаривать лагерь, но меч Воров исчез. Его встревожила мысль, что Целитель окажется бесполезным, если они натолкнутся на солдат Вилкаты.

Кристин уже натягивала через голову рубашку Марка. Та стала еще грязнее и зияла дырами.

— Нам надо ехать, — сказала она. — Спасибо Афродите, но она прихватила с собой нашу защиту.

Они очень быстро оделись и собрали вещи. Еще несколько секунд ушло, чтобы подготовить животных, и они отправились в путь.

Кристин показала направление:

— Тасавалта в той стороне. Если по дороге будем держать глаза открытыми, то найдем какие-нибудь фрукты. Пока мне удавалось собирать по пути достаточно еды, чтобы мы не умерли с голоду.

И местность, и растительность постепенно менялись по мере их продвижения. Лето тоже близилось к концу, созревало все больше диких фруктов. Кристин проявила себя специалистом в том, какие части и каких растений можно есть. В этом она разбиралась гораздо лучше Марка, особенно здесь, вблизи от родины. Он сказал ей об этом, одновременно мысленно изумляясь, что ему понадобилось столько времени, чтобы понять, насколько она красива.

— Меня обучали белой магии. Колдовство и чары должны были стать моей жизнью.

— Должны были?

— Теперь у меня другие планы на будущее. — Она неожиданно подъехала к нему, наклонилась и страстно поцеловала.

— До прошлой ночи ты была девственницей… да. Значит, ты была посвящена белой магии, верно? Или Эрдне.

По выражению ее лица он догадался, что это так.

— Кажется, я понял. Ты отдала мне то, что предназначалось Эрдне. — До него стало медленно доходить. — Вот почему Афродита пришла исцелить меня. Ее вызвала ты.

— Богини приходят, когда сами пожелают. Я могла лишь попытаться. А что еще мне оставалось? Я поняла, что люблю тебя.

Они все еще ехали рядом, и Марк обнял ее. Сперва объятие было просто нежным, но вскоре нежность переросла в бурную страсть. Возле каких-то зарослей они остановили животных и спешились.

Когда же они вскоре поехали дальше, серьезность уступила место легкомыслию. Вновь и вновь им приходилось упрекать себя за беспечность и напоминать друг другу, что нужно держаться настороже. Любовь наградила их ощущением неуязвимости.

Около полудня они подъехали к реке. К тому времени наихудшие следы деятельности фуражиров Вилкаты уже остались позади, хотя и здесь сельская местность была все еще безлюдна, а попадавшиеся дома заброшены.

Поток чистой воды явился для них чудом, а купание — почти таким же облегчением, как и возможность напиться. Волосы Кристин, лишившись большей части грязи, приобрели натуральный оттенок. Их цвет, каким бы он ни оказался, в глазах Марка стал бы безупречным.

Совместное купание вскоре привело к другой деятельности, самоограниченной по длительности, и наконец настала пауза для более содержательного разговора.

— Как ты стала пленницей? — спросил Марк.

Взор зелено-голубых глаз Кристин устремился вдаль.

— Мы путешествовали небольшой группой по местности, которую считали достаточно безопасной. — Она пожала плечами. — На нас напал патруль армии Темного короля. Что стало с моими спутниками, мне неизвестно. Полагаю, их убили. Среди врагов был и маг. У нас, естественно, началась схватка, и он оказался слишком силен для меня. Мне удалось лишь… спрятать себя — в некотором роде. Я мало помню о том, что со мной происходило, а те, кто меня захватил, почти ничего обо мне не знали. Они привезли меня в их главный лагерь. Что случилось бы со мной дальше…

Марк выставил руку:

— Теперь уже не случится. Ты в безопасности.

— Благодаря тебе. Но как там оказался ты?

Марк в общих словах объяснил свою миссию — сперва как дипломатического курьера к сиру Эндрю, а затем и собственную после странной встречи с Драффутом. Он понимал, что его рассказ звучит почти невероятно, но Кристин внимательно смотрела на него, пока он говорил, и Марк решил, что она ему поверила. Если она когда и слышала о Марке, ограбившем Синий храм, то не связывала это имя с человеком, стоящим возле нее. Слыша свое имя в песне бродячего менестреля, Марк иногда думал, что стал знаменитым. Но его имя было достаточно распространенным. А лицо и вовсе не было известно, что, к счастью, повышало его шансы избежать убийц, посланных Синим храмом.

Перед отъездом он попробовал разглядеть себя в спокойной заводи.

— Как я выгляжу? — спросил он, проведя пальцами по лбу.

— Там шрам. И все. Просто шрам, поэтому ты останешься красивым. Она поцеловала его в лоб.

— Так что, как видишь, я уже ехал в Тасавалту. Как курьер.

— Весьма кстати. — Она поцеловала его снова.

— Да. А как выглядит принцесса?

— На несколько лет старше меня. — Кристин помолчала. — Я ее почти не знаю.

— Конечно. Поехали.

Они оделись в выстиранную одежду, сложили вещи и уже двигались на восток, когда Марк продолжил разговор.

— Я совсем не знаю тасавалтских обычаев. Следует ли мне спросить тебя, кто твои родители? И вообще, как проходит сватовство в ваших краях? С кем еще я должен об этом говорить, если должен?

— Мои родители уже умерли.

— Извини.

— Это было давно. Да, тебе нужно будет кое с кем увидеться. Сперва, пожалуй, со старым Карелом. Он мой дядя, и он же учил меня магии. Довольно известный чародей. Может, ты слышал о нем?