Владимир Высоцкий: Я, конечно, вернусь… - Федор Раззаков

12 февраля в Театре на Таганке состоялась премьера спектакля «Преступление и наказание» по Ф. Достоевскому. В роли Свидригайлова – Владимир Высоцкий. Как мы помним, идея поставить этот спектакль родилась у Любимова еще три года назад. Но из-за козней цензуры репетиции спектакля все время откладывались. И тогда Любимов поставил «Преступление» в Будапеште. Этот город был удобен Любимову со всех сторон. Во-первых, из всех социалистических столиц Будапешт был самым демократическим, во-вторых – у режиссера жила там молодая жена Каталина. Будапештская премьера спектакля состоялась в январе 78-го и имела огромный успех. Триумф спектакля заставил советские власти смягчить свою позицию, и Любимову было дано «добро» на постановку «Преступления» в Москве.

16 февраля Высоцкий играет в представлении в «Поисках жанра».

Тем временем близятся к концу съемки фильма «Место встречи изменить нельзя». В субботу, 17 февраля на задах продовольственного магазина по адресу Серебрянический переулок, дом 2/5 (по соседству с Солянкой) снимали один из финальных эпизодов ленты – арест «Черной кошки». Помните, Шарапов заманивает бандитов в подвал продовольственного магазина, а муровцы блокируют окрестности магазина? Это там Жеглов произносит свою коронную фразу: «А теперь – Горбатый!» По случаю приезда популярных артистов работники магазина расщедрились и разрешили им прикупить дефицитных конфет, которых в открытой продаже, что называется, днем с огнем было не сыскать.

Съемки начались без Высоцкого – он днем был занят в спектакле «Павшие и живые». Приехал он после обеда, и не один, а с Иваном Бортником, который играл в фильме роль Промакашки.

Вспоминает В. Гидулянов: «Вход (якобы в подвальное помещение магазина) я сделал бутафорский. Та дверца и ведущие к ней вниз несколько ступенек, которые там были в реальности, показались уж больно неказистыми. Поэтому мы изготовили из досок короб с высоким порожком, с распахивающимися наружу дверными створками и приделали его снаружи к существующему входу в подвал. Во время съемок эпизода Джигарханян, Абдулов, Бортник и другие актеры, игравшие бандитов, прятались в этой тесной коробке и по команде „Мотор!“ по очереди вылезали наружу…»

Во время съемок этого эпизода Иван Бортник, игравший Промакашку, проявил инициативу, которая, что называется, легла в масть. Как мы помним, бандиты вылезали из подвала один за другим весьма монотонно: бросали на землю оружие, поднимали руки и сдавались. После третьего такого выхода режиссер Станислав Говорухин с раздражением сказал: «Что же вы молчите-то все?!» Бортник это пожелание учел и, когда очередь дошла до него, придал своему эпизоду музыкальное решение: загнусавил блатную песню, знакомую ему еще с детства, «А на черной скамье, на скамье подсудимых…». Получилось очень даже живенько.

Вечером того же дня Высоцкий дал концерт в столичном ЦНИИ промзданий.

На другой день снимали убийство Жегловым Левченко. Вот как об этом вспоминает актер Виктор Павлов (он играл Левченко): «Приехали мы с Высоцким на съемочную площадку очень рано. Работа предстояла важная, должны были снять сцену, где Жеглов убивает Левченко, то есть меня. Чувствую, настроение у Володи какое-то праздничное. Говорит: „Вить, пойдем, чего покажу. Видишь, вон машина новая? Это моя. Поехали, прокачу“. Сели мы в „Мерседес“, сделали круг. А я ему и предлагаю: „Чего на месте-то топтаться? Поехали на Птичий рынок. Тут рядом“. Поехали – и решили по „Птичке“ пройтись.

Накупили голубей… Раньше они стоили «трешку» за пару. Привезли птиц на съемочную площадку, стали выпускать. Все просто обалдели от такой прелести. Приступили к съемкам. Я бегу по снегу, Высоцкий в меня стреляет. Ба-бах… падаю. Помню: Володя подбегает с бледным лицом, берет мою руку, целует: «Голубятник, вставай. Я тебя никогда не убью».

23 февраля в газете «Московский литератор» появилась первая публикация о крамольном альманахе «Метрополь» под хлестким названием «Порнография духа». Целая группа именитых советских писателей не оставляли от этого литературного сборника камня на камне. Вот лишь несколько таких отзывов.

С. Наровчатов: «Откровенно говоря, ожидал от этого альманаха чего угодно, но не такого низкого уровня. Добрую половину его заполняет этакая приблатненность. Будто уголовникам разрешили без контроля администрации выпустить свой литературный орган… Другая часть материала – отходы производства писателей-профессионалов. То, что заведомо не могло пойти в любые журналы по причинам художественной несостоятельности, отдано многотерпеливым страницам „Метрополя“.

Ю. Бондарев: «Большая часть прозы альманаха вызывает ощущение стыда, раздражения, горькой неловкости за авторов, ибо отсутствуют здесь чувство реальности и сообразности, чувство меры и умение распорядиться словом. Проза эта натуралистична, неряшлива, грязно замусорена, и говорить всерьез о ее художественной стороне нет оснований».

С. Залыгин: «Я думаю, что целый ряд авторов этого альманаха, которых я прочитал, просто не являются писателями и не могут делать профессиональную литературу… Ни одно уважающее себя издательство в мире не потерпит такого диктата слабой, беспомощной литературы!»

2 марта Высоцкий играет в театре в спектакле «Павшие и живые».

8 марта Высоцкий выступил с концертом в Ярославле, во Дворце спорта моторного завода. Свободных мест в зале не было.

10 марта Высоцкий принимает участвие в двух спектаклях Таганки: «Павшие и живые» (утром), сбор от которого должен будет поступить в Фонд мира, и «Преступление и наказание» (вечером).

12 марта Высоцкий играл в театре «Гамлета». По словам самого актера, это была самая трудная роль в его репертуаре – после нее он приходил в гримерку выжатый как лимон. И силы восстанавливал только наркотическим уколом. Как вспоминает О. Афанасьева: «Я познакомилась с Высоцким в довольно благоприятный момент: он целый год не пил совсем или пил очень мало – глоток или два шампанского и больше ничего! – неплохо себя чувствовал, все в его жизни стабилизировалось. Это был, наверное, один из самых светлых периодов его жизни. Наркотики тогда употреблял редко, только после спектаклей. Чаще всего после „Гамлета“, потому что „Гамлет“ его выматывал совершенно. И Володя делал себе укол, просто чтобы восстановить силы. И никаких таких эффектов – как у наркоманов – у него не было. Он как-то мне рассказывал, что первый раз ему сделали наркотик в Горьком, чтобы снять синдром похмелья. Одна женщина-врач уверяла, что приводит своего мужа-алкоголика в чувство только с помощью каких-то инъекций и таблеток. Решили попробовать, сделали укол – помогло. Второй, третий… Запоя нет, похмелья тоже, Володя работает. Вроде все замечательно, осталось только побороть стресс и страшную усталость. Ведь когда актер выкладывается в таких ролях, как Гамлет, ему необходима реабилитация. Наверное, наркотики – это единственное, что ему помогало снимать напряжение. Он от меня все это скрывал вначале…»