Печать мастера - Тайга Ри
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Коста поднял голову.
Отомстить? Переловить каждого?
– … но у него нет сил… это слишком опасно, поэтому я позабочусь об этом сам… лично. Мы пригласили мастера Вана, ты же помнишь его, Хоакин? Но… он сказал, что твой мальчик сможет снова попробовать сдать через зиму… У него обязательно получиться Хоакин… я обещаю тебе…
Коста опустил голову вниз, разглядывая плитки пола.
– … и сейчас, перед тобой я спрошу твоего ученика – захочет ли он – помочь? Стать Мастером, получить силу… Все пути будут открыты перед тобой, – Шестой обращался прямо к нему, – Нужно добровольное согласие на ритуал… это опасно, но…Второй ученик, третий, восьмой – многие проходили через это и обрели… силу и навыки, которых у них не было до этого… Это требует большой подготовки и затрат, это сложный ритуал, который не делают всем подряд… но… можно сделать исключение. Единственное, что требуется от тебя – это согласие и, если получится – десять зим ты будешь служить Аррам… а потом – делай что хочешь, можешь стать Мастером… – Шестой Наставник вытащил из внутреннего кармана перетянутый тесьмой мешочек и подбросил на ладони.
Тяжелый. Внутри что-то звякнуло.
А потом бросил его прямо под ноги Косты. Тесьма развязалась, и золотые кругляши покатились по каменному полу, звеня… рассыпавшись золотым ковром. Две монеты докатились прямо к ногам Косты и он поднял одну.
– Это всё – твое, – усмехнулся Шестой, но Коста не увидел насмешки, занятый тем, что примерно прикидывал, сколько там – двадцать фениксов? Тридцать? Сорок? Целое состояние! – Это то, что ты будешь получать на две декады. Арры платят щедро.
Две декады?
Коста ошеломленно посмотрел на Шестого Наставника.
Две декады?
– Или… – Шестой запустил руку в карман, и вытащил ещё один точно такой же мешочек. Взвесил на руке и потом, развязав тесьму медленно высыпал ручеек золотых монет прямо на пол. – … столько. Если будешь выполнять свою работу очень хорошо.
Шестой Наставник прошагал прямо к нему по золотым кругляшам – фениксы звякали под сапогами.
Коста равнодушно изучал рассыпанное под ногами богатство.
Арры платят щедро?
– Если Арры платят щедро, почему Мастер Хо нуждался в деньгах? Он же работал на Арров?
Шестой помедлил с ответом не более мгновения, а потом ослепительно улыбнулся.
– Четвертый всегда был слишком… гордым. И отказывался принимать любое вознаграждение.
Гордым?
Коста опустил глаза вниз, чтобы спрятать взгляд, на золотистые кругляши, рассыпанные по полу.
Гордым? Сколько раз у них не было, что жрать несколько дней? Гордым? Сколько раз они делили декаду один ужин на двоих и не могли работать, потому что у них не было денег на тушь и кисти… Гордым…
– Всего десять зим службы. Твое согласие – и у тебя будет все. Вообще все, что можно купить за фениксы. У тебя будет сила и деньги… Если ты согласен, тогда дай клятву. Не мне – Мастеру, – Шестой взмахнул рукавом вверх – под самый купол, где гулял вольный морской ветер. – Твое решение?
Коста смотрел на печать мастера, которая крутилась на ветру и переливалась на свету, на рассыпанные на полу монеты и его начала бить дрожь.
«Я обещаю вам, мастер Хо. Вы будете мной гордиться».
«Только те, кто не пожил, могут считать, что деньги и сила – это главное», – вспомнил Коста усталые слова Сейши.
– Это щедрое предложение, господин, – Коста уважительно поклонился и не увидел, как по губам Шестого зазмеилась удовлетворенная усмешка. Потому что не мог оторвать взгляд от пола, усыпанного золотыми кругляшами.
– Я отказываюсь. Сегодня вечером я уже принял предложение Мастера Вана.
* * *
Когда мальчишка вышел из поминального храма, Шестой улыбаться перестал. Стянул шелковую ленту с волос и поднялся наверх, выпуская вверх плетения – красный условный сигнал.
Двадцать четыре ступени раз. Двадцать четыре ступени два. Двадцать четыре ступени три.
Светило уже взошло высоко и море сияло ослепительной зеленью, волнуясь, что принесет новый день. Печать Хо он сдернул с крючка рывком, порвав цепочку.
Белую шелковую ленту он бережно завязал на узел, продев в кольцо, так, что печать оказалась опутанной белым шелком, как паутиной. И затянул двойной мертвый узел зубами со всей силы.
Шестой встал на самый край верхнего парапета третьего яруса, наслаждаясь чувством опасности. Пряди трепал соленый ветер.
– Сдохни…
И выбросил печать в море. Зеленые волны жадно поглотили подношение – кусок белого шелка утонул в волнах.
– Сдохни, сдохни, сдохни, сдохни Хо… Как я радовался, что ты сдох… Исчезнет всё, Хоакин… Всё, что связано с тобой, растворится в волнах… Я сотру всю память о тебе, все, что тебе было дорого… Уничтожу… Ты ещё узнаешь, что твой ученик – лживая дрожащая тварь, которая готова продать все за фениксы… Ты слышишь, Хоакин… – Шестой запрокинул голову в небо, и вцепился побелевшими пальцами в балку. – Твой ученик – продажная тварь, которая до конца своей жизни будет служить нам и это – только начало… Ну почему ты сдох раньше, чем я смог уничтожить тебя… ну почему ты сдох так просто, Хо…
* * *
Из Храма памяти Коста вышел, шагая легко, как будто сбросил как-то тяжелый груз, который давил на плечи и не давал дышать полной грудью.
Он – свободен.
Мы – рабы своих мыслей, сказал Сейши. И тюрьму для себя в своей голове строим мы сами. Выбирая месть вместо жизни.
Он – выбрал.
Он – выбрал жить. И надеялся, что Мастер Хо простит его.
Коста вдохнул полной грудью прохладный утренний воздух и – помедлил – двое гребцов в джонке снизу лежали в странных позах, а двое других…
Он обернулся – красная вспышка взвилась вверх за его спиной – прямо над куполом храма и рассыпалась алыми искрами в розовеющем небе.
– Ты выбрал неправильно… – один из двоих гребцов стоял напротив и дул на ладонь. – Зря ты не согласился сам…
И… Коста просто не успел отвести взгляд, как виски прошило болью.
* * *
– Вай…ты посмотри на мои ладони… – один из гребцов обошел по кругу замершего со стеклянными глазами мальчишку, и снова подул на руку. – Почему все так сложно… можно было бы сделать то же самое на острове… Почему, чтобы поставить кому-то закладку потребовалось грести… а-а-а?
– Не твое дело обсуждать приказы, твое дело – работать, – отозвался второй, рассматривая, как последние
