Маргарет Тэтчер: От бакалейной лавки до палаты лордов - Жан Тьерио

В марте 1988 года положение дел еще более ухудшилось, на сей раз в сфере курсов обмена валюты. 2 и 3 марта Английский банк должен был истратить более двух миллиардов фунтов, чтобы поддержать паритет с немецкой маркой. Но это не могло продолжаться долго. Маргарет заставила Найджела позволить фунту стерлингов нормально то понижаться, то повышаться в цене. Он согласился на то, чтобы фунт стерлингов достиг уровня 3,18 немецкой марки. Возможно, это было началом проявления мудрости. Маргарет в мемуарах задается вопросом: «Не должна ли я была тогда отправить Найджела в отставку? У меня были все основания для этого. Он проводил свою политику без моего согласия и не ставя меня в известность о своих шагах <…>. Но он пользовался поддержкой рядовых депутатов-консерваторов и большинства газет, традиционно поддерживавших Консервативную партию; все они были ярыми сторонниками вхождения Англии в Европейскую валютную систему». Другими словами, по политическим причинам Маргарет вынуждена была продолжать работать с Найджелом, тем более что в то же самое время Джеффри Хау на съезде партии в Перте как бы вскользь заметил, что «Соединенное Королевство не сможет постоянно, вечно повторять, что присоединится к Европейской валютной системе в подходящий момент». Мэгги не могла одновременно поссориться с двумя «тяжеловесами» своего кабинета министров. Она будет горько об этом сожалеть: «Мне следовало примириться с мыслью об одновременной потере министра финансов и министра иностранных дел».

Шло время, и положение дел только ухудшалось. В конце 1988 года инфляция достигла 7,9 процента в год. Найджел Лоусон пошел тогда по самому «классическому» пути, избираемому в случае резкого роста инфляции: увеличение процента ссуды. В октябре 1989 года этот показатель достиг 15 процентов. Инфляция, повышенный процент ссуды, нулевой рост производства… Найджелу Лоусону всё удалось… Еще вчера он был «канцлером-чудотворцем», а сегодня «Дейли мейл» называет его «канцлером-банкротом». Кроме того, политическая цена для консерваторов была очень велика, ибо именно их электорат платил самый тяжелый налог при увеличении процента ссуды, — эти представители среднего класса, влезшие в долги ради того, чтобы купить дома, и подписавшие долговые обязательства с изменяемыми процентными ставками.

Чем дальше, тем больше Найджел Лоусон ощущал, что ситуация ускользает из его рук. Стрелки всех индикаторов уже заходили за красную черту. Поднятие процента ссуды уже было недостаточно, а Маргарет не шла на уступки по поводу присоединения Англии к Европейской валютной системе. Найджел Лоусон искал способ уйти раньше, чем неудачи превратятся в поражение, в разгром. В октябре 1989 года Алан Уолтерс, советник Маргарет Тэтчер по экономическим вопросам, уехавший преподавать в США, вернулся в дом 10. Первое, что он сделал по прибытии, — подверг резкой критике политику завышенного процента ссуды, проводимую Найджелом Лоусоном. Он опасался, что начнется рецессия, и полагал, что не следует опасаться девальвации фунта стерлингов по отношению к немецкой марке. То, что он предлагал, было полной противоположностью политике канцлера Казначейства. Найджел решил воспользоваться удобным случаем. Он заявил, что не согласен иметь у себя за спиной второго министра финансов в канцелярии премьер-министра. Возможно, это была всего лишь уловка, ибо Маргарет в октябре разрешила ему еще раз поднять процент ссуды вопреки мнению Алана.

В любом случае Найджел Лоусон искал огласки, шума, скандала. Статья, опубликованная в «Файнэншл таймс» 8 октября, предоставила ему повод поднять шум. В этой статье Алан Уолтерс остро критиковал его политику. Правда, поднимая шум, Найджел Лоусон забыл упомянуть, что статья была написана в 1988 году и перепечатана из американского научного журнала, так что в октябре 1989 года она никак не могла расцениваться как камень, неожиданно брошенный в его огород. Он сделал вид, что жестоко оскорблен. Нейл Киннок бросился ему на помощь, задав вопрос: как же функционирует правительство, имея двух канцлеров Казначейства? Маргарет ответила, что «советники советуют, а министры принимают решения». Но Найджел уже принял решение. В четверг, 26 октября, он прибыл в девять часов утра в дом 10 по Даунинг-стрит без предварительного согласования и поставил Маргарет перед выбором: либо Алан Уолтерс, либо он. Похоже, сначала Мэгги не оценила его решимость: «Я не приняла его заявление всерьез. Я посоветовала ему не выглядеть смешным. Он занимал высокий пост в государстве, и он унижал себя такими заявлениями. Что касается Алана, то я сказала, что это преданный и верный член моей команды. Он всегда давал мне честные и взвешенные советы, но он всегда держался в рамках тех ожиданий, что возлагались на него <…>. Не могло быть и речи о том, чтобы я отправила его в отставку». Но ничто не помогло: в 17 часов 30 минут новость об уходе Лоусона была обнародована. Это стало настоящим шоком для британского истеблишмента и для Маргарет, оценившей только теперь, сколь велика волна политического шторма. Кроме того, Алан Уолтерс тотчас же тоже подал в отставку, считая свое положение недопустимым. Итак, Маргарет потеряла всё: и враждебно настроенного к ней министра, и верного советника.

Пост Найджела Лоусона унаследовал Джон Мейджор. Маргарет предпочла бы увидеть в качестве канцлера Казначейства Ника Ридли, кого считала «своим», но знала, сколь склонен он к оплошностям, а в Сити такого не прощают. Вот тогда она и обратила свой взор на Джона Мейджора, уже проделавшего в Казначействе большую работу, но сразу же позаботилась уточнить: «Надеюсь, вы сумеете противостоять нажиму со стороны европейцев и их сторонников». Джон Мейджор тоже вряд ли был счастлив от этого назначения, ведь он унаследовал финансы в очень сложной ситуации, а к тому же только что сменил в министерстве иностранных дел Джеффри Хау, отправленного без особых церемоний несколькими неделями ранее председательствовать в палате общин, одаренного в качестве утешительного приза почетным званием вице-премьер-министра, лишенного властных полномочий.

Уход из правительства Найджела Лоусона был первым звоном похоронного колокола, который будет звучать все громче и громче. Маргарет могла сколь угодно громко заявлять: «У нас теперь есть превосходный канцлер Казначейства и превосходный министр иностранных дел», обмануть этим кого-либо было трудно. Повсюду ее критиковали за то, что она не сумела сохранить своих министров. Норман Теббит доверительно сообщил другому депутату: «Для капитана очень опасно, когда кому-то кажется, будто он отдаляется от своей команды». «Комитет 1922 года» официально предупредил Маргарет о том, что есть риск раскола партии. Кроме того, Маргарет допустила ужасный промах в ходе передачи, которую вел Брайен Уолден 29 октября. Когда он спросил: «Не думали ли вы, что Найджел Лоусон мог бы остаться, если бы вы поблагодарили профессора Уолтерса за работу?» — она ответила с явно наигранным простодушием: «Не знаю, я об этом не думала». Это был абсолютно абсурдный способ защиты, это была розга, протянутая ею для того, чтобы ее саму же и высекли. И Лоусон не замедлил ее схватить. На следующей неделе он рассказал всю историю своей отставки по телевидению и опубликовал свое письмо с прошением об отставке. Там был совсем недвусмысленно упомянут его ультиматум по поводу Алана Уолтерса. Вот так Мэгги была уличена во лжи. Получалось, что она не только плохой капитан, но к тому же еще и обманщица. Над ней действительно сгущались тучи.