Заговор обезьян - Тина Шамрай

— Слушайте, у вас же военный аэродром в самом центре Хабаровска, ну, сразу после поворота с Карла Маркса на посёлок… чёрт, забыл, как он называется…

— Ну, знаю, посёлок Горького, — подвинулся поближе Алексей Иванович.

— Вот-вот. Там щит ещё стоит: зона ответственности ВВС. Мне тогда надо было срочно в Москву, а у друга знакомый старлей служил на этом аэродроме. Старлей документы и выправил. Тогда как оформляли? Да просто: прапорщик, следующий в расположение части или убывающий в отпуск. Главное, чтобы был военный билет! А если он белый, то могут оформить на жену. Тетки с высшим образованием, они же военнообязанные, юристы там, медички… А ты типа при ней, сопровождаешь до места следования. Так вот, этот старлей ждал нас у шлагбаума на прадике, ну, на «Ленд-Крузере Прадо», не хило, а? И повез нас к самолёту. Подъезжаем, а там толпа — и ни одного военного, все гражданские, за деньги. Говорили, команды в Чечню так и сидели неделями на полосе, не могли до войны добраться… Дядь Лёша, ну, что, так и не выпьем? Давайте, давайте, по пятьдесят грамм! — стал разливать виски Роман. Пришлось выпить. Что теперь чиниться, когда уже разлито.

— …Короче, думал, посадят на какой-нибудь бомбардировщик или грузовой ильюшин, а подрулила обычная тушка с надписью «Аэрофлот». Набилось нас как ивасей в банку. Расклад был такой: на три кресла — четыре человека. Самолёт, помню, долго разгонялся, перегруз был явный, но взлетели свечкой, мастерство ведь не пропьёшь! Самолёт, да, гражданский, но летчики-то военные. Взлетели, как учили: именно на взлёте самолёт и уязвим для вражеских зениток. Когда в Братске на дозаправку упали, там самолёт уже штурмом брали, народу набилось как в автобусе, стояли в проходе. Прикиньте, стоя летели! В Красноярске полсамолёта вышли, но ещё больше народу зашло. Те, кто в кресла угнездился, боялись встать, даже в туалет. Возле меня тётка лет двадцати стояла, на колени садиться постеснялась, ну, я ей место и уступил, потом она уступила — пришлось жениться. А полгода назад развелись. Такой вот был нелегальный полёт. Кстати, официально самолёт числился порожним…

— А где окончательная посадка была?

— Не помню, как аэродром назывался, но у самой Москвы. И народ быстро, быстро так и рассосался. Да если бы кто и захотел задержаться, охрана бы вытолкала автоматами…

— Так ты что, Рома, в самом деле, можешь человека отправить самолётом? — не верилось Алексею Ивановичу. А как не верилось беглецу!

— Сказал же, есть такая возможность. А он… это? — щёлкнул Роман по горлу.

— Не пьёт, не пьёт. Да и в самолёте он что, из иллюминатора выпадет?

— Ну, люков в транспортнике столько, что выпасть не проблема. Но самолёт ведь и приземляться будет! Так что за человек-то?.. Это вы, что ли? — повернулся к товарищу у монитора Роман. Пустошины закивали головами: он, он.

— И паспорт при себе имеется? — перешёл на деловой тон дилер.

— Есть, есть, — хором ответили Пустошины. Зашевелился, наконец, и сам беглец. И Алексей Иванович сунул ему конверт с паспортом в руки. Но как предъявлять чужой документ, да ещё прилюдно? Приятно, конечно, побыть немножко Толей Саенко, но почему-то неудобно перед Юрой и Алексеем Ивановичем! А тут ещё паспорт никак не выуживается из конверта. Конверт потёрся, уголки были примяты, но паспорт вот он, цел и невредим. Роман, приняв документ, наскоро пролистал страницы.

— Так, Анатолий Андреевич… В Чите, значит, живёте? А зачем в Москву? Посадка ведь может быть и в родном городе.

— Хорошо бы в столицу попасть, — коротко ответил Анатолий Андреевичу зачем-то старательно разглаживая мятые уголки конверта.

— Ну, хорошо, давайте сниму копию паспорта. Мне ведь надо на вас бумаги приготовить. Но только с условием! Если вдруг передумаете и не сможете лететь, звоните сразу! У меня ведь есть кандидат — студент, учится в Москве, поэтому кадр надёжный. Но раз очень надо, то парнишка перебьётся, но и вы не подведите! Юран, с тебя спрос!

Пустошины тут же принялись горячо уверять: что ты, что ты, обязательно полетим. Пришлось и кандидату в сопровождающие кивнуть головой: ему ли передумывать!

— А сколько лететь, если на транспортнике? — выспрашивал подробности Алексей Иванович.

— Это как полетят. Если в присядку, и присядок будет много, то долго. Можно и трое суток лететь, а можно и неделю! У таких самолётов ресурс небольшой, дозаправка нужна, а в аэропортах как заправят. Да и по другой причине всякие задержки случаются…

— А что хоть за машины будут? — отвлёкся на ерунду Юра.

— Да хорошие тачки, как на подбор! Вояки служили здесь, распробовали японских мастеров, вот и заказали по своему вкусу. А одна особая — для инвалида. Только с бортом пока не получается. Но предупреждаю: вы должны быть готовы в любой момент! С военными только так — наперёд ничего неизвестно! Вот двадцать четыре часа и будьте у телефона! — рассмеялся Роман.

— Всё понятно. Ждём-с, так сказать, — встал с дивана Алексей Иванович. Пора было и откланяться. И оторваться от компьютера, положил он руку на плечо Анатолию Андреевичу.

— Надеемся, долго ждать не придётся. Очень уж надо человеку в Москву, — уже на пороге многозначительно изрёк старший Пустошин. И Роман закивал: понял, понял. Юра остался договорить, а они вернулись к машине. И не проронили ни слова, то ли боялись случайными словами спугнуть удачу, то ли так и не смогли поверить в столь фантастический вариант — самолёт. Да и зачем Москва? Ну, если только полетать. И не физическом смысле, совсем нет…

Вот и вернувшийся через десять минут Юра не без лёгкой тени самодовольства заверил: «Да вы что! Абсолютно реально! Самолётом сделаем их всех!»

— А друг твой не подведёт? — сурово допытывался Алексей Иванович.

— Папа, в его бизнесе всё держится исключительно на доверии. А что это такое, теперь тебе могут компетентно объяснить. Правильно я говорю? — подмигнул он в зеркальце Анатолию Андреевичу. — А Ромка так сказал: транспортник может быть и через день, и через полчаса, так что будьте готовы в любую минуту… Ну, что, по домам?

«По домам!» — так резануло слух, что пришлось прикрыть глаза. Как давно он говорил эти слова: «А теперь домой!» И может, никогда уже не скажет. Так, может, хоть напоследок удастся полетать? Нет, нет, не смей и думать, это невозможно по определению. Надо звонить адвокату! И никаких химер!

Но когда доехали до улицы Луговой, и Юра собирался выйти из машины, он зачем-то спросил:

— Скажите, Юра, вы ведь бывали во Вьетнаме? Там, говорят, есть Обезьяний остров…

— Остров, обезьяний? — оживился Алексей Иванович.

— Есть, есть остров, живут исключительно обезьяны. Это недалеко от Нячанга, там такие пляжи — закачаешься! А море какое! Так вот, прямо с пляжа катера и ходят на этот остров. Обезьян там тысячи! Говорят, ещё в советское время наши спецы собрали их вместе для каких-то исследования, что ли. А сейчас туда туристов возят, но это, скажу я вам, на любителя! Это такие твари! Наглые, жадные! И как осторожно себя ни веди, всё равно попадёшь под раздачу, обязательно что-нибудь да отнимут! А если махать руками начнёшь, то вся стая налетит и поцарапает, и покусает. Там местные все с рогатками ходят. Стреляют мелкими такими камешками и, если попадают в обезьяну, то звук такой глухой, как в подушку!

— А обезьяна что? — полюбопытствовал Алексей Иванович.

— Визжит и убегает, но заходит с другой стороны! Помню, у буфетчицы сумку разорвали в клочья. Одному с ними не справиться, надо кучкой держаться. Мы со стармехом только и отбились, когда стали спиной друг к другу.

— Ну, такое добро и у нас есть. И даже остров в центре Москвы, где обитают сплошь такие обезьяны. Разве нет? Только эти обезьяны сами ставят опыты над людьми! — обернулся к подопечному Пустошин. Было любопытно, что ответит беглый каторжник, но тот промолчал, было жалко тратить слова на обезьянью стаю. Не хотелось перебивать радость от того, что мимо пролетел, зависнув на минуту, Толя. Чёртушка! А ведь он думал, что обезьяний остров — это так, майорские фантазии для поднятия боевого духа…

И вечер пятницы, и весь субботний день прошли в сумбурных разговорах, потом было трудно и вспомнить, о чём они тогда с Пустошиным спорили. Темы возникали спонтанно, перебивая, наскакивая одна на другую. Впрочем, в случайных разговорах так и бывает, это ведь только лекции по плану. После ужина, когда мирно курили на крылечке, Алексей Иванович вдруг пошёл в наступление:

— А вот с чего это вы заделались публицистом? Зачем-то политические аналитики подались, а? Хотели усилить впечатление: мол, процессы против вас и в самом деле политические…

Вот так взял и прямо спросил, и тут же засуетился, стал показывать пальцем: там у вас с манжетом непорядок. А потом и вовсе ушел в сторону: «И что это вы всё голову трете, болит?»

И публицист, застёгивая пуговицы на рубашке, усмехнулся: