Последний час надежды - Константин Бояндин

Следующая дверь. Двое мужчин, на вид — охотники. Оба с пулевыми отверстиями. Похоже, стрелял один и тот же человек.

Следующая. Пусто. Ещё одна. Пусто. Следующая — ещё три тела.

Мне становилось трудно дышать. Следующее купе — наше с Софией. Я не сразу нашёл смелость открыть дверь.

— Брюс?! — София вскочила на ноги. — Что такое?

Я не смог выговорить ни слова. Взял её за руку и отвёл к предыдущему купе.

София недолго смотрела на тела. Я думал, что она перепугается, но ошибся.

— Я ничего не слышала! Кто это сделал? Зачем?

Я закрыл дверь в купе.

— Звони в полицию, — София достала свой телефон. — Я пойду найду машиниста. Она сделала всего пару шагов и вернулась. — Брюс! Смотри!

Я посмотрел на свой телефон и тоже увидел. Нет связи. Хотя такого не может быть, мобильная связь действует везде. В Европе — везде.

— Возвращаемся, — София взяла меня за руку. — Сейчас же!

Мы взялись за руки, сосредоточились.

Ничего. Мы попробовали вновь. Едва ощутимый «рывок» — словно мы спустились на тонких эластичных верёвках с огромной высоты. Но и мечтать нечего взобраться по ним назад. Порвутся при первом же неосторожном движении.

— Это сон, — София кинулась в наше купе. Выбросила в коридор мой рюкзак, мой плащ. — Нужно выбираться. Быстро, Брюс! Возвращаемся в Солзбери!

Мы с ней не успели нацепить рюкзаки. Лязг, глухой удар. Мы повернули головы — проводник. Вышел из купе.

Он стоял, покачиваясь — поезд немилосердно трясло — и улыбался. Если бы не дыра в его лбу, я бы счёл это место самой что ни на есть реальной реальностью.

Проводник стоял и смотрел на нас, улыбаясь.

Вот так всегда. И никакого оружия.

— Возьми, — София вручила мне «Беретту». Значит, кое-что из наших способностей действует. — Уходим в тамбур!

Проводник сделал шаг к нам. Ещё шаг. За его спиной открылось следующее купе. Сейчас они полезут отовсюду.

Я увидел, как София возится у дверей соседнего купе. За ней что-то скреблось. Ключ! У неё ключ. Хорошая идея. Если только эти бродячие покойники не сохранили остатки человеческого разума.

К моменту, когда мы заняли оборону в тамбуре, дверь была заперта. Но мертвецы уже били по стеклу руками и надолго ли хватит стекла?

— Пули их не берут, — сообщил я Софии то, что она и сама видела. А пули там были серебряные. Проклятие, во всех фильмах таких чудищ убивали попаданием в голову. Разве что разносить им головы напрочь? Тут нужен меч какой-нибудь, а не пули.

— Прыгнуть не получится, — указала она. — Слишком быстро едем. Нужно расцепить вагоны!

В состоянии стресса мысль работала быстро. Хорошо, что Ники устраивала нам так много игровых ситуаций, теперь стало намного легче воспринимать этот кошмар как данное.

— Термит! — София не сразу поняла меня. — Термитная шашка! Пережечь сцепку! — Стоп-краны не работали, и хорошо, что не работали — я не уверен, что мы отделались бы лёгким испугом при крушении.

Мы отступили в тамбур следующего за нашим вагона и успели запереть двери и там. Желающие нас встретить уже толпились по ту сторону. Вскоре начнут ломать дверь.

Я не думал, что термитное пламя может быть таким жарким и ослепительным даже на расстоянии.

— Чей это сон? — поинтересовался я, когда мы отбили первую волну атаки бывших пассажиров поезда. Населённых пунктов рядом не было, а на небольшом ближайшем вокзале все до единого люди стали нежитью. Автомобили завести не удавалось, но электричество пока ещё было. Мне не удавалось «добыть из ничего» что-нибудь сложнее очередной обойме к «Беретте», зато Софии удавалось всё. Лучше всего нежить брало пламя. Выглядели мы с ней в точности как главные второсортных герои фильмов ужасов. Серебряные мечи, огнемёты, автоматы. В бронежилете было жарко, но пусть лучше будет жарко.

— Меня больше беспокоит, что с Ники, — ответила София. — Куда они делись, Брюс?

Я и сам не знал. После того, как мы пожгли и обезглавили нескольких самых рьяных, остальные разом потеряли к нам интерес и нестройной толпой исчезли в темноте.

— Если я не умоюсь, меня стошнит, — София отошла в соседнее помещение, на кухню — умыться.

От запахов и количества крови меня тоже мутило. Может, автор сна знает, что я не люблю крови, вот и получил?

— Слушай, — я пошёл следом за ней — на всякий случай. — Ты можешь открыть проход в свой сон?

— Не знаю, — она вытерла лицо и руки полотенцем. — Сон внутри сна? А если мы потеряемся?

— Если это ловушка, то мы уже в ней.

— Ты сам пробовал?

У меня не получалось. Почему — не знаю.

— Я пробовал только, когда на небе солнце, — припомнил я. Другого объяснения в голову не приходило.

— Хорошо, — София выглянула в окошко. — Там ещё идут! Прикрывай!

У Софии получилось с первого раза. Она просто взялась за ручку двери — и та открылась, куда нужно.

Мы шли с ней по тому самому базару. Яркий день, изобилие всевозможных ароматов. Тут я почувствовал, до чего проголодался.

— Я есть хочу, — заявила София. — Ты тоже, я знаю. Идём!

Мы уселись в том же самом месте за тот же самый столик. Никто не удивлялся, не указывал в нашу сторону пальцами, не звал полицию. Видимо, люди, перепачканные в крови и саже, с огнемётами и мечами — обычное дело.

— Вам ваше обычный заказ, сеньорита? — официант уже склонился в почтительном поклоне.

— Да, и моему другу тоже, — София ослепительно улыбнулась в ответ.

— Почему «сеньорита»? Мы же в Персии? — удивился я вслух, едва официант отошёл.

— Мне так привычнее. Что теперь, Брюс? Будем прыгать из сна в сон, пока не умрём от скуки?

— Ты сможешь открыть дверь отсюда прямо в номер? В ту гостиницу, откуда мы вышли?

София замерла. По всему видно, такая мысль ей просто не приходила в голову.

Она вскочила на ноги и бросилась куда-то за угол. Через три минуты позвала меня.

— Получилось, Брюс! Идём, за мной!

Я успел увидеть изумление на лице возвращающегося официанта. В кармане бренчали взявшиеся откуда-то монеты — большие, тяжёлые, золотые. Я бросил их на столик, схватил наши с Софией вещи и побежал за угол.

— …В номер не удалось, — тихо пояснила София. Мы стояли у входа в гостиницу, из которого не так давно вышли. Людей на улице не было, хотя в зданиях вокруг в окнах горел свет и кто-то двигался по ту сторону. Понять бы, кто, живые или мёртвые. — Готов?

Мы вошли в фойе — никого — и двинулись в сторону лестницы, держа огнемёты наготове.

Тихо. Так тихо, что становилось не по себе. Дверь в наш номер была незаперта, мы вошли, прикрыли за собой дверь. Мне показалось, что мы вышли из номера года два тому назад, так много всего успело случиться.