Дракоморте - Ирина Вадимовна Лазаренко

лицо его сделалось совсем белым, жилка на горле почти не трепыхалась. Кто-нибудь ещё может прийти сюда и спасти его. Почему бы сейчас не появиться дозору волокуш?

Йеруш крепко сжал крошечный хрустальный пузырёк без крышки, зажмурился и очень ясно представил, как добрался до лаборатории в Ортагенае, как осторожно срезал верхушку хрустального пузырька и длиннющей пипеткой достал первую каплю живой воды. Представил, как дрожат его руки от восторга этой огромностью, этой важностью, как невиданные перспективы разматываются перед ним, словно бесконечное сине-зелёное море, на которое выходят окна университетской лаборатории. Йеруш ясно видел и почти осязал залитый солнцем стол красного дерева, бесконечную череду прохладных металлических держателей, коробочки и склянки реактивов, и системы подсветки, и гнутые стёклышки, и так вкусно пахнущие стопки шершавой бумаги для записей, а ещё аккуратные баночки с чернилами, на гладких боках которых бесятся солнечные блики. Представил трепет исследователя, которым будут до краешка полны долгие-долгие дни опытов и наблюдений, представил долгую-долгую дорогу к пониманию, многие-многие капельки драгоценной живой воды, которые он будет доставать из пузырька длиннющей пипеткой, и, конечно, новый пузырёк с плотной крышечкой, в который Йеруш перельёт драгоценную воду, чтобы не испарилось ни капли. Долгие-долгие дни и месяцы, когда он будет разгадывать тайну живой воды — и, конечно, разгадает, кто же ещё сделает это, если не Йеруш Найло, талантливейший гидролог, первый платиновый выпускник Университета Ортагеная за всю историю?

Он разгадает тайну живой воды, и голоса в его голове умолкнут. Его имя станет известным каждому эльфу, человеку и гному в Малллон-Аррае, но главное — он наконец узнает наверняка, что был прав, когда ушёл изучать гидрологию, он будет твёрдо знать, что сумел положить на другую чашу невидимых весов нечто неизмеримо большее, чем та боль, те неудобства, те разочарования, которые принёс своей семье, которые приносил своей семье в течение всей своей жизни — он был прав, когда ушёл и стал учёным, потому что тем самым он сделал лучше не только лишь свою жизнь, и этого уже никто не посмеет оспорить после того как Йеруш Найло подарит всему миру живую воду!

Он совершит, наконец, то огромное и важное открытие, которое поможет спасти сотни, тысячи жизней эльфов, людей, гномов и других существ по всему Маллон-Арраю. Он покажет, что занятия гидрологией — не только его эгоистичное желание, что он ушёл не только ради себя, но и ради других, ради возможности сделать нечто действительно значимое, важное, колоссальное, нужное всему этому огромному миру, что Йеруш Найло в силах приносить ясную, понятную всякому и безусловную пользу. Он покажет, что фамилия Найло может сделаться известной не только в Сейдинеле и не только в области денежных операций.

Затянувшийся перерыв в научных публикациях будет восполнен многократно, теперь-то про Йеруша Найло не забудут в научном сообществе, даже если он снова пропадёт с горизонта на несколько месяцев, да хоть даже на год или на десятилетия. Раз и навсегда весь мир убедится, что Йеруш Найло — полезный, нужный и толковый!

Маленький жалкий ручеёк наконец-то станет огромным и бескрайним морем.

Многие поколения будут превозносить его вклад в прикладную гидрологию! Его имя войдёт в учебные курсы по истории Эльфиладона, а то и всего континента Маллон-Аррай! Никто и никогда больше не сможет сказать, что в Йеруша не стоило вкладывать силы и время! Ни у кого не возникнет мысли, что Йеруш Найло не дал отдачи за всё, что было в него вложено!

Да только какого же хрена пожиравшее его годами стремление всё доказать себе и другим, вся эта ёрпыльная система научных познаний вместе с собственным душевным равновесием и такой ослепительно-ясной, такой наконец-то-зримой перспективой вечной славы, вместе с радостью всех разумных существ этого захухрого мира, и даже настырные голоса в голове, и даже возможность наконец доподлинно понять, что ты был прав, что ты всё сделал верно и можешь наконец прекратить эту пытку спорами с внутренними демонами, пытку, которая выматывает тебе душу день за днём многие годы, — какого же хрена всё это сейчас не может перевесить значения одной-единственной жизни золотого дракона, которая заканчивается прямо у тебя на глазах?

Словно от порыва ветра развеялось видение: университетская лаборатория, запах бумаг, бесконечное сине-зелёное море за окном, постукивание склянок, плеск воды. Растворился в тумане призрак вечной славы, обретённого душевного равновесия и возможности спасти сотни, тысячи жизней эльфов, людей и гномов по всему Маллон-Арраю. Рассыпались прахом тени неизданных научных публикаций и ненаписанных страниц учебников.

Остался только Старый Лес. Остался только лежащий на земле дракон в изорванных крыльях и пятнах крови. И рядом не было ни драконьего лекаря Диера Ягая, ни дозора волокуш, ни самого завалящего грибойца с катушкой ниток.

Выбор — это так просто, правда, Йеруш Найло? Даже когда никто не смотрит.

Нахрен не нужна возможность спасти многих, нахрен не нужно всё, что прилагается к этой возможности, если среди спасённых многих не будет одного.

— Как же я тебя ненавижу, — сдавленно прошептал Йеруш. — Как бесконечно и до трясучки я тебя ненавижу, идиотский дракон!

И отломил верхушку хрустального пузырька.

Она сломалась неожиданно легко, и так же легко острый краешек разрезал кожу на подушечках пальцев Йеруша, и его кровь мгновенно залила пузырёк и потекла по руке. Найло даже не почувствовал боли, кроме той которая сжимала его грудь при мысли о лаборатории в Университете Ортагеная, долгих днях и месяцах исследований и великой важности, которой он никогда не принесёт каждому эльфу, гному и человеку Маллон-Аррая.

О неспасённых эльфах, людях, гномах, котулях и волокушах.

О голосах, которые не утихнут в его голове.

Где-то в бесконечной высоте, под самой кромкой безмятежно-голубого неба, захрустели ветки кряжичей.

Понимая, что ещё немного — и его затрясёт от ярости, пузырёк выскользнет из влажных от крови пальцев, и вся вода окажется на листвяной подстилке, Йеруш рывком повернул к себе голову золотого дракона. Посеревшая кожа, капли пота на лбу, затухающее дыхание, едва заметно дрогнувшая разбитая верхняя губа. Найло стиснул щёки Илидора, одновременно удерживая его голову и заставляя приоткрыть рот, и перевернул над ним хрустальный пузырёк.

Живая вода, весь этот ничтожно маленький и бесконечно огромный глоток живой воды, смешавшийся с кровью из порезанных пальцев Йеруша, влился в рот золотого дракона.

И ничего не произошло.

Йеруш смотрел, смотрел, смотрел на Илидора во все глаза, пока глаза не заболели, он ожидал, ожидал, ожидал, что сейчас, вот-вот, что-то случится, вот сей миг или ещё миг спустя краска начнёт возвращаться на