50 знаменитых убийств - Александр Фомин

Через неделю после покушения возмущенный Троцкий, вынужденный опровергать ложную и нелепую версию, обратился с письмом к президенту Карденасу: «если даже допустить невозможное, именно, что. я решил организовать «автопокушение». то остается еще вопрос: где и как я достал 20 исполнителей? Какими путями обмундировал их в полицейскую форму?

Вооружил их? Снабдил всем необходимым? И пр. и пр. Иначе сказать, каким образом человек, живущий почти совсем изолированно от внешнего мира, умудрился выполнить предприятие, которое под силу только могущественному аппарату?»

Получив письмо Троцкого, президент Карденас распорядился направить следствие на разработку более правдоподобных версий. Вскоре удалось выявить почти всех участников налета. Более 20 человек были арестованы. Они назвали руководителя операции — Сикейроса, раздававшего полицейскую форму и оружие и возглавлявшего налет. 25 июня второстепенные участники налета были освобождены. Девять человек были приговорены к тюремному заключению. Но Сикейросу удалось скрыться, и лишь в октябре 1940 г. полиция узнала о его местонахождении. На следствии он не отрицал, что руководил налетом, но утверждал, что целью нападения было не убийство Троцкого, а уничтожение его архивов. Он заявил, что акция была направлена на то, чтобы добиться изгнания Троцкого из Мексики. Сикейрос утверждал, что решение об «уничтожении штаб-квартиры Троцкого» было принято группой мексиканцев, выступавших на стороне республики; «естественно, левые политические партии, в частности Компартия Мексики, ничего не могли и не должны были знать о наших планах». Так или иначе, Сикейрос был приговорен к тюремному заключению и опасность покушения на некоторое время отступила.

Постоянное ожидание нового покушения не ввергло Троцкого в депрессию. «Открывая утром или закрывая вечером массивные железные ставни, устроенные нашими друзьями в нашей спальне. Лев Давидович иногда говорил: «Ну, теперь до нас не доберутся никакие Сикейросы», — вспоминала Н. И. Седова. — А просыпаясь, он приветствовал меня и себя: «Вот нас с вами этой ночью и не убили, а вы все недовольны».

Сразу же после покушения Троцкий занялся вопросом о хранении своих архивов. После 7 ноября 1936 года, когда ГПУ похитило в Париже 65 кг его архивов, различные научные учреждения США обратились к нему с просьбой передать наиболее ценную в историческом смысле часть архивов в их библиотеки и хранилища. Адвокат Троцкого вел длительные переговоры с библиотекой Гувера, с Чикагским и Гарвардским университетами. Договор на передачу архивов был заключен с Гарвардским университетом.

После покушения 24 мая директор библиотеки Гарвардского университета прислал Троцкому письмо, в котором настаивал на скорейшем получении архивов. Сообщая об этом секретарю внутренних дел Мексики, Троцкий уточнял, что «дело идет об архивах советского периода моей деятельности и о моей переписке, кончающейся декабрем 1936 г., т. е. до моего въезда в Мексику. Что касается писем, рукописей и документов за время моего пребывания в Мексике, то они полностью останутся со мной до тех пор, пока я буду пользоваться гостеприимством этой страны».

Пока Троцкий вел неустанную борьбу за свои архивы и установление правды о налете банды Сикейроса, его будущий убийца «Фрэнк Джексон» продолжал работу по внедрению в его дом. Через Сильвию Агелофф он познакомился с близкими друзьями жены Троцкого, что не могло не вызвать доверия к нему со стороны Седовой и, следовательно, Троцкого.

Вообще же, по приезде в Мексику с «Джексоном» произошла разительная перемена. До этого представлял себя перед Сильвией Агелофф и ее друзьями аполитичным человеком и, объясняя причины своего пребывания в Мексике, говорил, что состоит на службе у крупного торгового босса из США и занимается экспортом бананов и сигар. Теперь же «Джексон» не только часто говорил о своем интересе к политике и троцкистскому движению, о своем знакомстве с европейскими троцкистами, но даже упоминал о пожертвованиях, которые он якобы делал французской секции IV Интернационала.

28 мая «муж Сильвии», как его называли в доме, был приглашен на завтрак, и с тех пор охранники свободно пропускали «Джексона» на виллу. Его не обыскивали, так как Троцкий запретил применять подобные меры к людям, постоянно посещавшим виллу, чтобы не унижать их человеческого достоинства. По той же причине Троцкий запретил охранникам находиться в его кабинете и даже за его дверью, когда он встречался с посетителями.

Согласно записям в книге посетителей, «Джексон» побывал там до покушения двенадцать раз и провел на ней, в общей сложности, около четырех с половиной часов. За это время Троцкий оставался с «Джексоном» наедине всего один раз — в течение 10 минут 17 августа. На протяжении нескольких недель, которые «Джексон» посещал виллу, он не вызывал подозрений уТроцкого.

В июне Сильвия поехала в Нью-Йорк. Вслед за ней отправился в Нью-Йорк и «Джексон». Спустя три недели они вернулись в Мексику, а за ними выехала Каридад.

После возвращения из Нью-Йорка «Джексон» продолжал время от времени посещать виллу Троцкого, а в июле вновь отправился в Нью-Йорк, где пробыл три недели. После возвращения он выглядел крайне нервным и истощенным, его лицо стало бледным и серым. В конце июля Эйтингон сообщил, что у них «все в порядке».

В августе «Джексон» появился на вилле без предварительного приглашения, с букетом цветов и огромной коробкой конфет, присланной, по его словам, Сильвией. В этот день он впервые заговорил с секретарями Троцкого о развитии мирового троцкистского движения, упомянул некоторые имена его руководителей в различных странах и намекнул, что мог бы содействовать движению материально.

Девятого августа Сильвия вернулась в Мехико. После ее приезда состоялось еще несколько визитов «Джексона» в Койокан. Во время первого из них он заговорил с Троцким о желании оказать материальную поддержку троцкистскому движению. Этот короткий разговор вызвал раздражение у Троцкого и Седовой, но, тем не менее, спустя несколько дней «Джексон» и Сильвия были приглашены в дом на чашку чая.

17 августа «Джексон» неожиданно появился вновь; он был в шляпе, которую не снял даже в помещении, на руке у него висел плащ. Он сказал Троцкому, что просит прочитать набросок его статьи против раскольников в троцкистском движении США. Троцкий предложил ему пройти в кабинет, где они впервые оказались наедине на несколько минут. Троцкий в этот день сказал жене: «Мне он не нравится. Какого сорта этот парень? Мы должны провести небольшое расследование о нем. Я не хочу его больше видеть».