Том 10. Письма. Дневники - Михаил Афанасьевич Булгаков

прошла 28 ноября 1932 г. Сохранилась запись обсуждения спектакля, сделанная Вс. Вишневским. Вот как передано выступление Булгакова: «Каторжная работа режиссуры. Брался я с ужасом и болью. 160 инсценировок М. Д. уже есть. 8–9 я и сам видел. Что поставить М. Д. нельзя — я был убежден. Надо эпическое течение громадной реки. А конец роли? Куда? Я думал об этом. А сцена требует «конца». Я убедился, что роман также сзади наперед... герой сперва едет, потом объясняет, зачем.

Я — наоборот — идея, затем осуществление. Брал косвенную речь Гоголя... Попытка — обрамить Римом. Я сделал пять вариантов... Рима не вышло. Гоголь писал в Риме — я хотел дать эту точку зрения».

Сохранилась запись обсуждения постановки «Мертвых душ» в МХАТе на заседании во Всероскомдраме 15 января 1933 г. Сделал ее в своем дневнике Ю. Слезкин, присутствовавший на заседании. Вот выдержки из этой записи: «Вечером доклад Андрея Белого о «Мертвых душах» Гоголя и постановке их в МХАТе. Битком набито. Мейерхольд, Эйзенштейн, Попова (от Корша), Топорков (играющий Чичикова в МХАТе) [...]

Маленький, худенький, с сияющими прозрачными глазами, в черной мурмолке и детскими локончиками из-под нее, с пышным бантом вместо галстука — по былой романтической моде — вот каким вновь после многих лет я увидел Белого. Впервые слушал я его в журнале «Аполлон» в 1909 году [...] Остался тот же жест [...] то же экстатическое выражение святого [...]

И как радостно слышать настоящие, полноценные свои слова после тысячи казенных речей в литературе. Большая любовь, огромное трудолюбие, талант, эрудиция [...] И как ярко, оригинально раскрыт Гоголь — его палитра, его инструментовка, его композиция, его видение...

— Возмущение, презрение, печаль вызвала во мне постановка «Мертвых душ» в МХАТе, — резюмировал Белый, — так не понять Гоголя! Так заковать его в золотые, академические ризы, так не суметь взглянуть на Россию его глазами! И это в столетний юбилей непревзойденного классика. Давать натуралистические усадьбы николаевской эпохи, одну гостиную, другую, третью и не увидеть гоголевских просторов [...], гоголевской тройки, мчащей Чичикова-Наполеона к новым завоеваниям... Позор! [...]

Ушел я с печалью. Все меньше таких лиц, как у Белого, встречаешь на своем пути... Вокруг свиные рыла — хрюкающие, жующие, торжествующие...»

253

Всероссийский профессиональный союз работников искусств.

254

Здесь текст обрывается.

255

В июле 1932 г. Булгаков заключает договор на книгу «Жизнь господина де Мольера» для серии «Жизнь замечательных людей» с обязательством сдать ее до 1 февраля 1933 г.

256

Гримаре, автор первой известной биографии Мольера. Grimarest. Vie de Moliere. P. 1705. (Гримаре. Жизнь Мольера).

257

E. Despois. Le Theatre français sous Louis XIV. P. 1882 (Депуа. Французский театр при Людовике XIV).

258

Деревня, в которой жили летом Поповы.

259

В Нащокинском переулке (ныне улица Фурманова) шло строительство писательского кооператива. Подробнее об этом см. в следующих письмах Булгакова.

260

Шиловский Евгений Александрович (1892–1952), муж Е. С. Шиловской (в первом замужестве — Неелова). Помощник начальника Академии Генерального штаба, начальник штаба Московского военного округа, доктор наук, профессор, преподавал стратегию в Академии Генерального штаба и в других высших военных заведениях.

261

В этом же году, наконец, счастливо разрешились семейные дела Булгакова, закончившиеся женитьбой на Елене Сергеевне Шиловской.

О многом в этом вопросе можно судить по письму Е. А. Шиловского родителям Елены Сергеевны от 3.09.32: «Дорогие Александра Александровна и Сергей Маркович! Когда Вы получите это письмо, мы с Еленой Сергеевной уже не будем мужем и женой. Мне хочется, чтобы Вы правильно поняли то, что произошло. Я ни в чем не обвиняю Елену Сергеевну и считаю, что она поступила правильно и честно. Наш брак, столь счастливый в прошлом, пришел к своему естественному концу. Мы исчерпали друг друга, каждый давая другому то, на что он был способен, и в дальнейшем (даже если бы не разыгралась вся эта история) была бы монотонная совместная жизнь больше по привычке, чем по действительному взаимному влечению к ее продолжению. Раз у Люси родилось серьезное и глубокое чувство к другому человеку, — она поступила правильно, что не пожертвовала им.

Мы хорошо прожили целый ряд лет и были очень счастливы. Я бесконечно благодарен Люсе за то огромное счастье и радость жизни, которые она мне дала в свое время. Я сохраняю самые лучшие и светлые чувства к ней и к нашему общему прошлому. Мы расстаемся друзьями.

Вам же я хочу сказать на прощанье, что я искренне и горячо любил Вас как родителей Люси, которая перестала быть моей женой, но осталась близким и дорогим мне человеком.

Любящий Вас Женя Большой» [Женей Малым в семье Шкловских звали сына Евгения. — Сост.].

262

Текст обрывается.

263

5 октября 1932 года Замятин написал Булгакову: «автору «Мольера» и «Мертвых душ» привет от странника».

264

Но в том же номере «Русской литературы» опубликовано письмо Е. Замятина от 15 мая 1932 года, в котором подробно говорится о его первых впечатлениях от заграничной жизни. «Дорогой Мольер, мы сидим в кафе в Монако и вспоминаем Вас. Какие лица! Какой материал для Вашего пера» и т. д.

265

Отрывок черновика, начатого 25 октября.

266

В письме руководителя финансового (налогового) управления от 15 октября 1932 года говорилось: «Как я узнал, Вы получаете от издательства Фишер в Берлине доходы от передачи авторских прав... Согласно государственным налоговым правилам Вы обязаны платить в Германии подоходный налог» (ОР РГБ. Ф. 562. К. 19. Ед. хр. 38. Л. 28–30).

267

Уже 25 октября 1932 г., получив письмо, Е. Замятин писал: «Я по Вас и супруге Вашей, ей-богу, соскучился, но раньше весны едва ли увидимся... паспорта продлены пока еще на полгода. Видел на днях Вашего москвича — Бабеля. Н-да, жизнь у вас там — кипит... Вас — с Новым годом и с «Мертвыми душами» — от души». Но Булгаков не ответил на это письмо.

12 февраля