Звезда Любви - Юлия Леонова

Павел провожал их глазами до тех пор, пока девушка и мальчик не скрылись за поворотом длинного коридора. Его поразил явственно читающийся страх в глазах девушки: подумаешь, разбудили, невелика беда, чего же она столь сильно испугалась? Отчего едва ли не бегом утащила за собой мальчонку? Подумав о мальчике, Павел улыбнулся. И все же, кому пришло в голову привезти с собой на похороны малыша? Не тот это повод, чтобы ребенка с собой возить. А может, и не привозил его никто? — мелькнула в голове мысль, заставившая похолодеть. Развернувшись, Шеховской решительно направился в ту сторону, куда ушли девушка и мальчик.

Оставив Николку в детской, что была в мезонине, Настена торопливо спускалась по лестнице за завтраком для маленького барина и едва не столкнулась с князем. Прижавшись к стене, девушка испуганно моргнула, мгновенно догадавшись, что именно ее он и разыскивает.

— Поди-ка сюда, — позвал ее князь. — Тебя как звать-величать?

— Машей, Ваше сиятельство, — присела в книксене девушка.

— И куда же ты, Настенька, мальчика дела? — поинтересовался Павел.

— Так в детской оставила, завтракать ему пора, — ответила девушка и тут же прикрыла ладошкой рот, поняв, что проговорилась ненароком.

— В детской, говоришь? — нахмурился Шеховской. — А ну-ка, проводи меня.

— Так не велено… — замялась Машенька.

Но князь ее уже не слушал. Взяв девушку за локоть, да так, что и руки невозможно было вырвать из этой железной хватки, он стал решительно подниматься по лестнице, и Насте ничего не оставалось, как только последовать вслед за ним.

— Которая дверь? — обернулся он к перепуганной няньке.

Настя молча указала на одну из дверей, и как только он выпустил ее локоть, вихрем слетела вниз по лестнице, торопясь в покои к барыне. Толкнув дверь, Павел вошел в светлую просторную комнату. Мальчик был тут и выстраивал на полу своих солдатиков, занимая себя шуточной баталией.

— Bonjour, monsieur (Доброе утро, сударь), — оторвался он от своего занятия, внимательно разглядывая вошедшего.

— Bonjour, — улыбнулся Поль, присаживаясь рядом с ним и стараясь разглядеть черты его лица.

— Ты позволишь мне? — протянул он руку к коробке с солдатиками.

— Oui, s'il vous plaНt (Да, пожалуйста), — подвинул ему игрушки Ники.

Рассматривая мальчика, Павел подмечал фамильные черты — цвет глаз, ровные дуги бровей, длинные ресницы, ровный прямой нос, — с каждым мгновением убеждаясь, что видит перед собой собственную уменьшенную копию. Удивление и радость от этого открытия мешались в душе с клокотавшей яростью. Хотелось прямо сейчас спуститься вниз, разыскать Жюли и свернуть ее точеную шейку. А ведь вчера клялась, что ни единым словом не солгала! — злился он. Она что же, рассчитывала сохранить сей факт в тайне, избавиться от него и продолжить жить, как жила? А может, есть кто-то другой, и потому… И Левашов смолчал: все, что его интересовало, так это то, как он намерен поступить с объявившейся из небытия супругой, — скрипнул зубами Павел, вспомнив слова графа о том, что ежели он не намерен признать супругу, то он, Левашов, собирается сделать ей предложение.

Юленька нетерпеливо постукивала носком домашней туфельки по ножке трюмо, дожидаясь, когда Таша закончит укладывать непослушные локоны и гадая при этом, куда делся Николка и почему так и не заглянул к ней. В дверь постучали и, не дожидаясь позволения войти, в комнату вбежала запыхавшаяся Маша.

— Юлия Львовна, Богом клянусь, нету моей вины в том! — едва не плача, начала она.

— С Николенькой что? — схватилась за сердце Жюли.

Маша отрицательно замотала головой:

— Его сиятельство Николеньку увидели в коридоре…

— И!? — вскочила со стула Жюли.

— Я не виновата! Я Николеньку в детскую отвела, а князь велел мне проводить его туда.

— Ах! Дуреха! — не сдержалась Юленька. — А вот велю тебя на конюшне выпороть! Ты о чем думала? — заметалась она по комнате.

Окинув испуганных горничную и няньку сердитым взглядом, Жюли выскочила за дверь и быстрым шагом направилась в детскую.

Господи! Что я ему скажу?! Коли велел к мальчику отвести, неужто догадался обо всем? А ведь еще вчера хотела сказать ему, да решила, что лучше поутру, — положив ладошку на дверь и прислонившись к ней лбом, вздохнула Жюли. Ах! Надо было еще вчера признаться! — расстроенно думала она. Смолчала, испугалась, да только хуже сделала. Собравшись с силами, она толкнула дверь и вошла.

— Маменька, Вы уже встали! — подскочил Николка, бросив игрушки. — А мне Маша не велела Вас будить.

— Ничего, mon cher, — улыбнулась Жюли, целуя подставленную щеку и страшась поднять глаза на Шеховского.

Выпрямившись, Жюли обеспокоенно глянула на супруга, застывшего в нескольких шагах от нее. От взгляда, которым он окинул ее, повеяло холодом.

— Я так полагаю, madam, у нас с Вами появился еще один повод для обстоятельной беседы, — процедил он.

— Не здесь и не сейчас, — отчеканила Жюли. — Если Вы не забыли, у меня, как у хозяйки этого дома, имеются некоторые обязанности. После завтрака я к Вашим услугам.

Павел удивленно вздернул бровь. А его маленькая жена и впрямь переменилась: ранее она никогда не позволила бы себе подобного тона в разговоре с ним. Но какова! — усмехнулся он. — Дала понять, что хозяйка здесь она, а он всего лишь гость.

— Как Вам будет угодно, — склонил голову Шеховской.

Дойдя до двери, он оглянулся на мать и дитя, прильнувших друг к другу.

Жюли вздрогнула от той злости, что мелькнула в его взгляде, но он быстро справился с собой, и вот уж его лицо не выражало ничего более, кроме холодного равнодушия, болью отозвавшегося в душе.

Спустя полчаса Юленька уже была в столовой, приветствуя тех, кто остался ночевать в усадьбе. За столом пробежал тихий ропот, когда в дверях показался князь Шеховской.

— Господа, — едва заметно улыбнулась Жюли, — разрешите представить Вам его сиятельство князя Шеховского Павла Николаевича, моего старинного друга.

Друга, — отметил про себя Павел, вежливо раскланиваясь на приветствия.

— Павел Николаевич, — обратилась она к нему, — примите мою благодарность, что в сей скорбный час, Вы смогли приехать, дабы поддержать меня.

— Ну что Вы, Анна Николаевна, — отозвался он, — это мой долг, быть рядом с Вами в дни трудных испытаний.

"Посему оставит человек отца своего и мать и прилепится к жене своей, и будут двое одна плоть", всплыли в голове Жюли слова обряда венчания.

Глава 34

После завтрака никто не стал задерживаться. Шеховской предложил руку Жюли, дабы проводить ее в гостиную, где уже собирались те, кто остался в имении со вчерашнего вечера по причине разыгравшейся метели. Прислуга уже подготовила все к отъезду, и нечаянные гости торопливо прощались, собираясь покинуть усадьбу. Пальцы Жюли дрогнули, сминая ткань на рукаве его мундира. Вдохнув знакомый аромат сандала, она на мгновение прикрыла глаза: как же тяжело было удержаться от желания прильнуть виском к его плечу, спрятаться от всего мира, от мучительных сомнений и от себя самой в надежности крепких объятий.