Последний барсук (СИ) - Абрамов Владимир "noslnosl"

     - Здрасти... - нахмурилась она, полыхнув подозрением и думая, что может быть нужно такому красавцу от девушки-инвалида?

     Парень плавной походкой без резких движений приблизился к девушке и продолжил:

     - Позвольте отрекомендоваться, Иван. Вы так пристально смотрели на меня, что я физически почувствовал ваш взгляд. Не покривлю душой, если скажу, что весьма лестно быть в центре внимания очаровательной юной леди.

     - Да я просто на горы смотрела, - постаралась удержать лицо кирпичом она, внутренне сгорая от стыда и чувствуя опаску. - Тут очень красиво.

     - Совершенно с вами согласен. Мадам позволит узнать её имя?

     - Мадам зовут Надежда Сассон.

     - Интересная фамилия, - перешёл на идиш Иванов. - Если не ошибаюсь, она переводится как роза. Вам очень идёт.

     - О! - Надежда оказалась изрядно поражена. - Так Вы из наших?

     - Иван Иванович Иванов, - полностью представился он, - как считаете, я из ваших или просто полиглот со знанием множества языков?

     - Кто вас-нас знает... - пожала плечами Надежда, начиная раскрепощаться и чувствуя большую заинтересованность. - Иванов тоже может быть из наших. А чтобы так шпарить на идише, такому молодому парню нужно учить его как минимум с подросткового возраста.

     - На самом деле, Наденька, я сирота и не знаю своих корней. Просто знаю много языков.

     - В таком случае я не сомневаюсь, что ты из наших, - сменив тон на ехидный, прикрывая им смущение и будто стараясь оттолкнуть парня, она продолжила: - И чем же такого юношу привлекла дама вроде меня? Между прочим, мне тридцать два года!

     Иванов мысленно посмеялся. Девушка считала себя непривлекательной для него, потому что она инвалид и вроде как старше его лет на десять. Знала бы она, как всё обстоит на самом деле. Он ведь лишь выглядит двадцатилетним, а игнорировать девушку из-за таких травм для светлого будущего равносильно игнору из-за случайного чиха. Всё лечится элементарно, но, конечно, не в этом времени.

     - Надежда, ты поверишь, если я скажу, что старше тебя?

     - Пф! - фыркнула она. - Нет, конечно!

     - Я так и подумал. Позволь выразить почтение твоей естественной красоте.

     Во всех временных ветках будущего пластикой и генетической коррекцией можно было сделать любую внешность. Оттого больше ценилась природная красота. Иван хоть и не был бабником, но считал себя ценителем женской красоты. А брюнетки всегда были его слабостью. С одной такой он тысячу лет прожил в законном браке.

     Иванов галантно взял правую кисть Сассон и поцеловал над ней воздух. В момент соприкосновения он запустил в её организм нанитов. Разорвав контакт под разочарованный вздох девицы, он произнес:

     - Жду тебя завтра вечером на этом же месте. Приходи на свидание.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

     - Плохая шутка, - поджала губы Надя, полыхнув яростью и негодованием.

     - А кто сказал, что я шучу, - лукаво блеснули его глаза. - В восемнадцать часов. Надеюсь, завтра не вторник?

     - Иди к чёрту, шутник хренов! - с ненавистью произнесла Сассон.

     В ответ девушка получила лишь очередной лукавый взор и тёплую улыбку, которую она приняла за издевательскую.

     - Рекомендую приготовить побольше продуктов, высокопочтенная. Завтра у тебя будет зверский аппетит. Извини, но мне действительно пора. Не люблю раздражать дам излишним вниманием.

     Провожаемый гневным взглядом и матерными бормотаниями, Иванов удалился.

     Надежда весь остаток дня жутко злилась. Как она считала, дурацкая шутка нового знакомого была очень обидной. А ведь поначалу он ей понравился. Но под конец она посчитала его конченым мерзавцем и проклинала весь остаток дня.

     Сассон думала, что из-за этого не уснёт, но стоило ей при помощи сиделки от санатория забраться на кровать в своём номере, как она мгновенно уснула.

     Надя семь лет назад попала в автомобильную аварию и чудом выжила, но при этом осталась парализованной ниже пояса. Вскоре после этого муж бросил её, детей они нажить не успели.

     До аварии она подавала надежды в качестве музыканта, играла на скрипке в симфоническом оркестре, который путешествовал с гастролями по заграницам. Но авария разделила её жизнь на до и после. Карьера скрипачки рухнула, семья распалась. Лишь поддержка обеспеченных и любящих родителей удержала её на плаву и не позволила совершить с собой непоправимый поступок. В какой-то момент её мир сузился. Ей казалось, что это тупик и дальше жить с этим невозможно. Доктора говорили, что её случай неизлечим. Ей пришлось учиться жить с этим. И жестокие слова нового знакомого сильно ранили её.

     Утром Надя разомкнула глаза. Первым делом она почувствовала жуткий голод. Ей настолько хотелось есть, что она поскорее попыталась покинуть постель.

     Вместо привычных неуклюжих движений она поставила ноги на пол и встала на них, прошла несколько шагов к вожделенному холодильнику, распахнула его и впилась зубами в колбасу. Лишь уничтожив со скоростью кухонного комбайна половину коляски варёно-копчёной колбасы, к ней в голову стала настойчиво стучаться мысль, что что-то не так.

     Надя замерла с недонесённой до рта колбасой. Она медленно, словно боясь, что это ей снится, опустила вниз голову и взглянула на свои ноги. На те самые ноги, на которых она уверенно стояла.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

     Глаза девушки широко распахнулись, сердце учащённо забилось в груди, дыхание стало прерывистым. Она шевельнула большим пальцем левой стопы, затем согнула ногу в колене и под конец ущипнула себя за ляжку, всё ещё не веря, что не спит. Боль вызвала на её лице широкую улыбку, в глазах защипало. Её переполняло от восторга. В итоге она не выдержала: из её глаз побежали слёзы счастья, которые сопровождались радостно-безумным смехом.