Деньги, банковский кредит и экономичские циклы - Хесус Уэрта де Сото

Еще в 1867 г. авторитетный ученый Филип Йозеф Гейер выдвинул теорию для объяснения экономических циклов (ставшую предшественницей теории, предлагаемой в настоящей книге), которую позже Мизес и Хайек довели до логического завершения. Гейер проделал безукоризненно точный анализ дефектов банковской системы с частичным резервированием и дал явное описание того, как эта система вызывает экономические кризисы. Согласно Гейеру банковская система продуцирует «искусственный капитал» (künstliches Kapital), под которым имеются в виду как раз фидуциарные средства обращения, генерируемые банками и не обеспеченные реальным богатством, которое накапливается в ходе добровольных сбережений. Гейер объясняет, почему начинается бум и почему повышетельная динамика с неизбежностью должна развернуться вспять в форме банковского кризиса и экономического спада[672]. Наконец, Михаэлис, как и Хюбнер, отстаивал свободу банковской деятельности в качестве меры, позволяющей прекратить злоупотребления и начать движение по направлению к идеальной системе с ее требованиями 100 %-ного резервирования[673].

Традиция Модесте, Чернуски, Хюбнера и Михаэлиса была продолжена Людвигом фон Мизесом, который в 1912 г. восстановил престиж положений денежной школы. Он не только установил эквивалентность банкнот и депозитов, но и подвел под денежную теорию основание — концепцию предельной полезности и теорию капитала Бём-Баверка. В итоге впервые возникла полная, непротиворечивая и интегрированная теория экономического цикла. Мизес понял, что английские теоретики денежной школы ошибались, рекомендуя учреждение центрального банка, и что лучшим (а на самом деле единственным) способом добиться достижения тех целей, которые эта школа ставила перед денежной политикой, направленной на обеспечение платежеспособности, было бы установление свободы банковской деятельности, подчиненной — безо всяких привилегий — частному праву (т. е. требованию 100 %-ного резервирования). Мизес, далее, признал, что большинство сторонников принципов банковской школы в конце концов с энтузиазмом поддержали идею учреждения центрального банка, выполняющего функцию кредитора последней инстанции и способного поэтому гарантировать и навсегда сохранить экспансионистские привилегии частных банкиров. Последние предпринимали все больше усилий к тому, чтобы уклониться от своих обязательств, посвятив себя доходному «бизнесу» создания фидуциарных средств обращения посредством кредитной экспансии, а поддержка со стороны центрального банка позволяла им не особенно заботиться о проблемах ликвидности. Неудивительно, что особенно критически Мизес оценивал Закон Пиля 1844 г. Несмотря на благие намерения, которыми руководствовались авторы законопроекта, этот закон не запретил кредитную экспансию посредством создания фидуциарных депозитов, как это было сделано в отношении эмиссии банкнот. Мизес также возложил на этот закон вину за то, что он стал инструментом для установления и проталкивания банковской системы с центральным банком, который, как мы показали выше, в конце концов был использован для оправдания и пропаганды политики, погрузившей денежную систему в состояние хаоса и обернувшейся финансовыми потрясениями, оказавшимися много хуже, чем те, для предотвращения которых все это затевалось.

Существенный вклад в исследование денег и экономического цикла был сделан Мизесом в его труде «Теория денег и фидуциарных средств обращения» (Theorie des Geldes und Umlaufsmittel), первое издание которого было опубликовано в 1912 г.[674] Только спустя восемь лет, в 1920 г., Мизес сформулировал свою знаменитую теорему о невозможности экономического расчета при социализме, положив начало важнейшей полемике, продолжавшейся многие десятилетия. Нет никаких свидетельств в пользу того, что Мизес понимал, что его аргументы 1920 г. о невозможности социализма непосредственно приложимы к банковской деятельности на основе частичного резервирования и в особенности к оценке последствий учреждения центрального банка. В следующем разделе мы будем защищать этот тезис, который сводится к следующему: наш анализ банковской системы с частичным резервированием и центральным банком представляет собой частный случай применения более общей теоремы (о теоретической невозможности социализма) к финансовой сфере[675].

3

Теорема о невозможности социализма и ее приложение к центральному банку

В главе 2 было показано, что на протяжении истории центральные банки появлялись не как результат стихийных, эволюционных процессов на свободном рынке, а как следствие сознательного вмешательства государства в банковский сектор. Мотивы учреждения центрального банка восходят к неспособности властей адекватно определить права собственности вкладчиков и эффективно защитить их. Иными словами, к неспособности властей положить конец несанкционированному использованию банкирами средств клиентов, доверивших им свои вклады. Именно это открыло дорогу банковской деятельности с частичным резервированием, которая, как мы видели, позволила банкирам создавать новые денежные инструменты ex nihilo, обеспечивая им огромные прибыли. Мы уже изучили разрушительное воздействие, оказываемое такой банковской практикой на экономическую структуру (ошибочные инвестиции, жестокие кризисы и спады), которое, по идее, должно было бы заставить правительства предпринять всемерные усилия для того, чтобы обеспечить наконец соблюдение традиционных принципов права (требование 100 %-ного резервирования по вкладам до востребования). Однако история показывает, что вместо того, чтобы всеми силами добиваться соответствия банковской практики требованиям закона, правительства были первыми, кто воспользовался преимуществами такого типа банковского дела, предоставляя банкам множество привилегий. Пытаясь справиться с постоянными трудностями при сборе налогов, вызванными их собственным финансовым легкомыслием, правительства не только легализовали частичное резервирование в банковском деле путем предоставления соответствующих привилегий, но постоянно стремились извлечь выгоды из такой организации банковского дела, либо требуя, чтобы созданные из ничего ссуды направлялись им самим, либо напрямую подчиняя себе все или часть банковских операций, привлекательных частичным резервированием.

В свою очередь, частные банкиры, разумеется, заметили, что их отрасль характеризуется периодическими паниками и кризисами ликвидности, прерывающими столь доходные банковские операции. Поэтому частные банкиры были в первых рядах тех, кто требовал учреждения центрального банка, который в качестве кредитора последней инстанции мог бы гарантировать им выживание в трудные времена. Таким образом, интересы частных банкиров совпали с интересами государства и его центрального банка. Образовался симбиоз этих двух сил. Государство получило легкий способ финансировать свои расходы — посредством заимствований и инфляции; причем издержки этого способа прошли мимо внимания граждан, которые поначалу не несли дополнительного налогового бремени. Частные банкиры, со своей стороны, радостно встретили возникновение центрального банка с его правилами, поскольку понимали, что без поддержки официального института, предоставляющего ликвидность, когда случаются «неизбежные» банковские кризисы и начинается болезненный экономический спад, вся система их бизнеса неминуемо рухнет.