Второго шанса не будет - Сурен Цормудян

Как же медленно тянется время… И как же громко храпит Славик… Черт побери…

Оставалось сожалеть, что он не прихватил из лунохода записную книжку дяди Володи. Можно было скоротать время за чтением. Хотя в такой темноте…

Он уже не знал, какой по счету час всматривается в потолок этого гостиничного номера. Однако к своему удивлению он отметил про себя, что стал различать детали интерьера. И это в абсолютной темноте. Может это просто мозг рисует в воображении то, что охватил взгляд, когда они вошли в комнату с керосиновой лампой? Может он вовсе не видит, а лишь рисует проекции в сознании? Но нет. Вот на соседней койке лежит на боку Варяг. За ним Сквернослов. Койка Людоеда пустовала. Где его носит опять? Ах да… Он же вроде собирался потолковать с Ветром… Он вроде выходил… Выходил…

Дремота, наконец, вошла и в сознание Николая. Даже страх перед тем, что он увидит во сне всех кого убил сегодня, или уже вчера, не помог бодрствовать. Он провалился в сон, как тогда, в подмосковном лесу провалился в подвал метеостанции. И там встретил сталкеров…

– Куда мне идти? Что делать? – тот вавилонец, которого он обругал и, отправив воевать, кинул в объятия смерти, возник из ниоткуда.

– Что ж ты так неосторожно, – лениво пробормотал Васнецов. – От тебя живого толку больше было бы.

– А куда идти? Что делать? – повторил боец.

– Ну, теперь уже не знаю. Извини.

Вавилонец исчез. Но в темноте теперь проявлялась ровная шеренга незнакомых ему людей. Видны были только лица. Мужские и несколько женских. Разных возрастов, но с одинаково пустым взглядом. Ничего не выражающие лица мертвецов. Это убитые им вандалы? Кто-то шел за их спинами, проводя забинтованной в грязную тряпку рукой по плечам мертвых.

– Рана! – взволнованно прошептал Николай.

Она вышла, вперед держа в другой руке большую плетеную корзину.

– Рана, что это у тебя?

– Это колыбель…

– Что?

– Колыбель новой жизни, – шептала девушка. – Дай жизни шанс.

– Но ведь за этим мы и идем на Аляску. – Развел руками Васнецов.

– Только не забывай о том, что вы должны сделать. Сделать… Колыбель новой жизни…

Она теперь держала корзину на вытянутых руках.

Николай осторожно приблизился к ней и заглянул в корзину. Там накрытый белым теплым одеяльцем лежал тот самый плюшевый мишка. Васнецов осторожно потянул одеяло на себя и вдруг, в мгновение ока корзина превратилась в сгоревший вагон и из него выскочила черная тень и бросилась прочь. Николай в ужасе отпрянул, вспомнив как он ходил в метро и как из вагона выскочил черный обуглившийся скелет… Или ему тогда показалось что это скелет?

– Что за чертовщина! Что это?! Рана! Рана, где ты?!

– Я тут мой мальчик… – зашипела она прямо в ухо. – Я тут…

– Это что, такой… такой жизни я должен дать шанс?

Девушка обняла его, сковав мертвецким холодом.

– Жизнь, Коленька, какой бы она не была, лучше смерти. Жизнь, это жизнь!

– Ты о чем вообще? О сыне Артема?

– Я о жизни вообще. Дай жизни шанс. Смерть неизбежна, но жизни должна жить…

– Перестань! – он вырвался из объятий, – Прекрати сейчас же! Перестань меня мучить! Я не понимаю что ты говоришь!

Он сильно надавил ладонями на глаза, надеясь проснуться, но вдруг услышал скрип. Качели, черт их подери!

Васнецов осмотрелся. Он стоял на улице какого-то города. Точнее среди тлеющих руин. Вокруг груды бетона и кирпича. Огрызки стен домов. Столбы черного дыма то тут, то там, тянулись ввысь, к еще не затянутому вечными тучами небу, но уже измазанному пеплом ядерного удара. Всюду люди. Или обезображенные обгоревшие тела, беспорядочно лежащие в руинах и среди улиц. Многие обгоревшие до костей. Есть и живые. Их тоже немало. Одни сидят на обломках кирпича и бетона и смотрят в пустоту. Кто-то бродит в дыму и что-то ищет. Все в лохмотьях, изранены, кто-то с вытекшими глазами и выгоревшими волосами. Слышен плачь. Зов. Крики боли. В центре просторного дворика скрипят погнутые от жара качели. Обгоревший, но еще живой пес. Контуженный и ошарашенный произошедшим, стоит и шатается, как пси-волк пытающийся обратить жертву. Вся эта картина свершившегося апокалипсиса пугало так, словно он и не жил вовсе в условиях порожденных этим самым апокалипсисом.

– Коля? Коля, это ты?

Васнецов обернулся. К нему подошел Андрей Макаров.

– Колька, ты, что тоже умер? – удивленно спросил космонавт.

– Я, – Васнецов опешил, – Нет, вроде… Не собирался, во всяком случае…

– А я вот… Да ты и сам все видел тогда… Горько, погибнуть от рук родной кровинки, – Он вздохнул. Я искал ее, искал тут. А ее нет нигде. Не могу найти. Представляешь… Я вот даже жену свою нашел… Только вот… Она меня не узнает совсем. Смотрит мимо. В пустоту. И совсем не признает. Больно-то как. Вот живешь с болью и терпишь. Думаешь, ничего, боль преодолею. А ежели что, то у каждого из нас есть козырь в рукаве, который бьет любую боль и страдания.

– Что за козырь?

– Смерть, Коля. Для живого смерть это еще и средство против боли. Но это пока ты жив. А после смерти боль, это страшно… Ведь после смерти, смерти нет. Есть только вечность и никуда ты от этого не денешься. Вот что такое настоящая боль. Больно, что дочку найти не могу. Больно, что жена меня не признает. Эх, ладно. Что я о себе все. Как вы там без меня? Докуда добрались?

– На Урале вроде как…

– И только? Хотя… У меня тут чувство времени… Нет точнее тут никакого времени. Я же говорю, вечность. А как Юрка там?

– Юра? – Николай тяжело вздохнул, – Юра погиб.

– Погиб?! – воскликнул Андрей, – Как же… А почему я его тут не встречал? Как он погиб?

– Ранен был, тяжело. Гангрена началась. Он застрелился.

– Ах вот оно что… Так он наверное, сразу в ад попал… Самоубийца…

– Что?! Как так? Он же уже, по сути, мертв был! Только от мучений себя избавил! – разозлился Васнецов.

– Не шуми, Колька. Человек предполагает а Господь располагает.

– Чушь! Чушь это все, понял! И если он попал в ад, то где ты сейчас находишься?! Это что, рай?!

– А рая нет, братец, – усмехнулся космонавт.

– То есть?

– Рай мы сожгли. Это, что ты сейчас видишь, это день икс. Тот самый чертов день. Это стало нашим чистилищем. А рай мы сожгли. Во всяком случае, закидали дорожку трупами и, хода туда человекам больше нет.

– Это все неправда. Я ведь сплю. – Поморщился Николай.

– И сколько людей так думали, когда все началось? Да ладно, ты главное не бери в голову. Ты главное, закончи то, что мы начали. Дойди до этой установки.

– Ага, дать жизни шанс…

– Да. Жизни… Шанс… А я вот тут не знаю, куда мне теперь идти. И что делать…

Земля под ногами завибрировала. Послышался приближающийся гул.