Второго шанса не будет - Сурен Цормудян

– А вроде все у вас так благополучно было. Просто цветущий оазис среди ледникового периода, – усмехнулся Варяг.

– Да, но это лишь вершина айсберга. У нас тут вроде как главенство закона. Личные свободы граждан. Свобода совести, свобода слова. У нас уживаются красные, монархисты, националисты, кавказцы, русские, евреи, нации центральной Азии. Таков закон. Внутри Вавилона мир. Иначе клеймо или ринг. У людей развит досуг. В том числе и сексуальный. Причем человек любой ориентации имеет право на жизнь и может найти себе, так сказать постельный досуг. Есть, точнее, была до взрыва, арена, для утехи публики. Есть музыка. Стремная но все-таки своя газета. Комиксы для безграмотных. Мир свободы и можно сказать, демократии. Телевидения для полного счастья не хватает. Но есть этому замена, – Артем усмехнулся. – Есть относительная сплоченность перед внешними угрозами. Вандалы, молохи, мифические рейдеры. Но если посмотреть в корень? Всем заправляет так называемая торговая аристократия. Торгаши, нуваришы, дельцы. Остальную популяцию прикармливают сладостью личной свободы. Хочешь пить, пей, но помни, что можешь по пьяни нарушить закон и получить наказание. Хочешь проститутку, снимай, если есть чем платить, но помни что настоящая медицина тут только для зажиточных, а остальным окажут помощь только для поддержания трудоспособности, если они имеют значение для местных работ. Образование тут просто служит интересам элиты и молодежь обучают так, чтобы она была полезна в качестве рабочей силы и кое-как справлялась с обязанностями защиты и охраны Вавилона. И самое главное. Наркотики. Тут конечно, вроде жесткий контроль за оборотом наркотиков, но только для того, чтобы популяция не лишилась дееспособности. И только для того, чтобы контролировать эту самую популяцию этими самыми наркотиками. Наркотики в Вавилоне и его колониях и есть тот самый эрзац телевидения. Некоторые из нас видят истинное положение вещей, но основной массе людей вся ситуация по душе, ибо они боятся потерять и это. Ведь там, за стенами Вавилона, настоящая реальность. Мир, закованный в снег и похороненный глобальным ядерным погромом. Кабан и его сторонники давно поняли, что пытаться образумить остальную массу не имеет смысла. Имеет смысл взять власть в свои руки и подчинить популяцию себе. Только вот боюсь я, что подчинять новая власть будет теми же самыми методами. Играя на людских слабостях. Даря им иллюзию свободного общества и наркотический дурман благоденствия. Хотя, конечно Кабан говорит о том, что надо расти и развиваться. Надо вновь осваивать потерянный мир и возрождать цивилизацию уже вне рамок одного Вавилона и двух его колоний. Но бремя власти таково, что получив ее, едва ли захочешь работать над тем, что обещал своим последователям. И последователи погрязнут в сладостном дурмане власти.

– А зачем ты нам все это рассказываешь? – спросил Людоед. – Такое ощущение, что ты нас предостеречь хочешь от помощи Кабану.

– Так и есть, – Ветер кивнул, – Предостеречь хочу. Вы мне сразу по сердцу пришлись. Интуиция, наверное. И я не хочу, чтоб вы стали инструментом в руках алчущих власти и орудием в грядущей борьбе, которая, скорее всего, станет вооруженной. Я предчувствую, что у вас какая-то особая и важная цель. И я хочу, чтоб вы следовали своим путем.

– Значит, говоришь, Артем, ты в метро три года жил? – Прищурился Крест.

– Да. А что?

– Вот откуда твоя интуиция. Подарок от «генератора чудес».

– Я не понял.

– Да ладно. Потом объясню.

– Послушай, – начал говорить Варяг, – Пошли с нами. Я вижу, тебе жить тут не очень нравится. Так присоединяйся к нам. У нас действительно очень важная миссия.

– И какая? – спросил Ветер.

– Ты слышал о ХАРПе?

– О ХАРПе? Ну-ка, ну-ка?

– В США. На Аляске установка такая.

– Слышал, – Артем кивнул. Очень давно. Об этом говорилось незадолго до войны. Некоторые ученые тревогу били по поводу всех этих ХАРПов, коллайдеров и по прочим играм человека в бога. А что?

– Не зря били, как оказалось, – продолжал Яхонтов. – Его включили накануне ядерной катастрофы. А выключить забыли. Как тот утюг. И он до сих пор работает. Он уничтожает планету. Очень скоро придет всему конец. Контрольный выстрел в голову жизни на этой планете. Понимаешь? Мы направляемся туда, чтобы его уничтожить. Ты умный, толковый и крепкий мужик. Ты бы очень нам пригодился в походе.

– Вы что, на лыжах туда идете? – скептически усмехнулся Ветер.

– Мы сейчас не об этом говорим, – мотнул головой Яхонтов.

Артем откинулся на спинку стула и нахмурил брови, задумавшись.

– Это многое объясняет в тех странностях, что происходят с атмосферой, климатом и общей психосферой. Но… Никому об этом не рассказывайте, – вымолвил он через минуту. – Слышите? Никому больше об этом не рассказывайте здесь.

– Почему? – удивился Сквернослов.

– Это же крах. Власти быстро вам заткнут рот.

– Да почему? – не унимался Славик, – Мы же для всех стараемся! Они что не понимают, что погибнут иначе?

– Знаешь, двадцать лет назад люди были вроде как цивилизованней и образованней чем сейчас. И неужели они не понимали, что погибнут, губя экологию, играя и силами природы, нажимая на кнопку? Но что в итоге сделали? Угроза Армагеддона аморфна, в отличие от мирового терроризма, чей образ можно было обрисовать при помощи массмедиа. И сейчас угроза ХАРПа аморфна по сравнению с вандалами и молохитами. Эти, близкие и реальные угрозы помогают сплачивать популяцию и держать подданных в узде. Но если толпа уверует в окончательный конец всему живому, то она пуститься во все тяжкие и нечем ими уже будет управлять. А что до власти, так им главное одно. Чтоб на их век хватило. А дальше… Какая разница? Таково странное свойство человеческой психики. Если вы заговорите об этом, вам конец. И думаю, что даже в случае с Кабаном. Вы, даже если поможете ему, погибните как герои и никогда уже не будете будоражить население этими угрозами. Ведь лучшие герои для любой власти – это мертвые герои. Ничто не придает достойному человеку героизма, как его смерть, которую власть обложит в угоду себе красивыми легендами и будет на этих мертвых героях строить фундамент своего могущества. Из вас сделают иконы и напишут о вас баллады. Но вы нужны такие лишь мертвые. Тогда никто не сможет увидеть вас воочию. Поговорить с вами. Спросить, а что вы обо всем этом думаете? И вы никому не расскажете о каком-то далеком и нереальном ХАРПе.

– Гребаный Экибастуз. – Выдохнул Сквернослов, – Да как же так?

– А вот так, – пожал плечами Ветер.

– Хрен с ними, с людишками, – махнул рукой Людоед, – Лично я не для людей хочу этот ХАРП укантропупить. Я хочу, чтоб цветы на полях росли, и бабочки вокруг них порхали. Черт возьми, я хочу сидеть на пикнике у костра с этими ребятами, слушать как Колян триндит на гитаре и слушать, как над ухом визжит надоедливый комар. Кроме людей на этой планете есть что спасать.