Давай никому не скажем - Агата Лель

— Разговаривала по душам с твоей мамой, — пролепетала, бессовестно тая.

— И что интересного она обо мне рассказала? — целуя мочку уха, прошептал он.

— Ничего, кроме того, что ты наркоман и бабник, — прикрыла глаза, откинув голову назад.

— Моя мама просто чудо, — хмыкнул, продолжая доводить до исступления своими прикосновениями.

Когда он нашел губами мои губы, я честно пыталась сопротивляться, испытывая нервное напряжение от того, что где-то за стеной находятся его родители и сестра. Но его прикосновения обезоруживали, его поцелуи не давали ни единого шанса отступить и сказать нет.

— Я соскучился по тебе, — выдохнул он, и внизу живота вспыхнуло адское пламя.

Воспоминания о ночи, проведенной вместе в его день рождения, и так не отпускали ни на секунду, а сейчас, находясь в плену его нежных рук, его ищущих мягких губ, было особенно томительно находиться рядом и ограничиваться одними поцелуями.

Я позволила себе расслабиться, позволила ему целовать себя. Совершенно забыв об осторожности, позволила своим рукам гладить его широкую спину под задранной футболкой.

Я думала: ну хотя бы еще одну минуту, одну секунду...

— Я все-таки решила приготовить вам ча... — В дверях застыла Нонна Вахтанговна.

На подносе в двух изящных фарфоровых чашках дымился ароматный чай.

Она удивленно раскрыла рот, глаза округлились. Чашки мелко завибрировали, позвякивая о блюдца. Ее руки дрожали.

Я отпрянула от Яна и, схватив сумку, быстро выбежала из комнаты, едва не сбив Нонну Вахтанговну с ног.

Пока бежала по лестнице, ожидала проклятий в спину, ругательств, но было тихо. И эта тишина пугала больше, чем неустроенный скандал.

Ян бросился следом и догнал меня, когда я застегивала сапоги. Руки не слушались, собачка молнии выскальзывала из пальцев.

— Все будет хорошо, послушай! Я с ней поговорю, — он взялся ладонями за мое лицо, уверенно заглядывая в глаза. — Ничего страшного не произошло, мне девятнадцать лет, я давно не мальчик и я имею право жить так, как хочу, встречаться с девушкой, которую люблю. Я уйду из дома, мы будем жить вместе, слышишь?

Он сказал «люблю». В другой ситуации я бы порхала от счастья, но сейчас, после произошедшего в его спальне...

Меня бил озноб, в голове вереница разнообразных мыслей. И осознание того, что это конец.

Я видела ее глаза... этот взгляд. Она не простит мне этого. Не простит этого нам.

— Прости, я… я пойду, — повесив сумку на плечо, торопливо выскользнула из дома.

— Увидимся завтра! Обязательно! Поняла? — прокричал он мне вслед, но я ничего не ответила, спешно покидая территорию дома.

Лишь оказавшись за высокими воротами, смогла наконец выдохнуть. Но руки до сих пор сотрясала мелкая дрожь, пелена страха окутала разум: недавнее адское пламя сменилось могильным холодом.

Я не боялась вылететь с работы, не боялась осуждения людей.

Я боялась потерять его.

Боялась, что если вмешаются его родители, то мы точно не сможем быть вместе. А они вмешаются! Просто не может быть иначе!

Неверными шагами удалялась от дома, роняя слезы и коря себя за произошедшее.

Надо было быть осторожнее, надо было предвидеть...

Возможно, потом, позже, когда Ян бы ее постепенно подготовил, она, может, и приняла бы наш роман, но не сейчас, не вот так, как снег на голову.

Мимо промчалась машина Романа Алексеевича. Почему-то вдруг совершенно ни к месту вспомнила, что утром мне показалось, что видела ее возле остановки у барака.

Конечно, это был не он, ему там просто нечего делать...

Сейчас он войдет в дом, и Нонна Вахтанговна огорошит его новостью, что их сын крутит шашни с нищей преподавательницей, дочерью алкоголички.

Это конец.

Я брела, не разбирая дороги, игнорируя мелко накрапывающий дождь. Не замечая ничего вокруг, прошла остановку, но даже не обернулась, продолжая свой бессмысленный путь.

Если я его потеряю, то жизнь вообще не имеет смысла.

---

*Только ты можешь сделать этот мир правильным. Только ты.

Only You (And You Alone) (с англ. — «Только ты (и ты одна)» — популярная песня 1950-х, группа «The Platters».