Танец отражений. Память - Лоис Буджолд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Так вот почему он отозвал меня домой. Не из-за задания. Никакого задания и не было вовсе. Только это. Я был обречен с самого начала. У меня изначально не было ни малейшего шанса».
— Прослужив твоему отцу в течение тридцати лет, — продолжил Иллиан, — я не могу сделать меньше. Но не могу и больше.
Майлз замер.
— Отец… просил об этом? Он знает?
— Пока нет. Известить его — задача, которую я оставляю тебе. Такой доклад я вовсе не жажду делать.
Удивительная трусость со стороны Иллиана и жестокое наказание для него, Майлза.
— Чувствуется влияние отца, — горько заметил Майлз. — Это называется оказать небольшую услугу.
— Уж поверь мне, если бы не твой послужной список, о котором ты только что напомнил, даже твоему отцу не удалось бы выпросить для тебя этой милости. Твоя карьера закончится тихо и спокойно, без скандала.
— Ага! — Майлз аж задохнулся. — Ну очень славненько. И таким образом мне затыкают рот и лишают возможности апеллировать.
— Я бы настоятельно тебе советовал — от всего сердца, заметь — не доводить дело до трибунала. Ты ни за что не получишь такого мягкого приговора, какой сейчас вынес тебе я. И я на полном серьезе говорю, что твои шансы равны нулю. — Как бы подчеркивая сказанное, Иллиан многозначительно постучал по дискете. И действительно, лицо у него было мрачным. — Одних только данных на этом диске, не говоря уже обо всем остальном, более, чем достаточно, и тебе повезет, если тебя просто уволят с позором, а не приговорят к чему-нибудь посерьезнее.
— Вы обсуждали это с Грегором? — настойчиво спросил Майлз.
Императорская милость, его последняя защита, та самая, относительно которой он поклялся, что скорее умрет, чем прибегнет к ней…
— Да. И очень долго. Сегодня все утро мы фактически просидели с ним взаперти, не обсуждая ничего, кроме твоего дела.
— Вот как.
Иллиан указал на комм:
— Твои документы готовы, чтобы ты мог подписать их прямо сейчас и здесь. Отпечаток ладони, сканирование сетчатки глаза, и дело сделано. Твоя форма… сшита по индивидуальному заказу, поэтому ее не надо возвращать, и по традиции останутся знаки различия. Но вот Глаза Гора, боюсь, тебе придется сдать.
Майлз, развернувшись на каблуках, с трудом удержался, чтобы не схватиться за воротник.
— Только не Глаза! Это… это неправда, я все могу объяснить, я могу… — Все предметы в комнате, включая комм-пульт на столе Иллиана, лицо самого Иллиана вдруг приобрели необычайную четкость, затем в мозгу вспыхнул зеленый огонь. Взорвавшийся ворохом разноцветных конфетти. «НЕТ!»
Он очнулся на ковре в кабинете Иллиана. Пепельно-серый Иллиан озабоченно склонился над ним. Во рту что-то мешало. Майлз повернул голову и выплюнул карандаш — световой карандаш, который раньше лежал у Иллиана на столе. Ворот его мундира оказался расстегнут — Майлз коснулся его ладонью, — но серебряные значки были по-прежнему на месте. Некоторое время Майлз просто полежал неподвижно.
— Ну что же, — проговорил он наконец, — полагаю, это было то еще представление. Сколько?
— Около четырех минут, — глянув на часы, ответил Иллиан.
— Как обычно.
— Лежи спокойно. Я вызову врача.
— К черту врача. Я могу идти сам. — Майлз попытался встать, но ноги подкосились, и он снова рухнул лицом в ковер. Судя по ощущениям, он разбил при первом падении губы, которые распухли, как оладьи, и нос, из которого шла кровь. Иллиан протянул носовой платок, и Майлз прижал его к лицу. Примерно через минуту он нехотя позволил Иллиану усадить себя на стул.
Иллиан присел на краешек стола и внимательно наблюдал на ним. Как всегда, сверху вниз.
— Ты знал, — произнес он. — И лгал. Мне. Письменно. Этим своим чертовым фальсифицированным рапортом ты похерил… все. А я скорее не поверил бы своему чипу памяти, чем тебе. Почему, Майлз? Ты что, настолько сильно запаниковал? — В голосе Иллиана звучала такая мука, будто он истекал кровью.
«Да, именно настолько сильно запаниковал. Я не хотел терять Нейсмита… Не хотел терять… все».
— Теперь это уже не имеет значения. — Майлз судорожно схватился за ворот, выдрал с мясом серебряные глаза и трясущимися руками слепо сунул их Иллиану. — Вот. Ты выиграл.
Иллиан взял значки.
— Храни меня Господь от еще одной такой победы, — тихо выговорил он.
— Отлично, замечательно, давай я сделаю все, что требуется, и покончим со всем этим к чертям собачьим. Меня тошнит от Имперской безопасности и надоело хлебать это дерьмо. Хватит с меня. Отлично.
Его продолжало трясти, жар волнами поднимался откуда-то из глубины живота и охватывал все тело. Больше всего Майлз боялся расплакаться прямо на глазах у Иллиана.
Иллиан снова опустился на край стола:
— Посиди пару минут, чтобы окончательно прийти в себя. Сиди, сколько требуется. Потом пойди умойся. Я не открою двери в кабинет до тех пор, пока ты не будешь в состоянии нормально идти.
«Странное у тебя милосердие, Иллиан. Ты убиваешь меня так заботливо».
Но он лишь молча кивнул и, спотыкаясь, направился в крошечную ванную. Иллиан последовал за ним и, убедившись, что Майлз достаточно твердо стоит на ногах, оставил его одного. Да, отразившуюся в зеркале залитую кровью и помятую физиономию определенно не стоило никому показывать. Вероятно, примерно так он выглядел в тот день, когда погибла сержант Беатрис, разве что сейчас лет на сто старше. «Иллиан не посрамит великой фамилии. Не посрамлю и я». Майлз тщательно умылся, хоть и не сумел смыть кровь с разорванного воротника и торчащей из-под него бежевой форменной рубашки.
Вернувшись в кабинет, он покорно сидел, пока Иллиан давал ему документы на подпись, проводил сканирование сетчатки и записывал официальным тоном произнесенные Майлзом слова отставки.
— Ладно, а теперь выпустите меня, — спокойно проговорил Майлз, когда все кончилось.
— Но, Майлз, тебя все еще трясет.
— И еще некоторое время будет трясти. Ничего, пройдет. Выпустите меня, пожалуйста.
— Я вызову машину. И провожу тебя до нее. Тебе не следует оставаться одному.
«О нет, как раз следует».
— Хорошо.
— Не хочешь поехать сразу в госпиталь? Ты должен. Ты имеешь право лечиться в Императорском госпитале как ушедший в отставку ветеран, а не только как сын своего отца. Я… Мне показалось, что для тебя это важно.
— Нет. Я хочу поехать домой. Своей проблемой я займусь… позже. Это ведь хроническое, не смертельно. Следующий приступ, по всей вероятности, произойдет не раньше, чем через месяц, насколько я понимаю.
— Ты должен ехать в госпиталь.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});