Кто стоял за спиной Сталина? - Александр Островский

Это мемуарное свидетельство полностью подтверждает другое письмо А. М. Стопани В. И. Ленину. Оно же дает ответ на вопрос, почему нефтепромышленники были заинтересованы в стачке. «Нефтепромышленники перед началом забастовки, — писал А. М. Стопани, — предлагали представителю ЦК 50 тыс. руб. и содержание рабочих, лишь бы начали бастовать, у них образовались громадные залежи товаров»{94}.

«В советское время из архива была извлечена телеграмма от 14 декабря 1904 г. бывшего российского консула в Стокгольме, а во время забастовки директора фирмы Нобеля Хагелина бакинской конторе, в которой говорилось: „Спокойная забастовка полезна для цен. Поэтому избегайте всякого насилия“»{95}.

Вот и весь секрет. Забастовка позволяла искусственно сократить производство и одновременно повысить цены, переложив ответственность за это на рабочих.

О том, что история с бакинской стачкой 1904 г. не являлась уникальной, свидетельствуют воспоминания марганцепромышленника В. С. Мосешвили. Из них явствует, что когда в 1905 г. в Чиатурах началась забастовка рабочих, в ее финансировании принимал участие Тифлисский коммерческий банк: «26 января 1905 г., — писал он, — началась забастовка рабочих… Помню, Тифлисский коммерческий банк дал бастующим рабочим тысячу рублей, чтобы поддержать забастовку и дать возможность завершить ее победой. Банк это делал из коммерческих соображений, так как с победой рабочих была поднята цена на марганец. Забастовка длилась до конца февраля и закончилась победой рабочих»{96}.

Готовность поддержать и даже принять участие в организации забастовочного движения могла быть вызвана и конкуренцией между отдельными предприятиями одной и той же отрасли. Так, осенью 1905 г. часть владельцев московских хлебопекарен пошла на снижение заработной платы. Это не могло не отразиться на конкурентоспособности владельцев других хлебопекарен, по разным причинам не желавших идти на такой шаг. В связи с этим один из них, знаменитый «булочный король» Д. И. Филиппов, стал инициатором всеобщей забастовки московских хлебопекарен.

Вот как описывал ее возникновение один из современников, имевших к ней непосредственное отношение:

«Не сбавлял жалованье только Д. И. Филиппов, который 24 сентября созвал рабочих и сказал: „Мне очень обидно за то, что прочие хозяева сбавляют жалованье, потому что вес хлеба установлен везде одинаковый“, причем указал на то, что он, Филиппов, согласен даже сделать прибавку. Он стал уговаривать рабочих начать забастовку, дабы прочие хозяева не сбавляли, и заявил, что он плату будет платить полностью, сколько бы забастовка ни продолжалась»{97}.

Если в одних случаях капиталисты готовы были поделиться с рабочими организациями частью своей прибыли, чтобы привести рабочих в движение, то в других случаях они прибегали к подкупу, чтобы не допустить рабочих выступлений. Именно так произошло летом 1905 г., когда в Баку стала назревать новая забастовка.

Вспоминая об этом, рабочий Н. Голубев писал: «В то время лидер меньшевиков Илья Шендриков вел переговоры с представителями нефтепромышленников А. И. Манчо[91] (директор Биби-Эйбатского общества) и Унановым (Манташева) о срыве забастовки за 75 000 руб. в пользу меньшевистской организации, причем давал гарантию на три месяца. При этих переговорах присутствовал рабочий Китаев (Ротшильда). Они получили задаток 25 000 руб. На одном из собраний рабочие, входившие в социал-демократическую организацию, стали требовать отчета о полученных деньгах: 10 000 руб. за декабрьскую забастовку и 25 000 руб., полученных в июле, но отчета так от Шендриковых и не добились. Оба они ссылались, что в силу конспирации нельзя объявлять, откуда получены деньги»{98}.

Имеются сведения, что после 17 октября 1905 г. Шендриков вел переговоры с Н. Ф. Джунковским о переводе рабочего движения в русло профессиональной борьбы и требовал для этого 100 тыс. руб.{99}.

Таким образом, если революционное движение было заинтересовано в его поддержке буржуазией, то буржуазия была заинтересована в использовании революционных партий в своих целях. Неслучайно отношение к буржуазии стало камнем преткновения на II съезде РСДРП между большевиками и меньшевиками, неслучайно особую остроту в спорах между ними приобрел вопрос о гегемонии буржуазии в революционном движении.

В связи с этим особого внимания заслуживает вопрос о механизме развития революционного движения. Когда в 1898 г. данный вопрос возник у тогда еще только-только начинавшего свою политическую карьеру Льва Давидовича Бронштейна (Троцкого), он, с одной стороны, обратился к работам К. Маркса, вскрывавшим объективные пружины социальных конфликтов, с другой — к истории масонства{100}. Один из результатов этих исканий известен — Л. Д. Троцкий стал марксистом. Но в его воспоминаниях показательно и другое — признание масонства реально существовавшим явлением.

«Если сейчас, в эпоху готового и дешевого платья, — писал Л. Д. Троцкий, — уже никто не донашивает редингот своего дедушки, то в области идейной рединготы и кринолины занимают еще очень большое место. Идейный инвентарь переходит от поколения к поколению, несмотря на то что от бабушкиных подушек и одеял отдает кислым запахом. Даже вынужденные менять существо своих взглядов люди втискивают его чаще всего в старые формы. В технике нашего производства произошел переворот гораздо более могущественный, чем в технике нашего мышления, которое предпочитает штопать и перелицовывать, вместо того чтобы строить заново. Вот почему французские мелкобуржуазные парламентарии, стремясь противопоставить распыляющей силе современных отношений некоторое подобие нравственной связи людей между собой, не находят ничего лучшего, как надеть белый фартук и вооружиться циркулем или отвесом»{101}.

Что же заставило Л. Д. Троцкого обратить внимание на подобное, представлявшееся ему анахронизмом явление? Ведь он жил не в парламентской Франции, где масонство существовало более или менее легально, а в России, где оно было запрещено? Ответ на этот вопрос может быть только один: в конце 90-х гг. XIX в. в провинциальной Одессе он получил доказательства, свидетельствующие о влиянии масонства на то самое движение в России, к которому он, Л. Д. Троцкий, оказался причастен.

С учетом этого история революционного движения в России требует не только более тщательного изучения, но и переосмысления.

ПРИМЕЧАНИЯ

Деньги для революции

1 Третий съезд РСДРП: Протоколы. М., 1959. С. 418.

2 Пятый год: Сб. 1 / Под ред. С. Черномордика. М., 1925. С. 4.

3 ГАРФ. Ф. 102. ОО. 1910. Д. 171. Л. 3–4.

4 Аргунов А. Азеф в партии эсеров // На чужой стороне. Берлин; Париж, 1922. Кн. 6. С. 181.

5 Островский А. В. Элита российского общества конца XIX — начала XX в.: некоторые проблемы истории и историографии // Из глубины времен. Вып. 3. СПб., 1994. С. 16.

6 Валентинов Н. В. Малознакомый Ленин. СПб., 1991. С. 84.

7 Некоторые газеты печатали сообщения о таких пожертвованиях. В качестве примера можно назвать «Искру» за 1900–1905 гг.

8 См., например: Переписка В. И. Ленина и руководимых им учреждений РСДРП с местными партийными организациями. 1905–1907 гг. Т. 1. Кн. 1. М., 1979. С. 169, 174,176,203–205,209,215,230,285,301–302,306,346,347–348,369.

9 См. выше: с. 470–471.

10 Морской А. [В. Штейн]. Исход российской революции 1905 г. и правительство Носаря. М., 1911. С. 60–61.

11 Буренин Н. Е. Памятные годы: Воспоминания. 2-е изд. Л., 1967.

12 Возрождение. Париж, 1950. Тетрадь 12. С. 97 (П. Б. Струве).

13 Сборник секретных документов из Архива народного комиссариата иностранных дел. М., 1918.

14 Изнанка революции. Вооруженные восстания в России на японские Деньги. СПб., 1906; Павлов Д. Б., Петров С. А. Полковник Акаси и освободительное движение в России. 1904–1905 гг. // ИсторияСССР. 1990.№ 6.С. 50–71.

15 Земан З., Шарлау В. Парвус — купец революции: Пер. с англ. Нью-Йорк, 1991.

16 Третий съезд РСДРП: Протоколы. М., 1959. С. 614.

17 Барон (Бибинейшвили). За четверть века. Революционная борьба в Грузии. М.; Л., 1931. С. 106–107,116,130; Грузинские страницы Ленинианы. Тбилиси, 1970. С. 196–197.