Клинок Тишалла - Мэтью Стовер

Это изменение внесли с моего прошлого визита сюда. Мы с погибшей девчонкой по имени Таланн показали тогда падлам, что бывает, если в руки заключенным дать боевой арбалет.

Делианн наклоняется ко мне, берет за руку.

– Что, если бы ты мог остаться в живых?

– С какой стати?

Возвращается Орбек. Лицо Т’Пассе мрачно, как у меня на сердце.

– Рановато. Я думала, у нас больше времени, – замечает она. – Нам было бы лучше обождать два-три дня.

– По дороге на эшафот все так думают, нет?

Она кивает.

– По моему знаку твои стопчут охранный наряд. Трое на одного, не меньше, – командую я. – На это ставишь самых слабых, их задача – принять на себя стрелы.

Стража наверху не постесняется стрелять: вот для этого им недотянутые тетивы. Крестовидные наконечники не пробьют доспехов, но плоть и кость они перемалывают не хуже электромясорубки.

– Вот для этого мне и нужна была пара дней, – отвечает т’Пассе. – Ребята просто не готовы. Если сломаются один-двое, остальные могут не сдюжить.

– Так подбери таких, чтобы не сломались. Ты знаешь, кого, т’Пассе: тех, кто не хочет дожить до казни.

– Все мы не мечтаем дожить до казни.

– Ага, еще бы. И не думай сама лезть в драку: ты мне нужна как старшая по Яме. Когда припечет – организуй людей. Гони вверх по сходням.

Самострел заряжается небыстро. Мне не приходилось видеть, чтобы кому-то удавалось натянуть тетиву меньше чем за пять секунд, и это в наилучшем случае; в горячке боя это время смело можно удвоить.

А сходни лишь на комариный член длинней сорока метров.

– Орбек, бери Динни, Флетчера, Аркена и Гропаза, – двое самых юных и жестоких бывших «змей» и двое жизнерадостно кровожадных огриллонов, – и как только лучники сделают первый залп в толпу, дуйте по сходням вверх. Ты идешь третьим, понял? Третьим. «Змей» вперед; потерять Динни с Флетчером нам легче, чем твоих. Мы обязаны захватить лебедку – если мостки поднимутся, веселью хана. Ты главный по верху. Не трать время, чтобы добивать парней у лебедки: в Яму их, мы внизу разберемся.

– Как скажешь, босс.

– Т’Пассе, прямо за Гропазом пусти еще один заслон: следующий залп придется по лебедке. После этого – в рукопашную.

– Хэри, остановись! – бормочет Делианн. – Подумай минуту, только подумай! Ты можешь придумать что-то получше.

Орбек отвечает за меня, широко ухмыляясь сквозь клыки.

– Что лучше-то?

Стражники у лебедки опускают лязгающий мост. Тот неритмично дергается в воздухе.

Я киваю Орбеку:

– Собирай ребят и пробирайтесь к мосткам.

– Как скажешь, босс. – Он волочится прочь.

– Т’Пассе… – начинает Делианн и замолкает, увидав в ее глазах пустоту. Она готова умереть.

– Я буду тянуть, сколько смогу, – говорю я. – Собирай толпу, т’Пассе. Времени мало.

Она кивает и уже готова отвернуться, но, передумав, бесстрастно смотрит на меня, холодно поджав губы.

– Это большая честь, – говорит она.

– Для меня, – отвечаю я с тем же выражением.

Она улыбается – чудо из чудес – и уходит, пробираясь между зэками, то одного, то другого уводя за плечо с собой.

Делианн в отчаянии хватает меня за руку. Пальцы его облиты горячим потом.

– Хэри, целься выше! Ты должен стремиться к большему. Умирать легко! Ты сам это говорил. С каких пор Кейн стал искать легких путей?

Конец сходен болтается уже в паре метров от пола, и у меня нет времени на всякую фигню. Я вырываю руку и огрызаюсь:

– Кейн – это просто роль, черт тебя дери! Я его придумал! Это моя фантазия! Я не Клинок, ядри его, Тишалла. Я просто Хэри Майклсон, твою мать, когда-то неплохой актер, а теперь паралитик средних лет, которому жить осталось пять минут!

– А если , Хэри… Что, если…

– Если – что?

– Что, если правы все остальные? Если сказания о тебе не лгут? Что, если ты взаправду Клинок Тишалла? – спрашивает Делианн. – Если ты Враг господень?

– Ну и что тогда? Хочешь, чтобы я пожал плечами и улыбнулся? Ничего, что я калека? Ничего, что Шенну зарезали? Ничего, что мне пришлось валяться в ее горячей крови? Ничего, что мертв отец, и похищена Вера, и ничего-таки-совсем-не-надо-волноваться?! Плюнуть и растереть ?

– Нет, – он мотает головой, словно извилины его рассыпались по черепу и он пытается собрать их вместе. – Нет-нет-нет-нет-нет-нет! Никто не в силах ничего забыть, как ты не понимаешь? Все, что случилось в твоей жизни, – любая мелочь – оставляет по себе шрам. Вечный шрам. Избавиться от него нельзя. Забыть о чем-то, стереть метку, оставленную на твоей душе, значит стереть часть твоей сущности .

Чародей склоняется ко мне, вцепившись обеими руками в плечо. Его бьет озноб, глаза закатываются, щеку дергает тик.

– Шрамы – это путь к власти, – хрипит он. Дыхание его отдает ацетоном и гнилыми яблоками. – Шрамы – это карта благодати.

Он наклоняется так близко, словно готов поцеловать меня.

– Каждый из нас – сумма своих шрамов.

Охранный наряд топочет по сходням.

Я стряхиваю его руки, отталкиваю.

– Они идут. Лучше спрячься, пока еще можно.

– Что, – произносит он ясно, – если твоя фантазия – это Хэри Майклсон ? Что, если паралитик средних лет – это роль, которую Кейн играет, чтобы выжить на Земле ?

Наряд сходит с мостков. Расталкивая заключенных дубинками, они прокладывают дорогу ко мне. Старший в наряде движется с хорошо знакомой мне развязностью: ждет драки. Он только не представляет, насколько серьезной будет драка.

– Хватит болтать, Крис, уматывай! – рычу я, подкрепляя слова сильным толчком, от которого чародей заваливается на бок и падает. Я закрываю глаза, чтобы не видеть муки на его лице.

Когда я поднимаю веки, наряд уже стоит передо мной. Орбек с его ребятами выжидает в десяти шагах от подножия сходен, т’Пассе ждет моего кивка чуть в стороне, подняв руку перед взмахом. Старший по наряду поднимает забрало шлема и, встряхнув ржавыми кандалами, говорит:

– Доносят, что у вас тут завелся смутьян…

О черт. Черт. Теперь понимаю.

Только теперь.

Дело не в празднике Успения: до него еще несколько дней. Все из-за меня. Я – смутьян, говорят они, и, честно сказать, поспорить с ними трудно.

Смутьянов из Ямы переводят в Шахту.

Это будет венец моей тюремной карьеры.

Я смотрю на Делианна.

«Если…» – шепчут его измученные глаза.

И вокруг толпятся люди, готовые за меня умереть…

Я протягиваю стражникам обе руки, подставляя запястья, и вздыхаю, когда старший по наряду защелкивает кандалы.

– Ну ладно, как скажете, – говорю я. – Пошли.

8

Меня тащат по сходням двое стражников, больно ухватив под мышки. Ступни волочатся по земле, бьются о ступеньки – я слышу это, но не чувствую.