Имперская мозаика (трилогия) - Олег Маркелов

Одним словом, обезьяны являлись прирожденными чернорабочими. Еще одна раса, малочисленная, но очень эффективная в продвижении к высотам власти, состояла из низкорослых разумян, отнести которых к какой-то группе существ оказалось затруднительно. У них были руки, но отсутствовали кисти, роль которых выполняли гибкие завершения рук, более всего напоминающие щупальца осьминога. Они достигали метра ростом и не имели никакой растительности на теле. Кожа, покрывающая их, походила больше на твердый силикон, чем на живую ткань. Эти разумяне выглядели бесполыми и практически не отягощенными эмоциями созданиями. И наконец, последняя раса показалась гурянину сначала точной копией людей. Но затем он увидел и различия. Внешне напоминавшие людей, они были почти совершенны по человеческим понятиям, словно всю расу составляли из лучших представителей выходцев с Земли. Они владели телепатией и проявлениями телекинеза. Они четко определяли себя как одну из ячеек своей расы, ячеек, направленных на совершенствование всей расы. Но при этом они не стремились к власти, предпочитая искусство и науку. Эти разумяне гордились своим рождением, но готовы были на любые жертвы для блага вида.

Одним словом, они вели себя так, словно жили в едином организме. Раградт сравнил бы их с коммуникаторами, которые, объединяясь с такими же устройствами системы «Блютус», превращаются из персональных средств связи и коммуникации в мощные компьютерные системы, сравнимые с могущественным искусственным интеллектом. Но затем гурянин заметил и случаи самопожертвования не ради блага общества в целом, а ради блага отдельных индивидуумов и понял, что первоначальное сравнение не слишком удачно отражает суть.

Были эти суждения ошибочными или верно отражали суть структуры гранисянского общества, но командир «Аш-Си-036» уже начал смело готовить итоговый отчет по этой части рейда. Он был доволен своим новым экипажем. Но еще более его радовал новый корабль. Его звездолет, класс которого совершенно справедливо, по мнению гурянина, назывался «Мгла».

— На помощь! Мы атакованы! — плеснулся в наушниках испуганный голос пилота бота.

Челтон бросился к лестнице, окриками созывая разбредшихся по башне пехотинцев. Почувствовав его тревогу, токе не отставал ни на шаг. Теперь они явственно слышали крики и шум боя. Но, когда, преодолев лестницу и нижний зал, вывалились на улицу, все было уже кончено. Ученые, оставшиеся вместе с улюками снаружи у ботов, были или убиты или ранены. Улюки пали почти все. Лишь двое из них были серьезно ранены и истекали кровью. Девушки нигде не было видно. Огромный токе, рыча, словно подранок, метался по площади, не выпуская из рук кожаного мешка со святынями, но не видел, куда она могла деться.

— Эй, друг! — Сержант махнул рукой, стоя возле раненого профессора Эль Гаррудта, сидящего на земле.

Не заставляя себя упрашивать, Саган немедленно присоединился к ним.

— Продолжайте, профессор. — Челтон присел возле раненого.

— Это был большой отряд. — Гурянина задели клинком, но не смертельно. Хоть он и потерял уже довольно много крови, но сержант предпочитал перестраховаться и не позволял ему подняться, пока Мясник не освободится от более тяжелых раненых и не осмотрит его рану. — Они напали так четко и внезапно, словно из осколков мозаика сложилась. Там были не только воины, но и какие-то служители культа в кровавых одеждах.

— Это ученики Жреца-Отступника, — пояснил Саган. — Служители культа богини Смерти и трех богов Крови. Это вера кантерских ачаргов.

— Сколько было воинов? — Челтона мало интересовали вероисповедание и культурные пристрастия местного народа.

— Много. Точно сказать не могу, но, думаю, не менее сотни. Хотя говорят, что у страха глаза велики. Да и эти служители кружились целой стаей в своих балахонах. Но действовали все четко и слаженно, словно единый отряд. И так быстро, что я только теперь все это осознаю. Ими командовал крупный воин в таких же черных доспехах, как тот, которого токе убил в предыдущем городе. Только богаче. И еще они знали, чего хотели. Пробивались именно к девушке. Поэтому ее соплеменникам так досталось. Они защищали ее до последнего, хоть и не очень умело. Надеюсь, они выжили все?

— Мясник разберется, профессор, не волнуйтесь за них. — Челтон покосился на суетящегося возле раненых медика.

— Проклятие на мою голову! — Токе озирался, словно мог увидеть тех, кто похитил юную улючку. — В какую сторону они ее утащили?

— Вон в тот дом на углу площади…

Токе огромными скачками бросился к указанному гурянином дому. Челтон, недовольно буркнув что-то неразборчивое и вряд ли цензурное, поспешил за ним. Даже не притормаживая, Саган вышиб плечом дверь и тотчас рухнул, оступившись на ведущих вниз ступенях. Это падение спасло токсу жизнь и едва не лишило жизни сержанта. Три тяжелых арбалетных стрелы раскроили воздух прямо над головой падающего токса. Одна из них чудом минула подоспевшего Челтона. Вторая оставила на память о себе длинную ссадину на выбритом виске. Третья стрела ударила в плечо, разворачивая и сбивая с ног. Костюм четко отработал удар, не позволив нанести повреждения ни себе, ни своему хозяину.

Когда секундой позже токе оказался внизу, стрелки не только не успели перезарядить арбалеты, но даже еще не поняли, что обречены. Будто вспышки призрачного света, в льющихся сквозь дверной проем сверху лучах замерцали клинки. Вот блики исчезли, сокрытые ножнами, а на каменном полу остались в лужах собственной крови трое бездыханных и безразличных теперь ко всему дружинников. Сержант только-только догнал токса, а тот уже метнулся дальше, ничего не видя и ориентируясь лишь благодаря своему чутью хищника. Он шел по запаху и осязанию, словно его древние предки на охоте.

Сержант, стараясь не отстать, бежал следом. Обоим одновременно почудился звук бегущих ног впереди, и они дружно прибавили шаг. Забрезживший впереди свет обозначил конец подземного тоннеля, выводя бегущих к поверхности. Замедлив ход, токе осторожно выглянул из тьмы коридора, не желая больше так глупо попадаться. И тотчас, не обманывая его надежд, тихо свистнув в воздухе, вонзилась в земляную стену длинная стрела. В отличие от арбалетчика, лучник, в случае промаха, не становится на несколько долгих мгновений беззащитным. Хороший стрелок может держать в воздухе пару стрел. Поэтому токе совсем медленно вновь попытался выглянуть. Он успел лишь заметить две фигуры шагах в сорока от них, когда очередная стрела заставила его отскочить в безопасное место.

— Надо действовать стремительно. — Челтон присел рядом на колено, достав «Дезерт Игл Миллениум». — Побежим, раскачиваясь из стороны в сторону. Я открою огонь из пистолета и…

— Падете смертью храбрых. — В голосе, раздавшемся у них за спиной, звучала усмешка. — Уж вы-то, сержант, это наверняка знаете не хуже моего. По крайней мере, я на их месте не промахнулся бы. Разрешите.

Пират, которого они совсем недавно выручили в башне, шагнул вперед, вскидывая свой «Тагет Эф-Эс 20». Глухо, словно вскрывшаяся у нерадивой домохозяйки банка с соленьями, ухнул подствольный гранатомет. Пират наклонился, уворачиваясь от стрелы, но тут же шагнул навстречу грохоту взрыва. Штурмовой стрелковый комплекс коротко рявкнул, посылая раненым избавление от боли.

— Путь свободен, господа. — Пират картинно поклонился, жестом предлагая продолжить преследование.

Саган вновь бросился вперед, опережая всех. Но далеко бежать ему не пришлось. Выскочив из пещеры на улицу, токе замер, пораженный увиденным. Вдали, уже едва различимые, быстро удалялись два десятка всадников на боевых анах.

— Эй, Джонс, ты цел? — быстро оценив ситуацию, поинтересовался Челтон.

— Так точно, сэр! — бодро отозвался в наушниках голос капрала.

— Давай-ка одного бойца на «Сингл-Хавке» за группой всадников, уходящей на север.

— Подтверждаю, сэр!

— Не суетись, друг. — Челтон опустил ладонь на закаменевшее плечо токса. — Ты не догонишь их так быстро, как можем сделать мы, а нам, чтобы отправиться в погоню, надо сначала раненым помочь. Свои глаза мы за ними уже пустили А теперь пойдем. У нас нет причины бегать пешком за конными. Обещаю, друг, они не уйдут далеко.

Последний раз такой жестокий похмельный синдром накрывал Мердока на Леде, когда он потерял смысл жизни и нализался совершенно по-свинячьи. Правда, тогда он был захвачен пиратами и волею судьбы очутился на принадлежащей им планете с деньгами, но, как ему тогда казалось, без дела и без будущего. Сейчас Амос был при деле и на своем собственном корабле. Черт его дернул поддаться на предложение Хайеса раскупорить бутылку текилы, чтобы всем найти примирение. Примирения Мердок не помнил, но следом за первой пошла вторая бутылка, а уж раз открыли вторую, почему бы не повторить. Ведь, как известно, — Бог троицу любит. Чем все это кончилось, пилот не помнил, как ни пытался копаться в своей памяти. Но друг друга они не перерезали, и это уже было хорошим началом сегодняшнего дня. Не в состоянии даже полностью распрямиться и поднять голову, Амос, сгорбившись, вошел на капитанский мостик, без удивления заметив, что здесь нет никого, кроме пассажира-гурянина. Тот сидел в одном из кресел и молча смотрел на центральный экран. Пройдя к встроенной в стену рубки панели с напитками, Мердок получил стаканчик с двойным эспрессо. Обжигаясь и едва различимо ругаясь, пилот все так же молча уселся в одно из пустующих кресел.