Радужная Нить - Асия Уэно

— Мы уже знаем.

— Тем лучше. Прощай.

— Ослушавшийся ки-рина лишается небесного милосердия, — золотые мотыльки листьев закружились над нами, словно обронённые слёзы. — Прости их, Многоцветный. Прости их тоже. Прости нас всех.

— Если бы всё зависело от моего прощения… — уклончиво ответил тот и потянул меня за руку. — Идём, я восстановил достаточно сил, чтобы не быть тебе обузой.

— Постой-ка! — Обернувшись к гинкго, я поклонился. — Если мои слова имеют хоть какой-то вес, в чём, конечно, сомневаюсь — я не держу зла. Мне больно и обидно. Непонятно, что происходит, и страшно представить, чем обернётся случившееся, но… Народ, в котором рождаются такие дети, — подбородок мой указал на мерно дышащего Фуу, — отвергать рано.

Цуруги согласно зашипел, когда я протискивал его через пояс. Пёрышко… которое из них моё? То есть, Огнекрылой… А, без разницы, возьмём хотя бы это, самое рыжее.

— Мир тем краям, куда лежит ваш путь, — донеслось до меня, когда я подхватил на руки лёгкое мальчишеское тельце, развернувшись уходить. — И надежду — этим.

Мы ничего не ответили. Что тут скажешь, когда не остаётся иного, кроме надежды?

Нести Фуу оказалось не так просто, как думалось вначале.

— Как ты считаешь, если перебросить его через плечо?.. — пропыхтел я, когда деревья расступились перед нами и вдалеке засверкала водная гладь. Здесь, на опушке, уже встречались молоденькие сосенки со светлой хвоей, а земля утопала в черничных кустах, вознамерившихся дотянуться до их макушек. Ягод я не заметил, а жаль.

— Раненого? Не может быть и речи, — ответил Ю, тяжело опирающийся на свой любимый посох. — Сменить?

— Не может… быть… и речи, — передразнил я, с успехом, сомнительным из-за одышки. — Тогда отдохнём… возле этого дерева. Нет… того.

Не дожидаясь, пока я продлю путь ещё на десяток шагов, юмеми опустился под сосенкой и принял из моих рук крепко спящего совёнка.

— Это ты его так славно усыпил? — спросил я, когда вернулось дыхание.

— И я, и солнце. Ночным созданиям тяжело противиться его чарам.

— Да-а, солнце сегодня взошло как нельзя вовремя, — я отвернул край широченного рукава хитоэ и подёргал повязку на руке, исполосованной когтями. Ю тотчас же пресёк мою разрушительную деятельность, шлёпнув по здоровой.

— Нижней одежды больше нет, имей в виду!

— Да и верхняя на исходе, — усмехнулся я.

И правда: рубаху пришлось порвать на перевязочную ткань. Во что было укутать нашего юного спутника, как не в ханьскую куртку? Теперь её хозяин щеголял в одних штанах и туфлях, чем был справедливо недоволен.

— Следующая очередь — твоя, — мстительно предупредил он. Я посмотрел, как он прячется от ветра за стволом, обхватив предплечья руками, и, кривясь, стянул с себя хитоэ. Не повезло с погодой! Хотя, разве с чем-то повезло?

— Ты тоже не знал, что сейчас осень? — Не желая слушать гордых возражений, я накинул на него «верх». — Да прекрати, сейчас пойдём — и согреюсь.

— Тогда идём.

— Хочешь, чтобы у меня руки отвалились? Дай передохнуть. И ты на вопрос не ответил…

— Зануда. А вот и не знал! На Хорае времени не существует, в открытом море всё едино, а среди деревьев уже не до того стало. Ой, гляди, кого я вижу?..

— Ю!..

— Нет, не увиливаю! Просто твой маленький приятель вернулся, — высокомерно обронил тот, кутаясь в хитоэ.

Что?! Ах ты, насекомое! Где можно было пропадать столько времени?!

Пока я отчитывал гуляку, с виноватым видом покружившегося над головой и нырнувшего за ухо, юмеми упивался происходящим с плохо скрываемым торжеством на лице. Дескать, "я же говорил, никакой пользы!"

— Может, он окрестности разведывал, — сощурившись, «заступился» он. — По ту сторону пролива. Или до Миясимы слетал — и обратно.

— Хорошая мысль, — вздохнул я, оставив светлячка думать о своём поведении. — Сказать по правде, она меня посетила, как только мы познакомились с нашими радушными хозяевами. Думал: а что, если переправиться с их помощью на Кинао, поближе к Фумори? Оттуда сообщение с Тоси неплохо налажено, говорят…

— Уж они бы нас переправили… Нет, Кай. Даже в дружеском расположении не всякий пойдёт на то, чтобы таскать на себе чужаков. Лично я бы…

— Как?! Ю, неужели ты, стрясись что, не покатал бы меня на спинке?! — возмутился я, оскорблённый в лучших чувствах. — Не верю!

— Я? На спинке? Нашёл скакуна! — фыркнул тот.

— Значит, такой ты друг? Отдавай назад хитоэ!

— Ну и бери!

— Да ладно, я пошутил. А что, и впрямь не покатаешь?

— Кай, пойми меня правильно. Я. Не. Конь. Я ки-рин.

— Всё равно, с копытами… Ладно, твоя взяла. Хотя… дай-ка разомнусь сначала!

Поднявшись, я медленно попятился, со стоном выгибая спину и громко сетуя на онемевшие конечности. Шаг назад, два, три… хватит.

Молниеносно развернувшись, я вломился в заросли черничника и в три прыжка настиг соглядатая. Маленький человечек опешил от внезапности нападения, но тотчас же опомнился, так что из кустов я выбрался исцарапанный, словно нырнул в шиповник или тёрн. Зато с добычей, брыкающейся и кусающейся!

Свалив противника к ногам вскочившего Ю и присев для верности сверху, я, наконец, рассмотрел лазутчика. И снова застонал. Дети… кругом одни дети! Этому-то чего не спится?

Обмякнув, словно молодой соколок в руках птицелова — что было весьма близко к истине — пленник оставил попытки вырваться, переводя ошалелый взгляд с меня на юмеми. Тоже миловидный, хоть и чумазый. Совёнок, одним словом. Только чёрненький и с лучистыми тёмно-серыми глазами. В отличие от Фуу, вполне сошёл бы за обычного мальчугана.

— Вот ведь твари! Мало того, что со всех Фунао слетелись, так ещё и птенцов притащили! — вознегодовал я. — Ю, ну что с ними делать?!

— А ты уверен, что это сова? — с любопытством склонив голову, мой товарищ отвёл растрёпанные пряди со лба пойманного. Зубы лязгнули у самого запястья, я тряхнул паренька от души, и тот взвизгнул, тоненько… и по-девичьи! Слёзы хлынули из глаз, несмотря на закушенную губу. О боги…

— Та-а-ак, — медленно произнёс я. — Вот, чего мне в жизни-то недоставало…

— Отпусти сейчас же, грязный насильник! — пробилось меж всхлипываний.

Это она мне?! Ну да, чистотой никто из присутствующих не блещет, но касательно прочего…

— Грязный насильник с радостью воздержится от прикосновений к жертве, способной замарать его вдвойне, — сухо ответил я. — Но при одном условии. Не убегать!

Презрительный поворот головы чудесно сроднил девчонку с Фуурином. Эх, молодость…

— Иначе свяжем! Эй, где там у нас?..