ПАРАЛЛАКС 606. Том II - Ganymede Eossky

Задира поднялась и взглянула вниз: на шпалах блестели осколки разбитой бутылки. Тревожно зашелестели листья, и на голову Кимико упало несколько капель. Начался дождь. На пару с осадками разум Задиры посетило желание оправдаться:

- Ладно, не спорю, я сама не вкурила, что на меня нашло. Как увидала его нож, аж дрожь взяла. За тебя, за себя, на наших близких.

- Перед экспериментом ты сама убеждала меня, что нельзя давать волю эмоциям.

- Верно, было дело, но... меня словно бес попутал. Чесслово, просто повело.

- В каком смысле?

- В прямом. Не прям как марионетку, но... я знала, что поступаю правильно... Возможно ли такое, что квазар вынудил меня это сделать? Мы ведь как-никак его составляющие. Вот он и подхимичил, чтобы мы тайком провернули этот акт подмоги.

Сказав это, Задира мысленно потёрла ладони: Тихоня задумалась, а значит, оправдание должно сработать. Если не сработает, то как минимум отвлечёт и успокоит её.

- Учитывая второй постулат, такое очень даже возможно. Когда вернёмся в ханойский пентхаус, дополню код «Чёрного хода» коэффициентом петлевого воздействия.

- Вот и ладушки! - Задира стала спускаться по лестнице крана, а со стороны завода прогремел гром. - Ну а теперь-то расскажешь, что за обряд этот плакса здесь проводил?

- Это не обряд. Больше походит на психоз или истерику. Если вкратце, то у нашего квазара чёрная полоса. Он потерял веру в людей, его преследуют сплошные неудачи, и он винит во всём этом высшие силы. Этот человек находится в отчаянии, и в чём-то я его понимаю. Мне жаль, что мы отыскали его в столь тяжёлый период жизни.

- Что я слышу?.. Опять твоя тяга ко всяким забитым соплежуям?

- Эта тяга обусловлена тем, что я сама до сих пор остаюсь таким же соплежуем. Человеком, который острее всего чувствует страдания и испытывает из-за окружающих постоянное разочарование... Порой под масками нытиков типа нас кроется боль всевышней безответности. Каково это: просыпаться посреди ночи, зная, что твоя жизнь - это акт принуждения? Конвой через джунгли, в которых люди грызутся и пожирают друг друга, словно звери; конвой, в конце которого - могила. Фанатизм одного особо упорного нытика поставил на уши мир, но даже Фея не в силах наделить смыслом весь этот экзистенциальный калейдоскоп. Неужели ты до сих пор меня не понимаешь, сестра? Человек, столь вероломно вторгшийся в мой дневник, ну просто обязан проникнуться моими переживаниями.

- Значит, ты всё-таки заметила те приписки...

- Если я не вынесла проблему на обсуждение, это не значит, что я о ней не думаю.

Глухо подвывал ветер. Спрятавшись от нарастающего ливня под краном, Задира поёжилась:

- Я прекрасно тебя понимаю, милая, но это понимание ровным счётом ничего не меняет. С такими тенденциями квазара нам всем остаётся разве что сгинуть. Надежда только на Фею, но Фея и сама любит поплакаться в подушку. Эх, та ещё головоломка с подвохом.

- Эта головоломка проста, как дважды два. Наш параллакс на пороге мировой войны, а значит, смерть уже идёт по пятам квазара. Всё это происходит не без усилий Фальстрёма. Дабы избежать катастрофы, нам придётся взять ситуацию под свой прямой контроль.

Задира ощутила, как в их венах закипает кровь:

- Я вся внимание, принцесса.

- Мы с Гоголоном поработаем над созданием его перепрошитой копии. Без личностных характеристик, без знаний о нас и нашем мире; способной исключительно наблюдать и анализировать. Затем мы внедрим эту версию в «Чёрный ход», повторим сегодняшний скачок и отправим ИИ сюда, следить за изменениями в поведении квазара. Остаётся только обдумать принцип работы межпараллаксного канала связи. Что касательно нашей реальности: эксперимент подтвердил мои теории, а значит, у нас есть ключ к расшифровке солипсических интерпретаций. Это даст нам возможность безопасно влиять на мысли квазара.

- Каким образом?

- Проинтегрировав индексы душ, я получу возможность расшифровывать узлы Янури и распознавать, кто и что из нас олицетворяет. Точечное воздействие на переменные параллакса позволит отклонить вектор поведения квазара в наиболее безопасном направлении.

- План - капкан! Жду не дождусь узнать, кто есть мы и кто есть кто в гадской шайке Фроста!

- Солидарна. Заполучив доверие квазара, мы попробуем извлечь часть его энергии и научимся разрушать гвоний. Это позволит нам не только делать неуязвимое оружие, но и заглянуть за...

- Чтобы плавить из гвония оружие, его сперва надо добыть! - прервала сестру Задира. - Самое время сгонять на встречу с Давидом. Какая бы ни выпала карта, мы от этой свиданки не потеряем ни-че-го.

* * *

Мотыльки перестали кружить ещё час назад, но дождь до сих пор лил как из ведра. По сукну палатки беспрестанно барабанили гроздья капель. Давид вертелся в спальном мешке, раз за разом проваливаясь в один и тот же сон. Витебск. Съёмная хата ветерана. Горячая ванна. Порошок, ложка, инъекция, судороги - на этот раз Мариусу снилась доза метабромодрона незадолго до созвона с Фальстрёмом. Та самая доза, после которой он несколько часов провалялся в отключке. Щупальца памяти с вожделением хватались за неописуемый кайф и текущее по жилам тепло. Затем головокружение. Удушье, тоннельное зрение. Провал в пустоту наркотического беспамятства.

Однако разум витал во тьме недолго: сознание осветилось проблеском новых воспоминаний.

Громкая трель дверного звонка. Дзинь! Дзинь, дзинь! Снова, и снова, и снова. Кто-то долбил по кнопке, да так быстро, что даже глухая кататония отступила на задний план.

Промычав что-то нечленораздельное, Давид смахнул с лица мокрые волосы. «Может, я затопил соседей? Или облава? Неужто та рыжая карга из квартиры напротив сдала меня легавым?.. - внезапная паранойя парализовала конечности. - Она следила за мной?.. Наверняка облава! Это менты! Они, падлы! Хотят принять меня с поличным. Никто другой не стал бы так трезвонить. Надо всё смыть, смыть».

Давид перебрался через бортик ванной и плюхнулся на плитку. Он даже не смог сгруппироваться: пальцы отказывались подчиняться, а ноги скользили и заплетались, словно мокрые спагетти. В глазах троилось. Скорее даже девятерилось.

- Дзинь, дзинь, дзинь, дзинь! - настойчиво горланил динамик звонка.

Череп раскалывался. Каждый звук отдавался звенящим эхом, словно