Убийство демократии: операции ЦРУ и Пентагона в период холодной войны - Уильям Блум

Между тем силы безопасности продолжали расстреливать толпы людей: число жертв за один лишь первый месяц «реформистского» правительства было больше, чем за первые девять месяцев года. В январе 1980 года почти все гражданские лица ушли в отставку из отвращения к правительству [12]. Опыт этого переворота стал той соломинкой, которая переломила хребет многим умеренным и либералам, а также членам компартии Сальвадора, которые все еще питали надежды на мирные реформы. Коммунистическая партия поддержала новое правительство, даже содействовала работе министра труда, «потому что мы считаем, что он собирается выполнять свои обещания и способствовать демократизации страны». Компартия стала последней левой группой, присоединившейся к партизанским силам [13].

Один из гражданских членов кабинета — министр образования Сальвадор Самайоа (Salvador Samayoa) объявил перед телекамерами одновременно о своей отставке и вступлении в партизанскую группу [14]. Те, кто еще продолжал питать иллюзии, довольно быстро их потеряли и тоже пополнили ряды партизан. 22 января прошла демонстрация коалиции общественных организаций, над которой сначала распылили дихлордифенилтрихлорэтан (один из первых высокотоксичных инсектицидов. — Прим. ред.) из самолетов вдоль маршрута колонны, а когда демонстранты достигли центральной площади Сан-Сальвадора, снайперы открыли огонь из правительственных зданий, расположенных по периметру площади. По крайней мере 21 человек был убит и 120 серьезно ранены, некоторые из участников, по сообщениям, стали жертвами ответного огня демонстрантов.

17 марта прошла всеобщая забастовка, против участников которой применили оружие — только в столице были убиты 54 человека.

Через неделю произошло убийство архиепископа Сан-Сальвадора Оскара Ромеро (Oscar Romero), ярого критика правительства за нарушения прав человека, призывавший президента Картера, «как христианин христианина», прекратить оказание властям военной помощи. В своей последней проповеди он обратился к силам безопасности с такими словами: «Умоляю вас, заклинаю вас, приказываю вам, во имя Бога — остановите репрессии». На следующий деньон был убит — одиннадцатый священник, убитый в Сальвадоре затри года.

Во время похорон мученически погибшего архиепископа, который был соискателем Нобелевской премии мира за год до этого — среди тех, кто номинировал его, было 23 члена палаты представителей США, — в похоронную процессию была брошена бомба. Затем со стороны Национального дворца и офисных зданий, примыкающих к площади, был открыт огонь из винтовок и автоматов, как и в январе. По меньшей мере 40 человек были убиты и сотни ранены [15].

Хунта президента Дуарте пыталась свалить на левых ответственность за бойню на похоронах. Однако заявление правительства было голословным, поскольку все очевидцы заявляли, что стрельба велась со стороны Национального дворца и других правительственных зданий, оттуда же была брошена бомба. Заявление, сделанное восемью епископами и шестнадцатью другими присутствовавшими на похоронах иностранными посетителями церкви, отрицало версию правительства [16].

Прошло семь лет, прежде чем Дуарте, избранный на пост президента в 1984 году, обвинил бывшего майора армии Роберто д’Обюссона (Roberto d’Aubuisson), видного руководителя правых, в том, что тот дал приказ убить Ромеро. Хотя к тому времени эта версия уже была широко распространена, публичное обвинение произвело фурор в Сальвадоре и Соединенных Штатах. Оказалось, ЦРУ знало об этом факте не позже чем через год после убийства. Стоит отметить, д’Обюссон когда-то сказал трем европейским репортерам: «Вы, немцы, очень умны. Вы поняли, чтоевреи отвечали за распространение коммунизма, и начали их убивать». Прошедший подготовку у американцев, этот бывший офицер разведки никогда не был подвергнут аресту из-за депутатской неприкосновенности, являясь представителем в Национальном собрании. Он умер в 1992 году [17].

В течение первых месяцев 1980 года правительство, при прямом влиянии и участии США, приняло программу аграрной реформы — непременное условие социальных изменений в Сальвадоре. Ее ключевое положение — получение права собственности фермерами-арендаторами на обрабатываемые ими участки — использовалось и в других программах, с которыми США с 1950-х годов выступали в ряде горячих точек в странах третьего мира, и по тем же самым причинам: во-первых, это была тактика противодействия партизанам — кража партизанских лозунгов и во-вторых, при такой программе правительство, получающее военную поддержку от США, выглядело более достойным в глазах Конгресса и всего мира. В опубликованном в середине 1980-х годов меморандуме Агентства США по международному развитию (USAID), комментирующем реакцию в Сальвадоре на программу «Земля — фермерам», в частности, говорится:

«Многие считают, что эта «символическая» и «косметическая» мера была предложена для того, чтобы хорошо выглядеть в глазах некоторых американских политиков, а не потому, что она будет выгодна или существенно значима в контексте Сальвадора» [18].

Реакцию сальвадорской аграрной элиты можно было предсказать. Они прогнали многие тысячи крестьян с их скудных участков, чтобы не передавать им землю. Но это было не самое худшее.

Вот свидетельство специалиста сальвадорской организации по передаче земли Instituto Salvadoreno de Transformation Agraria, созданной для наблюдения за ходом программы:

«Войска пришли и сказали работникам, что земля теперь принадлежит им (работникам). Они могут избирать своих собственных лидеров и управлять землей самостоятельно. Крестьяне не могли поверить своим ушам, но провели выборы в ту же ночь. На следующее утро войска вернулись, и я видел, как они расстреляли каждого из избранных лидеров» [19].

Это был не единичный случай. Заместитель министра сельского хозяйства Хорхе Альберто Вильякорта (Jorge Alberto Villacorta) в своем заявлении об отставке в марте 1980 года заявил, что «в первые дни реформы пять директоров и два президента новых крестьянских организаций были убиты, и мне доложили о том, что эта репрессивная практика продолжает набирать силу» [20].

«Сила, — писал Карл Маркс (Karl Магх), — является повивальной бабкой всякого старого общества, когда оно беременно новым». Революция оставалась единственным пунктом в политической повестке оппозиции, сплоченной, как никогда, против общего врага, а не на основе общей идеологии. Но многие видели в этом плюрализме силу, а не слабость. Левые теперь были готовы воевать вместе с (бывшими) христианскими демократами, которых они незадолго до этого обвиняли в служении американскому империализму.

Если отнестись серьезно к широко известной преданности Джимми Картера правам человека, то у его администрации явно не было никакой альтернативы, кроме как примкнуть к сальвадорской оппозиции или, по крайней мере, держать свои руки подальше от борьбы. Однако администрация Картера, с некоторой оглядкой на свои основные принципы, продолжила военную поддержку правительства Сальвадора. За несколько дней до окончания своего срока, в январе 1981 года, Картер распорядился, чтобы в Сальвадор было отправлено военной помощи на 10 миллионов долларов наряду с дополнительными американскими советникам. Эти действия характеризовались одним из свидетелей как «последнее судорожное усилие внешней политики президента Картера уклониться от ответственности за то, что она была «слишком мягкой» в борьбе с повстанцами Сальвадора». Два года спустя, будучи уже частным лицом, Картер заявил: «Я думаю, что правительство в Сальвадоре является сейчас самым кровожадным в полушарии» [21].

В администрации Рейгана, для которого «права человека» были подозрительным термином, изобретенным левыми, не боялись обвинений в лишней мягкости. Подход администрации к конфликту основывался на трех направлениях: а) резкая эскалация, количественная и качественная, американского военного присутствия в Сальвадоре; б) пиар-кампания для придания военной хунте «человеческого лица»; в) манипулирование новостными сообщениями для убеждения американской и мировой общественности в том, что сальвадорская оппозиция не имела законных оснований для революции, а также для того, чтобы показать, что те мучения, которые сальвадорцы испытывали в течение двух предыдущих десятилетий (в действительности — в течение полувека), имели мало или вообще ничего общего с их восстанием. «Неспровоцированное и бессмысленное», это восстание, оказывается, было вдохновлено «левыми террористами» при содействии Советского Союза, Никарагуа и Кубы. И здесь не обошлось без «красных дьяволов».

Для Соединенных Штатов Сальвадор не превратился в зыбучие пески очередного Вьетнама, как о том предупреждали многие левые и центристские критики. Но для народа Сальвадора война и ее ужасы тянулись так же бесконечно, как и для вьетнамцев, и по той же причине — из-за американской поддержки режима, еще более отвратительного, чем во Вьетнаме, который без нее печально рухнул бы, исчерпав свои собственные ресурсы. Тем не менее, несмотря на подавляющую, превосходящую военную мощь, правительство смогло поставить повстанцам пат, но не мат.