Дневники - Николай Мордвинов

Петрейков говорит, что, когда я объяснял, это было вернее, чем в варианте «возрождения». Это верно. Конфликт — необнаженный, приспособления должны быть мягче, душевнее, благороднее. Он — душевный, широкий.

Марецкая говорила о любви Е[лены] А[ндреевны] к Лешему.

Мне кажется, для начала отношений было бы вернее, если бы она была заинтересована человеком. С ним интересно, «она замирает от его обаяния»… Да, он — личность, он — «в самом деле леший», он дышит, он — вольный ветер, а она задыхается и не догадывается открыть окно, и я думаю, что ей с ним интересно. Ор умен, живой, красив, глаза светятся мыслью, горячностью. […]

Масса подводных течений. Вторые горизонты. Подспудно.

Серебряков — один из тех, кто краснеет, бледнеет, теряет самообладание, когда ему надо завоевывать внимание к себе. Он не борется за первенство, оно уже много лет к нему приходит само собой, и поэтому трудно переживает и капризничает, когда это не случается.

10/XI

Второй акт.

А нет ли в этом акте, как и в предыдущем, того, о чем Соня говорит: «Вот вы часто бываете у нас, и я тоже иногда бываю у вас со своими. Сознайтесь, что вы этого никак не можете простить себе… Так как я хочу сказать, что ваши демократические чувства оскорблены тем, что вы коротко знакомы с нами. Я — институтка, Елена Андреевна — аристократка, одеваемся по моде, а вы — демократ… Вы сами копаете торф, сажаете леса… одним словом, вы народник…»

А он на это (не опровергает) — «не будем говорить об этом!»…

Серебряков неправ не в том, что он работал всю жизнь — это правильно и хорошо, а в том, что требует от всех и каждого за это мзды — преклонения и отравляет этим всем жизнь.

Леший входит — влетает, довольный, радостный, что гонялся с ветром и обогнал его, и тем, что он сейчас увидит Соню. Вбежал и прежде всего, конечно, увидел ее.

Явление шестое.

Первую половину фразы, может быть, сказал от двери и… увидел, растерялся. Значит, правда, что Войницкий живет с ней. Значит, люди-то с дрянцой… Долго ходил, думал, решал и не выдержал. Он обеспокоен. Соня живет здесь, значит, знает тоже. Какой пример… и т. д. и т. п. Он непосредствен и искренен в своем неприятии.

Явление одиннадцатое.

Леший сердит на Серебрякова, Войницкого, Ел. Ан. и не замечает, что говорит с Соней неуважительно даже. А когда она сказала ему об этом, он посмотрел ей в глаза… и засмеялся, и стал прежним, стесняющимся, любящим.

Улыбка сходит с уст. Он долго, застенчиво смотрит на нее. Мне кажется, что он прислонился к шкафу, колонне, смотрит на нее и без движений говорит, говорит…

Черную душу в красивой оболочке он предполагает в Ел. Ан., и ему бесконечно грустно за человека вообще и за то, что Соня живет здесь.

К Войницкому относится отныне, не скрывая этого, отрицательно.

Я думаю, что Соне нужно обязательно сопротивляться Лешему. Он взглянет на нее ласковыми, смеющимися глазами, и она вдруг понимает, что говорит глупости, но гордость и желание отстоять надуманное заставляют ее снова защищаться и т.д…. Ведь у нее рушатся все ее представления о жизни, преподанные ей в Институте благородных девиц, заимствованные ею у профессора, его матери. Говорили ей, что хороший человек ходит в крахмале, а этот в вышитой рубашке, учился в медицинском институте, а копает собственными руками торф… И так это все непохоже, и так это все расстраивает ее, что с последними словами даже заплакала. Такое несоответствие!

Читал сцену на репетиции, и так она понравилась режиссеру и актрисе!..

Первый акт.

А ведь Леший стесняется. Соня посадила его с собою. Очевидно, все обратили на это внимание. Лешему неловко, старается отвести догадку… Он и о погоде, и паузит, и смеется, говорит о первом, что приходит на язык.

В монологе Леший проверяет реакции на каждом. Поэтому монолог должен быть все время разный, в зависимости от того, к кому данный кусок обращен.

«Им обоим палец покажи, сейчас же захохочут».

Медицина ему осточертела, очевидно, потому, что не видит он в ней того, к чему готовился, — помощи людям, так как помогает в основном Серебряковым и таким же капризным барынькам.

Приглашает на рыбную ловлю, как бы найдя отдушину: на оговорку Сони — «Поедемте к лешему…» — открыто захохотал на ее смущение, а остальные, очевидно, на нее зашикали.

На репетиции первого и второго актов читали. Бесполезное занятие.

11/XI

Первый акт.

Вчитываюсь, и все больше убеждаюсь, что я «белая ворона». Серебряков с ним ни слова, как и Ел[ена] Ан[дреевна]. Войницкий смеется над ним. Желтухин — недоброжелателен из-за Сони… так что Лешему не очень удобно в этой компании.

Петрейкову нравится, когда я в монологе мягок. Мягкость эта не исчерпывает смысла. Я знаю, что мне всеми силами надо избежать кафедры, митинга, трибуны, того, что будет Лешего роднить с нашими днями, а в равной мере и мечтательности, в чем была сила Станиславского в Астрове.

Надо разъяснить людям, что стоит только нагнуться и поднять ценность, и не потребуется губить дорогое, невозвратимое. Это видение выхода, это знание пусть роднит его с нашими днями, в этом его движение в современность.

Монолог о лесах надо разбить по адресатам (к кому обращен каждый кусок). Разное отношение к каждому лицу разобьет монотонность и трибуну.

Профессора — он побаивается.

К Ел[ене] Ан[дреевне] — настороже.

Соню — любит, и ее мнение ему дорого.

Войницкого — уважает и ценит.

Орловский — добродушный, значит равнодушный.

Войницкая — отвлеченная, оторванная от них.

Вафля — недалекий.

Ф[едор] И[ванович] — по бесшабашности может сжечь все леса.

Войницкий и Леший — антагонисты, но мне очень хочется развить к нему симпатию. Почему-то мне кажется, что Леший к Войницкому относится с вниманием и уважением, как к таланту, и тогда, кстати, в четвертом акте Леший будет очень горько огорчен, что так грубо обошелся с ним во втором акте.

Второй акт.

Серебряков ревнует жену ко всем. Ревнует всех к ней. Заходится потому, что не видит к себе почитания и капризами вымещает недостающее. Он садистически настраивает на внимание к себе. Окно — открыто, и ему важно играть, что ему холодно. Ел[ена] Ан[дреевна] поняла, что ему холодно, закрыла окно — ему душно. Это можно было бы сыграть. Он действительно не жил, как Орловский, и теперь хочет оплаты за упущенное. Он стар и торопится взять свое. Его раздражает здоровье Орловского, хотя Орловский прожил жизнь припеваючи, ни в чем себе не отказывая, да и теперь ездит за границу, а он, Серебряков, действительно стар, да и болен. Ему, наверно, не по себе с молодой женой, и он другим доказывает, что над нею властен. Он решил продать имение не ради Ел[ены] Ан[дреевны] и Сони — до Жоржа и его матери ему совсем нет дела, он хочет от них отделаться, — а ради себя, чтобы пожить, благо дача в Финляндии — это мода, дорогая мода, и не так скромна, как он подает это. Как крыса грызет пол, как ржа, он грызет молодую жену за то, что он стар, а она молода. Ему нужно обожание.