История магии и суеверий от древности до наших дней - Альфред Леманн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вещие и пророческие сны
При историческом обзоре мы видели, что во все времена люди верили, будто бы во сне они могут получить объяснение прошедшего и познание будущего, то есть того, что скрыто от них наяву. Большей частью смотрели на это как на откровения богов или других высших существ. Неоплатоники первые установили теорию, что при некоторых обстоятельствах сам человек может достигнуть высших знаний и сделаться равным богам. Следы этого учения можно найти везде в «научной» магии, и мы видели, что вера в высшие свойства спящего духа имеется даже у весьма недавних исследователей, например у Шиндлера. Однако с первого раза кажется очень маловероятным, что душа спящего может обладать какими-нибудь такими силами, которых она лишена при бодрствовании. Если бы такие силы существовали в самом деле, то следовало бы ожидать, что проявление их сделается тем явственнее, чем более душа освобождается от влияния тела, то есть чем крепче сон. Поэтому вещие сны должны были бы являться чаще при глубоком сне, между тем наши вышеизложенные исследования показали, что в глубоком сне, вероятно, вовсе нет сновидений. Как раз наоборот, они являются во время перехода к бодрствованию, от которого это переходное состояние отличается только меньшей степенью внимания. Поэтому крайне невероятно, чтобы именно в этом переходном состоянии могли обнаруживаться какие-нибудь особенные магические силы. Скорее может явиться вопрос, каким естественным путем могла возникнуть вера в такие силы? Попытаемся объяснить это.
Мы уже несколько раз обращали внимание читателей на общую запутанность и бессмысленность сновидений и указывали, что именно эти характерные их особенности весьма затрудняют точное запоминание и воспроизведение их во всех подробностях после пробуждения. Если даже попытаться, проснувшись, немедленно записать сон, то и тогда окажется много отдельных подробностей, о которых сохранилось только неясное воспоминание. Если стараться пополнить эти пробелы, то в сон невольно вносится гораздо более осмысленное содержание, чем какое было в нем на самом деле. В действительной жизни факты проходят перед нами в виде непрерывной цепи причин и следствий; поэтому ум наш невольно вносит эту причинную зависимость и в события пережитого нами сновидения. Цепь образов в сновидении соединена вовсе не по законам причинности, а, как мы знаем, по закону ассоциации; каждое же забытое звено пополняется таким образом, что между ними невольно вводится привычная причинная связь, а вместе с тем смысл, которого вовсе не было во сне. Таким образом и оставшиеся действительные воспоминания постепенно приобретают характер связных и разумных событий. Если в жизни рано или поздно случится что-либо напоминающее хотя немного этот сон, то он немедленно всплывает в нашей памяти, но уже в совершенно измененном виде. Нам кажется, что мы видели во сне именно то, что случилось в действительности, и в силу этой ошибки памяти сновидению придается значение «пророческого».
Пэриш [11] сообщает один из таких снов, интересный потому, что при этом ясно выразилось, как воспоминания приспособились к последующим событиям. «Я знал одну даму (очень любившую собак), которой приснилось, что она и ее семья прощаются со своим родовым имением, проданным за 750 000 пуделей. Над рассказом посмеялись и забыли его. Через несколько дней ее муж получает письмо от маклера с предложением продать имение, причем приблизительная цена назначается в 750 000 марок. Этого совпадения вполне было достаточно для того, чтобы убедить вполне правдивую даму в том, что оно касалось не только цифры, но и содержания ее, то есть что в ее сне речь шла не о собаках, а о деньгах, которые должны были быть получены за имение; и не только сама дама, но и все окружающие твердо уверовали, что дело было именно так».
В прошедшие времена такие пророческие сны бывали чаще, чем теперь, так как тогда вообще больше видели снов, или, правильнее сказать, лучше их запоминали. В те времена взрослые, подобно нашим детям, ярко и отчетливо могли воспроизводить свои сновидения, потому что жизнь не была так сложна и не было такой интенсивной напряженности в борьбе за существование. Кроме того, снам придавалось важное значение, а потому прилагались особые усилия для удержания их в памяти, что, как мы знаем, очень способствует запоминанию. Все сказанное о детях вполне приложимо и к младенческим стадиям человеческого развития, когда сновидения не отличаются от действительности. Стоило только заметить случайное совпадение между каким-нибудь выдающимся сном и заметным событием, чтобы дальнейшие сновидения были подвергнуты тщательным наблюдениям и получили особый вещий смысл, который им непременно хотели навязать. Какое серьезное значение приписывали этим явлениям, например у халдеев, можно судить уже по тому, что многие из них занесены в летописи. Таким образом, мы видим, что сновидения уже потому могут получить пророческий характер, что при последующих воспоминаниях весьма легко извращаются. Но этим не ограничивается значение ошибок памяти. Если бы можно было запомнить большинство снов, то всякий легко убедился бы, что одни из них лишены всякого предсказательного значения, а пророчества других совершенно неверны. Такое убеждение должно бы действовать на суеверие разрушительно. Но оно поддерживается несовершенством памяти. Никто не помнит всех своих снов, запоминаются только те немногие, которые согласуются с существующим суеверием и поддерживают его. Если случится что-нибудь, что хотя слегка напоминает отрывок какого-нибудь сна, сохранившийся в сознании, то немедленно весь сон воспроизводится в извращенном виде и таким образом получает необычайное, пророческое значение. Следовательно, только сопоставление с последующими событиями придает такое значение некоторым снам, причем память удерживает эти сны и отбрасывает другие, не совпадающие с последующими событиями. Конечно, сны, содержащие несбывшиеся предсказания, тоже забываются, и нужно быть очень беспристрастным и свободным от всякой веры в мистическое значение этого явления, чтобы помнить такие ложные пророчества. В разосланных мной вопросных листах я затрагивал и этот пункт. Не менее 40 лиц упоминают о пророческих снах, общее число которых доходит до 100. Эта маленькая коллекция во многих отношениях интересна. Прежде всего обращает на себя внимание редкость таких случаев; у большинства отмечено, что пророческие сны были у них всего лишь по одному разу; лишь у немногих вещие сны повторяются довольно часто; а между тем почти все утверждают, что сновидения у них бывают часто, у некоторых даже каждую ночь. Итак, из огромного числа совершенно незначительных снов оказывается возможным выбрать лишь немногие отдельные случаи, имеющие якобы некоторое важное значение; это подтверждает
