Статьи и письма 1934–1943 - Симона Вейль

Т. е. подлинные, по мнению С. В., образцы молитвы греков содержали прошения о духовном просветлении, а не о материальном изобилии и могуществе.

Аристофан. Лягушки. Ст. 883–884. Аристофан делает персонажем своей комедии давно умершего Эсхила.

Эсхил. Агамемнон. Ст. 173–175.

Эсхил. Просительницы. Ст. 598–599.

Здесь С. В. возвращается к мысли, высказанной в начале пункта 8. Предыдущий абзац выглядит как отступление.

Мф 28, 19.

Мк 16, 15.

Мф 15, 24.

Уже с начала II века участие христиан-евреев в жизни Церкви (сначала вне Палестины, а после 135 г. и на ее территории) становится практически неразличимым. Ведущая роль в руководстве общинами и в проповеди перешла к выходцам из языческих народов. Им-то и пришлось создавать себе новую историческую родословную, отвечая на упреки соплеменников, обвинявших христиан в отступлении от отеческих традиций. Отнюдь не евреи, а принявшие крещение греки, римляне и сирийцы в своих апологиях усиленно доказывали бόльшую древность цивилизации Израиля по сравнению с греческой, объявляли Моисея учителем Платона, прославляли воинские доблести Иисуса Навина, подчас дословно повторяя доводы иудейских авторов эллинистической эпохи. Они искусственно формировали историческое самосознание христианской общности, подобно тому как этим занимаются идеологи новообразованных государств. Теперь в качестве «предков» греческих, римских, сирийских, египетских христиан изображались уже не персонажи национального мифа, эпоса и истории, а ветхозаветные персонажи.

Деян 11, 1–18.

Ср.: Мф 7, 15–20; Лк 6, 43–44.

Свободная цитата, совмещающая Мф 28, 19 и Мк 16, 15.

Впрочем, исторический опыт показал, что укорененный в своей традиции индуист не будет креститься, даже если ему милостиво согласятся оставить Вишну и Шиву. Что же касается проповеди иезуитов в Китае в XVI–XVII вв., методы которой вызвали неодобрение римского престола, то о ней, вероятно, С. В. имела лишь самые общие представления. Между тем, какой «сухой остаток» от христианства предлагали иезуиты своим китайским ученикам (как правило, из высших слоев общества), и тем, как понимает христианство сама С. В., – пропасть. Ничего не говоря ни о Троице, ни о Страдании Христа, иезуиты возвещали о Небесном Боге, который жестоко карает грешников, а послушным воздает благами и могуществом в земной жизни. Основоположник миссии Маттео Риччи (1552–1610) считал конфуцианство «естественной религией», на базе которой предстояло возвести католическую надстройку. Даосизм и буддизм представлялись ему совершенно нетерпимыми учениями, которые следовало изживать. Ожесточенное отношение к буддизму он настойчиво старался внушить высокопоставленным чиновникам и самому императору. В качестве аргументов проповеди и просто чтобы заинтересовать собою власти страны, иезуиты демонстрировали при дворе такие диковинки европейской техники, как часы с боем или телескопы, а также предлагали услуги в качестве военно-технических советников. См. подробный рассказ о миссии Риччи: Ломанов А. В. Христианство и китайская культура. М.: РАН, 2002.

Хуан де ла Крус. Духовная песнь. Песнь XII: «В этих определениях, согласно нашему замыслу, вера называется „серебристыми отблесками“. (…) Вера здесь сравнивается с серебром в наших суждениях о ней; а истина и субстанция, которые она в себе содержит, сравниваются с золотом; ибо субстанцию, в которую мы здесь верим, облеченную и обернутую в серебро веры, в другой жизни мы сможем увидеть открытою и насладиться ею, как обнаженным золотом веры» (пер. Л. Винаровой).

«Маленькая святая» св. Тереза из Лизье (1873–1897) ныне является самой почитаемой святой во Франции и, вероятно, во всем католическом мире. Причислена к лику «учителей Церкви» папой Иоанном Павлом II. Суждение С. В. не кажется справедливым. В опыте смертельной болезни и чувства богооставленности, приступов неверия, о которых рассказывала сама Тереза, она не могла любить Бога иначе как безлично.

Les deux formes de la charité. Речь идет о двух формах любви – к Богу и ближнему. Сharité в данном случае (через латинское caritas) является эквивалентом греческому ἀγάπη. Заповедь «возлюби Бога» (Втор 6, 5; Мф 22, 37; Мк 12, 30; Лк 10, 27) и в Септуагинте, и в Евангелиях передается греческим словом ἀγαπάω.

Мф 7, 21.

Мф 25, 37.

Фома Аквинский. Сумма теологии. Ч. 1. Вопрос 32. П. 1. В «Тетрадях» С. В. пишет: «…Безусловная и глобальная вера во все, чему Церковь учит, учила и будет учить, – то, что называет верой св. Фома, – это не вера, а социальное идолослужение. Ясно, что множество людей, большей частью несовершенных, не могут сформулировать истину, которой Бог позволил достигнуть втайне, в молчании, во время созерцания, человеку совершенному. Церковь осуществляет свой авторитет законно только тогда, когда она препятствует попыткам приглаживать юродство подлинных духовных тайн»(К14, ms. 25).

Мф 12, 33.

Ср.: Ин 10, 20: «Многие из них говорили: Он одержим бесом и безумствует; что слушаете Его?»

1 Ин 4, 8.

Евр 11, 6.

1 Ин 5, 1.

Ср.: Катехизис Тридентского собора. 1, 1: «Конечная цель человека… намного более возвышенна, чтобы возможно было ее постичь только с помощью света его разума. Следовательно, необходимо, чтобы Сам Бог дал ему познание. И это познание есть не что иное, как вера, посредством которой мы, без всякого колебания, принимаем как несомненное – все, что наша мать святая Церковь предлагает нам как откровение от Бога. Ибо невозможно иметь ни малейшего сомнения относительно того, что исходит от Бога, так как Он есть сама Истина» (пер. мой. – П. Е.).

Евр 11, 6.

С. В. лишь в небольшой степени была знакома с публикациями манихейских источников; наиболее существенные находки в этой области были сделаны уже после ее смерти. То же относится и к писаниям катаров. Собственные сочинения катаров, обнаруженные в 1940-е гг., открыли исследователям, что между манихейством и их верой не было никакого родства: оно было придумано их гонителями. См. по теме: Хосроев А. А. История манихейства (Prolegomena). СПб.: Изд-во СПбГУ, 2007; Livre des deux principes. Paris: Les édit. du Cerf, 1973 (Sources chrétiennes, 198).

Ориген. Гомилии на книгу Бытия. II, 3.

Быт 9, 21–27.

Такое понимание не чуждо и церковным писателям. Ср. у Киприана Карфагенского, Послание 63: «Вино – кровь Христова, о чем возвещает таинство и свидетельство всего Писания. (…) Ной предвозвестил это таинство и тем явил образ будущих страданий Господних, что „выпил он вина, и опьянел, и лежал обнаженным в шатре своем“».

Ферекид (VI в. до н. э.) был не сирийцем, а жителем Сироса, одного из островов Кикладского архипелага. Предание говорит, что он не имел учителя среди эллинов, а постигал мудрость самостоятельно из «тайных книг финикийцев». Гностик, о котором говорится в этом месте у Климента, – Исидор, сын Василида (II в.).

Эти слова Ферекида передает Прокл (VI в.) в комментариях к «Тимею» Платона.

Геродот. История. II, 50