Весь Хайнлайн. Кот, проходящий сквозь стены - Роберт Хайнлайн

— Это я решу прямо сейчас, пока вы у доктора.

— А у нас что, нет права голоса?

— По-твоему, это надо решать голосованием? Хорошо, проголосуем. За каждый доллар, вложенный в дело, заинтересованная сторона получает один голос. Сколько голосов желаете купить?

— По-моему, это низко с твоей стороны.

— Присцилла, в Билле о правах не оговорено, что иждивенцы главы семьи должны выбирать, где семье жить. Не знаю, как там заведено у тети Мэриэн, но у нас такие решения принимаю я. А с другими могу советоваться, а могу и нет. И если советуюсь, то их мнение меня ни к чему не обязывают. Понятно?

Присцилла не ответила, а Дональд спокойно сказал:

— Не порти своего счастья, Девочка Наоборот.

Я села в машину к Джорджу.

— Куда теперь, леди?

— Хочу взглянуть еще раз на тот дом с мебелью.

— Хорошо. — Мы ехали в молчании — с Джорджем Стронгом не обязательно вести светскую беседу. Потом я спросила:

— Ты захватил с собой те два конверта?

— Да. Они тебе нужны? Тогда я лучше припаркуюсь. Они во внутреннем кармане на «молнии», довольно долго доставать.

— Нет, я спросила на всякий случай, пока мы не так далеко от твоей конторы.

Подъехав к дому, я поднялась наверх, Джордж за мной. Я прошла в главную спальню и начала раздеваться. Джордж просветлел.

— Морин, я так надеялся, что у тебя именно это на уме, — он счастливо вздохнул и начал расстегиваться. — Уже столько времени…

— Слишком долго. Меня одолевали родительские заботы и учеба. Но вот я отучилась — пока что с меня довольно науки, с родительскими заботами, хочу надеяться, разобралась, и теперь смогу посвящать тебе больше времени, если хочешь.

— Я всегда хочу тебя и всегда буду хотеть!

— Я целый день думала о тебе и о том, как ты хорошо все умеешь. Но сначала надо было сплавить ребят. Хочешь раздеть меня? Или поторопимся и поскорее нырнем в постель?

— Вот это выбор!

Джордж не проявлял особого артистизма в постельных делах, но за те шесть лет, что я от случая к случаю спала с ним, ни разу меня не разочаровал. Он был внимательным, заботливым любовником и первым своим долгом почитал обеспечить партнерше оргазм.

А если он не был Адонисом, то и я не была Венерой. Когда-то, в возрасте Присциллы, я была недурна и, думаю, не менее аппетитна. Но мне уже стукнуло семьдесят, по бумагам сорок семь, и я выглядела на свои сорок семь, несмотря на все усилия. Женщина средних лет должна следить за собой. (Джордж следил, и я это ценила). Она должна заботиться о свежести своего рта, упражнять свои внутренние мускулы, говорить тихо и мелодично, всегда улыбаться и никогда не хмуриться, проявлять дружбу и понимание. Отец когда-то говорил мне: «Вдовы куда лучше молодых жен. Вдовы всегда готовы, вдовы всегда здоровы, не скажут «ну что вы», не ждут обновы, а уж бедовы!»

Вот такой и была Морин Джонсон с сорок шестого по восемьдесят второй. Услышав впервые отцовскую игривую формулировку, я только посмеялась и даже не подумала применить ее к себе — до того грустного дня, когда Брайан сказал мне, что на мое место пришла сожительница помоложе. Тогда я поняла, что отцовская шутка — это чистая правда. И сделалась «девушкой по вызову». Старалась хорошо выглядеть и приятно пахнуть. И не рассчитывала на Адониса — меня вполне устраивал честный дружеский обмен с джентльменом (но не с каким-нибудь придурком или хлюпиком!)

Я всегда оставляла время для второго раза, если партнеру того хотелось. А ему захочется, если с ним поработать как надо. Американцы потому такие паршивые любовники, что американки — паршивые любовницы. И наоборот. Что в лоб, что по лбу. За что платишь, то и получаешь.

И этот промежуток от двадцати минут до часу — самое лучшее на свете время для интимной беседы.

— Хочешь первым в ванную? — спросила я.

— Не к спеху, — голос рокотал в груди у Джорджа, к которой я прижималась ухом. — А ты?

— Не горит. Джордж, это было здорово. Как раз то, что мне надо. Благодарю, сэр.

— Морин, это про тебя Шекспир сказал: «Другие пресыщают, но она лишь разжигает голод».

— Полно тебе.

— Нет, правда.

— Если будешь почаще повторять, то я поверю. Джордж, когда ты встанешь, не достанешь ли ты конверты? Погоди. Есть у тебя время на второй раз?

— Есть. Для этого время и существует.

— Хорошо. А то я не стала бы терять драгоценные минуты на разговоры о делах и уж заставила бы тебя воспрять побыстрей, если бы ты спешил.

— Ты — да не заставишь! Но я управился со всеми сегодняшними делами до десяти, чтобы остаток дня посвятить Морин, — он поднялся, достал конверт и протянул мне.

— Нет, я не хочу до них дотрагиваться. Осмотри их внимательно, Джордж — не могла ли я каким-то образом совершить подлог?

— Не вижу, как. Я храню их с четвертого июля сорок седьмого года, — он улыбнулся мне, а я ему. В тот день мы с ним были в постели во второй раз. — Это был твой день рождения, девочка, а подарок получил я.

— Нет, мы обменялись подарками, ко взаимному удовлетворению. Проверь все-таки конверты, Джордж — может быть, их вскрывали? Нет, ближе не подходи — вдруг наколдую.

— Мы с тобой тогда расписались на обратной стороне каждого конверта, прихватив клапан. Свою подпись я знаю и видел, как расписывалась ты. По-моему, их не мог вскрыть даже Гудини.

— Тогда, пожалуйста, открой конверт номер один, Джордж, и прочти то, что в нем лежит, а потом спрячь обратно в свой карман на «молнии».

— Как скажешь, милая. — Он вскрыл конверт и прочел: «4 июля 1947 г. Весной 1951 года человек, называющий себя «доктор Пинеро», вызовет бурное негодование ученых и компаний по страхованию жизни, заявив, что может предсказать дату смерти любого человека. Он займется своими предсказаниями, превратив это в бизнес, и несколько месяцев будет процветать. Затем его то ли убьют, то ли он погибнет от несчастного случая, а его аппаратуру уничтожат[146]. Морин Джонсон».

Пока Джордж читал, я снова вспоминала ту ночь — 29 июня 1918 года. Брайан уснул, а мы с Теодором совсем не спали. Я то и дело шмыгала в ванную и то и дело стенографически записывала все, что рассказывал мне Теодор — а он говорил много такого, чего не сказал судье Сперлингу, Джастину и мистеру Чепмену.

— Интересно, — сказал Джордж. — Я лично никогда не верил этому доктору Пинеро. Должно быть, это было какое-то крупное надувательство.

— Не в этом же дело, Джордж. (Заметьте, что в моем голосе не было раздражения.)

— А в чем же?

— Теперь уже не важно, был он шарлатаном или нет. Он погиб, его оборудование уничтожено, записей не осталось. Так писал и «Тайм», и все газеты. Все это произошло в прошлом, пятьдесят первом году. А конверт хранится у тебя с сорок седьмого. Откуда же я все это знала?

— Я и об этом подумал, — мягко сказал он. — Ты скажешь мне?

А как же Джордж. Ко мне явился человек со звезд, из далекого будущего, он был со мной в постели и рассказал мне все это, думая мне помочь. А потом его убили на войне, которая была не его войной. Из-за меня. (Теперь я знаю, что он вернулся на свою звезду и я, потеряв его, нашла вновь… и вот сама потерялась, еду в темном фургоне в компании чокнутого кота. Пиксель, не уходи больше!)

— Я прорицательница, Джордж.

— Прорицательница? Гадалка то есть?

— Скорее пророчица. Во всех этих конвертах содержатся пророчества. Перейдем к номеру два. Нет, пока не вскрывай. Джордж, я за последний месяц была у вас в конторе?

— Насколько я знаю, нет. Единственный раз ты была у нас, если мне не изменяет память, два года назад. Мы с тобой условились пообедать, и ты предпочла заехать за мной, а не наоборот.

— Верно. Так вот: ты, конечно, читал «Уолт стрит Джорнэл». А поскольку ты директор корпорации, владеющей атомной электростанцией, ты, полагаю, внимательно читаешь там все, что имеет отношение к энергетике.

— Конечно. Менеджер должен быть в курсе всех тонкостей своего бизнеса.

— И что же нового сейчас в энергетике?

— Да ничего. Обычные незначительные колебания.

— Новых источников энергии не намечается?

— Ничего существенного. Ведутся эксперименты с ветряными двигателями, но ведь ветряки, даже усовершенствованные, новшеством не назовешь.

— А солнечная энергия, Джордж?

— Солнечная? Да, в «Джорнэл» была статья. Об отражателях. Прямое преобразование солнечных лучей в электричество. Занимаются этим два длинноволосых ученых мужа, доктор Арчибальд Дуглас и доктор М. Л. Мартин. Да только ничего у них не выйдет, Морин. Если хочешь вложить туда деньги, лучше не рискуй. Представь только, сколько в году пасмурных дней, сколько времени бывает темно, как снижает смог потенциал солнца. Прогоришь.

— Джордж, открой второй конверт.

Он открыл и стал читать: «Двое ученых, Дуглас и Мартин, откроют высокоэффективный способ преобразования солнечной энергии в электрическую[147]. Солнечные экраны Дугласа — Мартина произведут революцию в энергетике и окажут влияние на все отрасли экономики двадцатого века».