Пираты Карибского моря. Проклятие капитана - Юрий Папоров

— Бумаги лежат под доской в винном погребе в правом дальнем углу. Касса в каюте капитана в потайном ящике. Я вам покажу, — и вновь заплакал.

Кок «Андреса II» был одним из наиболее грамотных членов экипажа, хорошо знал английский язык. Он уединился в своей махонькой каютке и занялся разбором многочисленных бумаг, извлеченных из тайника и карманов мертвого капитана пиратов. Островок на Багамах и место спрятанного на нем клада были определены без особого труда. Фрегат сходил к островку. Сто пар человеческих глаз тщетно искали клад два дня и ничего не нашли, не было даже обнаружено каких-либо следов недавнего пребывания там людей. Беллетристы, «кресельные профессора», ради украшения своих сочинений и раззадоривания не очень-то высоких чувств читателей, взяли за моду описывать разные клады, которых в действительности никто никогда и нигде не закладывал, не закапывал и в жизни не находил.

Прежде всего потому, что пираты всех концов света всечасно жили сегодняшним днем, поскольку любой день мог стать их последним. Потому им не присущи были ни мысли о накоплении богатства, ни думы о будущем. Частью их сути непременно была показная похвальба перед собратьями тем, как ловко и быстро каждый из них пропускал сквозь руки только что обретенную добычу, иной раз значительные богатства. Тому сполна способствовали страсть к азартным играм, таверны и дома терпимости.

Еще всего полвека тому назад английская «Ньюс кроникал» сообщала о подготовке экспедиции, которая собиралась отправиться на поиск клада капитана Уильяма Кидда, английского корсара, ставшего наглым пиратом и потому повешенного в Лондоне самими же англичанами. Клад объявлялся в миллион долларов. Однако, как выяснили специалисты, если Кидд и оставил клад, то он не мог превышать одной тысячи фунтов стерлингов и то достаточно девальвированных с тех пор.

Губернатор Сантьяго, принимая от де ла Круса бриг и плененных пиратов, был в тот раз особенно учтив: де ла Крус действительно не дал хода им собранным компрометирующим бумагам. Королевский нотариус, по указанию губернатора, не торговался, и потому экипаж «Андреса II» прилично заработал. Педро же твердо знал, что чем любезнее ведет себя столь высокопоставленный правительственный чиновник, тем больше гадостей он совершает за спиной. По этой причине, хотя Педро и спешил как можно скорее прибыть в Тринидад, он задержался на несколько дней на пути между Кубой и Ямайкой. Неделя ожидания не дала желаемых результатов. Зато на траверзе впадения в море многоводной, второй по длине на Кубе, реки Саса, «Андрес II» застал, что называется, in fraganti — на месте преступления — английское торговое судно, на которое с трех шаланд из города Санкти-Спиритус перегружались тюки табака, мешки с сахаром и партии кож. Выяснилось, что жители города, являвшегося крупнейшим центром производства высокосортного табака, сахара и дубленых кож и находившегося на некотором расстоянии от моря, ухитрялись заниматься контрабандой в обмен на английские товары, используя речной путь.

Пришлось возвращаться в Сантьяго, где губернатор посоветовал корсару искать контрабандистов подальше от его провинции.

Уже на подходе К Тринидаду — фрегат шел мимо архипелага Хардинес-де-ла-Рейна — ветер весьма заметно стал усиливаться и в считанные минуты превратился в очень сильный. Сила его была не менее восьми баллов, а скорость составляла пятнадцать-восемнадцать метров в секунду. Явно приближался первый в предстоящую зиму ураган. Фрегат нес зарифленные марсели и нижние паруса. Волны упорно увеличивались. Пена барашков ложилась по ветру более густыми полосами. Шум моря принимал характер раскатов. Начинало штормить. И баллы, и сила ветра усиливались. Рулевому, который понимал, что кораблю и его экипажу предстоит тяжелое сражение со стихией, все труднее удавалось держать штурвал. Вскоре через борт начали перекатываться опасные волны. Вдоль бортов натянули леера, но передвигаться по палубе стало опасно.

Командиры мачт: старший помощник Хорхе — фок-мачты, второй помощник капитана — грот-мачты и шкипер — бизань-мачты приторочили себя к ним ремнями. Педро, держась обеими руками за поручни, отдавал команды с мостика. Часто из-за рева моря и свиста ветра их не было слышно, и Добрая Душа их повторял. Волною смыло одного матроса, второй сорвался с рея и упал за борт. Не было никакой возможности попытаться Их спасти. Фрегат бросало, как щепку. Временами Судно переставало подчиняться рулю, и тогда его произвольно несло на коралловые берега архипелага. Педро начинал креститься и думать только о том, чтобы Всевышний сохранил жизни Каталине и сыну Андресу и сделал их счастливыми. Рискуя сорваться с рей, матросы самоотверженно переставляли те немногие паруса, которые могли быть натянуты, с единственной целью отдалить фрегат от коралловой гряды. Рулевые у штурвала менялись каждые тридцать минут. Четыре часа неистового труда — фрегат Наконец оставил за кормой берега архипелага и вышел в открытое море — вконец измотали людей. Многие еле держались на ногах. Все считали счастьем, что ураган налетел днем, а не ночью. С наступлением сумерек ветер стал стихать, и волны заметно уменьшили свою высоту.

Кок ухитрился покормить людей, и Добрая Душа вспомнил, что двадцать лет назад грозного в то время и непобедимого французского пирата Грамона на пути к берегам Флориды, куда он шел с целью пограбить там испанские поселения, настиг ураган. Он был настолько силен, что все четыре корабля Грамона, его самого и более четырех сотен отважных пиратов поглотили воды разбушевавшегося Флоридского пролива.

В Тринидаде, как всегда, приход в порт корабля де ла Круса жители встретили с особой радостью. Каталина сквозь радостные слезы призналась Педро, что в этот раз почему-то очень опасалась, что он не поспеет ко дню родов. До появления на свет, как все ожидали, девочки оставалось не более двух недель.

Новый, 1710 год в доме славного корсара встречали с прибавлением семейства. Рядом с празднично накрытым столом красовалась розовая люлька. Девочку назвали Иннес, а в книгу записей рождений собора Святой Троицы занесли ее как Иннес Мария де ла Крус Андрадэ.

Месяц ровно, как фрегат «Андрес II» курсировал между Кубой и Малыми Антильскими островами, однако встречал лишь шедшие из Испании в Вест-Индию торговые и военные корабли, а пиратов словно и след простыл. Хорхе, явно скучавший по донье Кончите, которую, только сыграв с ней свадьбу, сразу и оставил в Тринидаде в одиночестве, уже не раз намекал капитану на то, что активные действия испанских и французских корсаров вынудили английских и голландских пиратов укротить свой пыл. Де ла Крус, который сам не меньше тосковал по Каталине и детям, упрямо твердил, что обязан исполнять свой долг и данное королю Испании обязательство.