Стругацкие. Материалы к исследованию: письма, рабочие дневники, 1967-1971 - Светлана Бондаренко

4. Еще раз напоминаю: срочно вышли доверенность на получение денег за М. Сроки хранения истекают. Вернут в банк, а потом ищи-свищи.

5. Передай Севке, что он опять ж… Бедняга Мееров прислал в Молгв свое «Право вето». Очень рассчитывал, тем более что повесть понравилась Ефремову. Так наш Белинский решил блеснуть объективной вольной критической мыслью: в рецензии он, этак не ругая и даже хваля, начертал, что мол, книгу печатать можно, но-де резонанса в публике она вызвать не может. Жемайтис, конечно, моментально вернул рукопись. Ему только того и надо было. Бедняга Ал. Алдрыч совсем раздавлен. Так вот передай Севке, что он ж… и что современный советский писатель не нуждается в резонансе. Он нуждается в красненьких.

Вот пока и всё. Крепко жму ногу, твой [подпись]

P. S. Леночке привет и поздравления.

Писатель или критик негативно оценивает произведение своего коллеги — и оно не печатается. Что правильнее — поступать честно (если книга действительно слаба) или учитывать «тысячелетье на дворе» (ибо при помощи твоей честности коллегу могут просто раздавить)? БН отвечал на этот вопрос так:

Ответ зависит (и в сильнейшей степени) от той политической обстановки, в рамках которой происходят предлагаемые Вами события. Отлично помню, как мы назвали одного нашего хорошего знакомого литкритика, который в начале 70-х, в самый разгар гонений на АБС, позволил себе отвести душу и написать то, что он на самом деле думает о какой-то нашей повести. Это, помнится, были небесспорные, но вполне разумные соображения, имеющие при прочих равных условиях полное право на существование. Но в результате его статьи очередная наша книжка была снова остановлена в производстве — под вполне разумным предлогом: вот что пишут об этой повести даже друзья АБС. Да, так вот мы назвали его тогда (формулировка смягчена!): Белинский хренов. И были безусловно правы. Когда Власть держит руку не столько на пульсе, сколько на горле Литературы, литературный критик должен выбрать — на чьей он стороне, на стороне Литературы или на стороне Власти. И действовать соответственно.

Во второй половине февраля АБС снова работают — продолжают писать ПНО.

19.02.71

Прибыли в Комарово. Арк страдает брюхом.

20.02.71

Сделали 5 стр. (65) 5 Арк едет в город.

21.02.71

Сделали 5 стр. (70) 10 Вечером сделали 1 стр. (71) 11

22.02.71

Сделали 5 стр. (76) 16 Вечером сделали 1 стр. (77) 17

23.02.71

Сделали 5 стр. (82) 22 Вечером сделали 2 стр. (84) 24 Всё равно мне не дожить.

24.02.71

Сделали 5 стр. (89) 29 Вечером сделали 2 стр. (91) 31

25.02.71

Сделали 6 стр. (97) 37 Вечером сделали 2 стр. (99) 39

26.02.71

Сделали 6 стр. (105) 45

Вечером сделали 2 стр. (107) 47

27.02.71

Сделали 5 стр. (112) 52

Арк едет в город. Была Адка.

28.02.71

Сделали 3 стр. (115) 55

Вечером сделали 3 стр.(118)58

1.03.71

Сделали 2 стр. (120) 60

Арк уехал 2.03.71.

Дорогой Борик!

На фронтах без особых перемен[223]. За время моего отсутствия ничего существенного в Москве не произошло, писем интересных нет, известий тоже. Являлся Борецкий, я с ним покончил за три часа и вздохнул с облегчением.

1. Позвонил Подольный (составитель сборника в МолГв). Сообщил, что сборник с «Малышом» в центре передан начальству недавно, так что ответа пока нет. Я решил к Беле и Сергею пока не наведываться. Сейчас с ними говорить — опять они будут предлагать исправления и замечания, независимые от начальства, а это одна тоска. Вот когда начальство прочтет и если оно согласится включить М, тогда другое дело, тогда и поговорим.

2. Был у режиссера из Театра Сатиры, написал им с ходу ничего не обязывающую заявку. Режиссер снес заявку к Плучеку и к директору театра, они будут принимать меня в среду вечером в театре, там будет подробный разговор: дам кое-какие соображения по сюжету, выслушаю замечания и пожелания, а также прочту несколько страниц из СоТ, перепечатанные применительно к драматургии и с измененными именами действующих лиц. Хочу дать сценку с Эдельвейсом или начало сценки с Пришельцем.

Вот и все новости.

Внес деньги за квартиру, завтра расплачиваюсь с Маниным и опять остаюсь без штанов. Ура. Вкалываю с переводом Клемента.

Пока жму и целую,

привет Адке и Росшеперу.

Твой всегда Арк.

Дорогой Аркашенька!

Получил твое письмо и отвечаю как вежливый человек. Новостей нет никаких. Да и какие теперь могут быть новости из Ленинграда? Боги снова переселились в Москву.

Виделся с Дмитревским. Он сказал, что с четвертого нумера «Аврора» начинает, якобы, рекламировать М. Посмотрим.

Та увечная женщина, которая потеряла нашу книжку и которой я книжку послал, прислала письмо, благодарит и в то же время с некоторой сварливостью упрекает, что не поздравил ее с 8-м Марта. О господи! Впрочем, весьма благодарна и предлагает через знакомых доставать любые книги по электротехнике.

Имел несколько бесед с ребятами на предмет извлечения научных и философских идей для ПнО. Раздобыл-таки маленькую. Идейку. Это для разговора Нунана с Валентином, когда они перебирают разные варианты объяснения Зоны. Надо вставить еще вариант: пришельцы устроили Зону, чтобы посмотреть, как люди будут на это реагировать. Вроде как мы капаем, скажем, медом в муравейник и смотрим — какова скорость реакции, поведение рабочих, солдат и самцов и т. д. Тоже обидная для Нунана идейка.

Это ты хорошо придумал — дать в театр перепечатку из СоТ. Возможно, это их увлечет и дело встанет на деловую ногу.

Я тут прочел интереснейшую статью в «Природе». О голографии. Пишет Денисюк, главный наш голограф[224]. Фантастические вещи у них там получаются. Куда Ришару Сегюру[225]! У Ришара получались просто люди. А здесь получается фотопластинка, но, так сказать, со свойствами людей. Например: голографируют параболическое зеркало. Так выясняется, что голография зеркала (абсолютно на зеркало, естественно, не похожая — просто смутные пятна в фотослое) ведет себя как зеркало — собирает, скажем, лучи в фокус. Это все равно что у Ришара Сегюра заговорил бы не человек, которого он вырастил в ванне с жидкостью, а сама жидкость.

Пишу статью для журнала «Филателия СССР». Может быть, даже и напишу.

Вот и всё пока. Крепко жму ногу, твой [подпись]