Дверь с той стороны (сборник) - Владимир Михайлов

Александр спал сидя, откинув голову на спинку дивана. Кира подошла к нему и тряхнула за плечо.

– Я готов, – пробормотал он, не открывая глаз. – Сигнал? Сейчас… Одну минуту…

– Алька! – настойчиво сказала она. – Да проснись же на миг! Ты мне ничего не рассказал о детях!

Он открыл глаза и поморгал, с трудом приходя в себя.

– Прости… Дети? Что дети? Ах, там? Обыкновенные… маленькие… Смешные…

– Да нет! Слушай, а если бы мы были там… нам дали бы разрешение? Мы могли бы?..

Александр недоуменно взглянул на нее:

– Разрешение? Погоди… А, я совсем забыл… Там ничего этого не надо. Эти проблемы давно решены. Забыл, что тут, у нас, еще существует ограничение…

– Значит, мы сможем?

Но Александр, так и не совладав со сном, опять шумно задышал. Кира отпустила его плечо и села рядом, и почувствовала, как он, не просыпаясь, нащупал ее пальцы и сжал в своих. Кира сидела, улыбаясь. «Архитектор!» – подумала она о себе. Потом нахмурилась.

– Алька! – сказала она вслух. – Но если в эти два месяца ты что-то позволишь себе… Смотри!

Спящие часто улавливают настроение находящихся рядом; странный звук раздался, и Кира взглянула, не понимая. Звук повторился, подобный плеску воды, и на этот раз она сообразила. Александр спал; ему, наверное, снился счастливый сон, и он смеялся во сне, как смеются дети, у которых еще много хорошего впереди.

Свисток, которого не слышишь

Ровно две недели назад корабль лежал на круговой орбите, и те из двенадцати человек, кто мог хоть на мгновение оторваться от машин и приборов, толпились у панорамного экрана. Капитан Мак скомандовал негромким, словно сдавленным голосом. Силин нажал рычаг; две боевые ракеты, оторвавшись от корабля, понеслись к полюсу планетки и взорвались там с секундным интервалом. Пламя взметнулось и исчезло; оно погасло, а не утонуло в облаке пыли и мелких осколков, как ему полагалось бы. Частокол скал на полюсе, быстро уходившем из поля зрения, по-прежнему возвышался творением архитектора-абстракциониста, ни одна вершина не изменила очертаний.

– Последние, – пробормотал капитан.

Стало ясно, что садиться надо не там, где рассчитывали, а в том месте, где это окажется возможным. Капитан вопросительно взглянул на Грина; шеф-инженер сморщился и плачущим голосом сказал:

– Неужели нельзя потише? Я не могу думать!

К этому привыкли, все продолжали разговаривать. Тогда Грин подумал и заявил:

– Точность ходов нужна немыслимая, но за моторы я ручаюсь.

Капитан кивнул. Они кружили в плоскости меридиана, каменные пики пролетали внизу, как зубья дисковой пилы.

– Легче найти лысину у Силина, – сострил доктор.

Силин машинально оглянулся и провел рукой по коротким волосам.

– Чтобы сесть тут, надо быть факиром, – сказал капитан.

Никто не отозвался, и они пошли на очередной виток.

Когда надежда была уже на исходе, местечко нашлось – крохотная проплешина на шкуре космического дикобраза. Прошло несколько витков, прежде чем капитан решился на маневр. Они тормозили плавно, уменьшая скорость по миллиметру. Кродер, биотектор, кричал снизу: «Дайте полное охлаждение на биокибы!» Астероид наплывал все ближе, было страшно, как пловцу, которого прибой несет на отвесный кряж, истирающий валы в водяную пудру. Капитан на миг оперся на полированную панель, и на пластике остался влажный след ладони.

Все кончилось благополучно; корабль приткнулся между острыми иглами, хрупкий, точно семечко одуванчика, упавшее зонтиком вниз. Еще с минуту все глядели на экран. Вокруг вздымались скалы, они были теперь неподвижны, но никто не мог сказать это о звездах.

Звезды взлетали над близким горизонтом, словно выстреленные из ракетницы. Они достигали зенита и, так и не рассыпавшись горстью гаснущих огоньков, стекали вниз и падали за скалы. А на смену уже спешили другие.

Зрелище несущихся звезд было невыносимо. Оно было невыносимо вдвойне, потому что кругом возвышались скалы, зеркально-сизые, словно отполированные по высшему классу точности, и каждая звезда отражалась в скалах – возникала в них, скользила по гладкой поверхности и исчезала на изломе, чтобы через мгновение появиться на соседней грани. Глядел ли человек в небо или вниз, звезды мелькали и мелькали перед глазами, и у человека кружилась голова и дрожали колени. Казалось, тут была иная вселенная, с другим пространством и течением времени; старость наступала за две недели, судя по седине.

Силин шел торопливо и раз или два оглянулся, словно опасаясь погони. Идти было несложно: астероид состоял из вещества, чья плотность намного превышала земную, и сила тяжести здесь приближалась к привычной. Она была бы еще больше, не вращайся астероид с такой быстротой; тогда и звезды не плясали бы, а чинно висели в небе.

Силин еще прибавил шагу. Он лавировал между скалами, стараясь не задевать за них. Округлые, пирамидальные, конические, то устремленные в зенит, то изгибающиеся, как турий рог, и нависающие над другими утесы были выразительной иллюстрацией к понятию первобытного хаоса. Ничто не брало их: ни сверло, ни кислота, ни взрывчатка не могли нарушить их зеркальную поверхность, и отражение неба в ней накладывалось на отражения других скал с их звездами; из этой сутолоки ярких точек вдруг выступал шлем, нелепо перекошенные плечи, вся до ужаса искаженная фигура человека в скафандре – и впору было пуститься наутек. Наилучшим казалось – не глядеть вообще ни на что, но идти вслепую в этой галерее черных, причудливо изогнутых зеркал было бы совсем невозможно. Оставалось лишь терпеть до конца пути. Поэтому, завидев впереди корабль, Силин вздохнул облегченно. Машина с десятью людьми на борту – девятью и еще одним – обещала укрыть от звезд, а математически точные формы ее среди каменного бурелома свидетельствовали, что в мире еще существует разум.

Приблизившись к кабине лифта, Силин перевел дыхание. Взгляд его стлался по камням, не рискуя подняться выше. Он громко спросил:

– Лист… Ты далеко?

Он подождал ответа с полминуты, топчась на месте, поворачиваясь то в одну, то в другую сторону. Не дождавшись, махнул рукой и вошел в кабину.

В тамбуре Силин разделся и с минуту стоял перед зеркалом, стараясь придать лицу спокойное выражение. Когда это почти удалось, он вышел и направился вверх, в рубку суперсвязи.

Лог сидел за пультом. Запавшие щеки оператора были гладко выбриты, уголки губ подняты чуть иронически. Лог смотрел на хронометр, чья стрелка пробиралась по быстрым секундам последней десятиминутки. Услышав шаги, он взглянул на Силина, потом на дверь и несколько мгновений не отрывал глаз от медленно сходящихся створок. Силин тяжело опустился рядом. Он поднял взгляд на Лога и не то кивнул, не то просто опустил голову. Лог усмехнулся.