Виртуальный свет. Идору. Все вечеринки завтрашнего дня - Уильям Форд Гибсон

– Поэтому тебя и увольняют с любой работы, – объяснил Дариус, – я читал твое личное дело.

В общем, Райделл вручил мистеру Парку письменное заявление, и мистер Парк моментально уволил его, припомнив многочисленные нарушения Райделлом порядков «Счастливого дракона», вплоть до предложения медицинской помощи жертве столкновения с автомобилем на Сансет – поступок, который, как настаивал мистер Парк, мог вовлечь головную корпорацию «Счастливого дракона» в разорительную тяжбу по поводу страховки.

– Но она вошла сюда без посторонней помощи, – запротестовал Райделл, – и все, что я сделал, – предложил ей бутылку чая со льдом и вызвал дорожный патруль.

– Пройдоха адвокат заявлять, чай со льдом вызвать у ней системный шок.

– В задницу шок.

Но мистер Парк знал, что если он уволит Райделла, то расчетный чек будет меньше, чем если Райделл свалит по собственному желанию.

Хвалагосподу, которая обычно проливала слезу, если кто-то уходил, всплакнула, сдавила его в объятиях, а напоследок сунула ему тайком пару бразильских солнцезащитных очков с GPS, встроенным телефоном и AM/FM-радио, чуть ли не самую дорогую статью ассортимента «Счастливого дракона». Райделл попытался отказаться, зная, что пропажа обязательно всплывет при ближайшей инвентаризации.

– В задницу инвентаризацию, – заявила Хвалагосподу.

Вернувшись в свою клетушку над гаражом миссис Сикевиц, в шести кварталах от Сансет, Райделл вытянулся на узкой кровати и попытался заставить работать радио, встроенное в очки. Сквозь гудение статики еле-еле различалось что-то похожее на музыку марьячи, и это все, чего он смог добиться.

Чуть больше ему повезло с GPS, трекбол управления которым был вмонтирован в правую дужку. Пятнадцатиканальный приемник, казалось, четко держал сигнал, но инструкция была переведена отвратительно, и Райделл мог только переключаться с крупного плана на общий в схеме улиц, как он вскорости понял, Рио-де-Жанейро, а не Лос-Анджелеса. Ну и пусть, решил он, снимая очки, я все равно разберусь с этой штукой. Тут у левого виска запищал телефон, и он снова надел очки.

– Да?

– Райделл, здорово!

– Привет, Дариус!

– Хочешь завтра проехаться до Северной Калифорнии в клевой новенькой тачке?

– Кто туда навострился?

– Зовут Кридмор. Знает одного парня, с которым я знаком по программе.

У Райделла как-то был дядя, состоявший в масонах, и программа, где был занят Дариус, напомнила ему об этом.

– Да уж… Нет, в смысле, с ним все о’кей?

– Похоже, что нет, – радостно сказал Дариус. – Так что парню нужен водитель. У него новенькая электрическая тачка, три недели как от дилера, которую позарез надо туда перевезти, и парень говорит, что на тачке можно ехать. Ты же крутил когда-то баранку, да?

– Было дело.

– Короче, это бесплатно. Этот тип Кридмор заплатит за подзарядку.

Вот таким образом Райделл оказался за рулем двухместного «хокер-айти», одного из этих низкопосаженных клиновидных образцов умных материалов, который, возможно, весил – без людей – чуть меньше парочки небольших мотоциклов. Казалось, во всей конструкции нет и грамма металла, просто обтекаемые сэндвичи вспененного пластика, прошитые для прочности угольными волокнами. Двигатель помещался сзади, аккумуляторы были распределены равномерно внутри самих сэндвичей, одновременно служивших и шасси и кузовом. Райделл и знать не хотел, что случится, если во что-нибудь врежешься на такой таратайке.

Однако она, черт возьми, почти совсем не шумела, превосходно слушалась руля и неслась вперед, как летучая мышь, только разгонись. Что-то в этой машине напоминало Райделлу о горизонтальном велосипеде, на котором он когда-то ездил, только здесь не нужно было жать на педали.

– Ты так мне и не сказал, чья это тачка, – напомнил Райделл Кридмору, только что проглотившему последние остатки водки (на два пальца).

– Одного дружка, – сказал Кридмор, приспустив стекло и выкинув пустую бутылку.

– Эй, – сказал Райделл, – это десять тонн штрафа, если тебя сцапают.

– Пусть на прощанье поцелуют нас в задницу, и хватит с них, – ответил Кридмор. – Сучьи ублюдки, – добавил он, после чего закрыл глаза и уснул.

Райделл вдруг обнаружил, что опять вспоминает о Шеветте. Жалея, что вообще позволил певцу втянуть себя в разговор. Он знал, что не хочет об этом думать.

Просто жми вперед, вот и все, сказал он себе.

На коричневом склоне холма, справа от трассы, белые крылья чьей-то ветряной мельницы. Свет предвечернего солнца.

Просто жми вперед, вот и все.

6

Силенцио

Силенцио достается носить. Он самый маленький, кажется почти пацаном. Сам не торчок, но если копы схватят его, ничего им рассказать не сможет. Во всяком случае, про гадость.

Силенцио уже какое-то время таскается за Крысуком и Плейбоем, смотрит, как они торчат, как они добывают бабки, которые им нужны, чтобы торчать еще и еще. Крысук делается злым, когда ему хочется заторчать, и Силенцио навострился в таких случаях держаться подальше от его ног и кулаков.

У Крысука длинный узкий череп, он носит контактные линзы с вертикальными радужками, как у змеи. Силенцио интересно: специально ли Крысук придумал выглядеть будто крыса, проглотившая змею, и теперь эта змея глядит наружу сквозь глазницы крысы? Плейбой говорит, что Крысук – это pinche Chupacabra[86] из Уотсонвилля, а они все там так выглядят.

Плейбой крупный, его туша обтянута длиннополым пальто, под которое надеты джинсы и старые рабочие сапоги. Он носит усы а-ля Панчо Вилья[87], желтые очки-авиаторы и черную федору[88]. Он подобрее с Силенцио, покупает ему буррито[89] с лотков, воду, жестянки попкорна, а один раз купил большую картонку фруктового напитка с мякотью.

Силенцио интересно: а может, Плейбой – его отец? Он не знает, кем бы мог быть его отец. Его мать чокнутая, торчит в своих лос-проэктос[90]. На самом деле он вовсе не думает, что Плейбой – его отец, потому что помнит, как встретил Плейбоя на рынке на Брайант-стрит, и это вышло по чистой случайности, но иногда ему все-таки интересно – когда Плейбой покупает ему поесть.

Силенцио уселся и смотрит, как Крысук и Плейбой торчат, прямо за этим пустым лотком, воняющим гнилыми яблоками. Крысук сунул в рот небольшой фонарик, поэтому видит, что делает. Сегодня черная ночь, и Крысук надрезает маленькую пластиковую трубку специальным ножом, рукоятка длинней, чем короткое гнутое лезвие. Все трое сидят на пластиковых упаковочных ящиках.

Крысук и Плейбой торчат от черного два, а может, три раза в сутки – и днем и ночью. Три раза по черному, а потом им нужно заторчать и от белого. Белое подороже, но когда слишком много черного, они начинают говорить быстро-быстро, а может, и видят людей, которых тут нет. «Разговор с Иисусом» – так это называет Плейбой,