Выбор девы войны - Дэвид Вебер

хотел бы, чтобы он был готов принять это предложение. К сожалению, Юрохас был прав; разум Кассана просто не работает таким образом.

В голосе короля было больше, чем намек на гнев, подумал Теллиан и снова задался вопросом, насколько готовность Мархоса поддержать его собственные предложения проистекала из воспоминаний короля о... неосторожных попытках Кассана контролировать его в первые дни его пребывания на троне. Честно говоря, Теллиан был среди тех, кто придерживался мнения, что Юрохас был одарен значительно более острым умом, чем его царственный брат, но с головой, в которой находился мозг Мархоса, все было в порядке. На самом деле, она была удивительно уравновешенной, эта голова, и если он был медлителен и методичен до безумия, то иногда, когда дело доходило до принятия решения, в нем не было никаких колебаний, как только он принимал его.

- Не думаю, что в каком-либо королевстве когда-либо делался важный политический выбор, где в процессе принятия решения не учитывалось соперничество знати, ваше величество, - сказал барон через мгновение. - И полагаю, было бы несправедливо или, по крайней мере, нереалистично полагать, что между ними не будет соперничества, независимо от того, что еще может быть правдой или насколько искренни они были в своих разногласиях. Не обязательно нужны алчность и амбиции, чтобы породить конфликт... или ненависть, если уж на то пошло. Это не означает, что все они не играют никакой роли в этом конкретном соперничестве. Я думаю, что Кассан и я возненавидели бы друг друга, даже если бы мы оба родились крестьянами, но то, что мы двое были баронами, должно быть, было нелегко для вас.

- О, в этом ты прав, милорд, - согласился Мархос с тонкой, как нож, улыбкой. - Были времена, когда я действительно ловил себя на том, что хочу, чтобы один из вас просто пошел вперед и убил другого, если быть совершенно честным. Из вас двоих я бы предпочел, чтобы ты был тем, кто все еще стоит на ногах, хотя, учитывая... коварную натуру Кассана, я не уверен, что в любом случае был бы готов сделать ставку. Но, по крайней мере, если бы один из вас победил, у меня было бы несколько минут покоя после государственных похорон!

Теллиан фыркнул, хотя знал, что король так же хорошо, как и он, осведомлен об усилиях Кассана достичь именно этой цели. Не то чтобы Мархос мог когда-либо официально признать что-либо подобное без абсолютных, неопровержимых доказательств, если, конечно, он не хотел вернуть Смутное время.

С другой стороны, его распространение королевской хартии - довольно четкое указание на то, что он на самом деле знает, может ли он признать это или нет. Оценки доходов Шафтмастера и аргументы Мэйсбирера в пользу нашего возросшего влияния на Копейщиков - все это очень хорошо, но есть часть его, которая разделяет подозрения настоящих консерваторов в отношении Бахнака и градани. Если уж на то пошло, он обязан поделиться этими подозрениями, учитывая все кровопролитие, стоящее между нами и ими. Несмотря на это, я сомневаюсь, что кто-либо во всем королевстве пропустит подтекст его заявления или хотя бы на минуту усомнится в том, что он встал на сторону Бахнака, Килтана и меня, по крайней мере частично, потому что это позволяет ему бить Кассана так, как этот ублюдок заслуживает того, чтобы его били.

И, если уж на то пошло, я, вероятно, должен признать, что во мне есть мерзкая, мстительная сторона, которая с таким энтузиазмом купилась на всю эту идею, потому что я точно знал, что это сделает с Кассаном, если мы это провернем.

К счастью, несмотря на весь свой острый ум, Теллиан Боумастер не был склонен ни к раздумьям, ни к самообману. Он точно знал, что произойдет с политической и экономической мощью его самого непримиримого соперника, и с нетерпением ждал этого. Ничто из этого не мешало ему по-настоящему сожалеть о том, как их многолетняя борьба отразилась на королевстве в целом и короле в частности.

- Что ж, ваше величество, - сказал он, потянувшись за своим уцелевшим слоном и поместив его между своим королем и королевой Мархоса, - возможно, мы еще не убили друг друга, но есть довольно хороший шанс, что его хватит апоплексический удар, когда он узнает о вашем решении!

Король рассмеялся. Возможно, в этом смехе была лишь нотка горечи, но он был искренним. И, вероятно, чем-то обязан тому факту, что ход слона Теллиана позволил ему обменять одного из своих слонов на оставшуюся ладью барона.

- Я хотел бы увидеть его реакцию, - признался король, откладывая захваченную ладью в сторону. - К сожалению, даже у короля не может быть всего.

***

Чистое, дикое возбуждение наполнило ее разум и сердце огненным опьянением.

Самый яростный галоп на спине когда-либо выведенного самого быстрого боевого коня померк до незначительности. Возможно, возможно - боевой конь мог бы коснуться, пусть и на короткое время, этой стремительной, гулкой скорости барабанной дроби, но он никогда не смог бы выдержать ее, никогда не поддерживал дольше, чем самую малую горстку минут. И все же могучие мышцы продолжали напрягаться и играть, несравненное сердце гремело не просто от напряжения, но от неукротимой, неутолимой силы неустрашимой воли скакуна, и связь Гейрфрессы с энергией, которая формировала и поддерживала всю вселенную, горела подобно спирали молнии. Это влило в нее эту энергию, и ее копыта все так же отталкивали землю не просто минутами, а часами.

Лиана Хэйнатафресса была частью этих грохочущих копыт, разделяла эти напряженные мышцы, пробовала эту энергию на вкус и чувствовала, как она струится через нее. Она была погружена в дикий порыв скорости, чувствуя это так же, как чувствовала это Гейрфресса, даже когда чувствовала, как ветер от их скачки треплет ее заплетенные волосы, вызывая слезы на глазах. С момента их соединения это был первый раз, когда Гейрфресса действительно продемонстрировала несравнимую скорость и выносливость своего вида. Они соприкасались с моментами такой стремительности, но до этого момента даже сама Лиана, всадница ветра, жена и дочь всадников ветра, по-настоящему не понимала, на что это будет похоже. Теперь она знала... и когда она оседлала торнадо по имени Гейрфресса, она и ее копытная сестра слились на еще более глубоком, еще более совершенном уровне.

Смутно, где-то в глубине сознания, где ее собственные мысли жили отдельно от этого стремительного бега по Равнине Ветров, она понимала, что частью магии была ее собственная любовь к бегу. Ее восторг от