Двуликий Берия - Борис Соколов

Судя по времени пребывания Какучаи на посту министра внутренних дел Грузии, эта анонимка поступила в Москву в конце марта или в начале апреля. Она сама по себе свидетельствует, сколь сложным было положение Берии и его ставленников в системе МВД, где им противостояли сплоченные группировки ставленников Игнатьева и Абакумова. Хрущев и Маленков, судя по всему, автора анонимки искать не стали, но совету неизвестного доброжелателя из рядов грузинского МВД последовали и убрали Лаврентия Павловича не только из руководства союзного МВД, но и из жизни тоже. Однако перед этим, возможно, они, демонстрируя коллективное руководство в действии, ознакомили с текстом доноса самого Берию, что повлекло за собой замену Какучавы Деканозовым. А саму анонимку Георгий Максимилианович и Никита Сергеевич сохранили. Она пригодилась им тогда, когда потребовалось доказать намерение Берии использовать органы МВД в качестве орудия для борьбы за власть. Кроме того, здесь был намек на связь Берии с грузинскими меньшевиками, что также впоследствии пригодилось для обвинения Берии в «буржуазном перерождении».

Вероятно, Хрущев и его товарищи полагали, и не без основания, что ослабление контроля центра над союзными республиками, передача большей власти национальным кадрам, что и предлагал Берия, а также передача больших полномочий хозяйственным и советским органам существенно ослабят власть собственно партийной номенклатуры и приведут к росту центробежных тенденций. Поэтому и решено было арестовать, а затем и уничтожить Берию.

Наиболее подробные свидетельства из участников заговора против Берии оставил в своих мемуарах Хрущев. Никита Сергеевич утверждал, что «мы получили после смерти Сталина тяжелое наследство. Страна была разорена. Руководство ею, сложившееся при Сталине, было, если так можно выразиться, нехорошим. Собрались в кучу разношерстные люди. Тут и неспособный к новациям Молотов, и опасный для всех Берия, и перекати-поле Маленков, и слепой исполнитель сталинской воли Каганович. В лагерях сидели 10 миллионов человек (на самом деле — вчетверо меньше. — Б. С.). Тюрьмы были переполнены. Имелась даже особая тюрьма для партийного актива, которую создал по специальному заданию Сталина Маленков (это одна из самых мрачных и закрытых тюрем — Сухановская. — Б.С.). В международной обстановке не виделось просвета, шла вовсю холодная война. Нагрузка на советский народ от примата военного производства была неимоверной».

Опять дадим слово «дорогому Никите Сергеевичу»: «Во время похорон Сталина и после них Берия проявлял ко мне большое внимание, выказывал свое уважение. Я этим был удивлен. Он вовсе не порывал демонстративно дружеских связей с Маленковым, но вдруг начал устанавливать дружеские отношения и со мной».

Никите Сергеевичу дружба с Берией была ни к чему. Он собирался сбросить Лаврентия Павловича с борта корабля власти, чтобы затем отправить в пучину опалы и забвения Маленкова. Берия же попробовал бороться не только против культа личности Сталина, но и против культа его наследников. Шеф МВД предложил не украшать колонны демонстрантов 1 мая и 7 ноября портретами членов Президиума ЦК и лозунгами в их честь. На июльском Пленуме 1953 года Микоян с возмущением говорил: «В первые дни после смерти товарища Сталина он (Берия. — Б. С.) ратовал против культа личности». Условия коллективного руководства Лаврентий Павлович считал наиболее благоприятными для того, чтобы сохранить и упрочить собственную власть и влияние.

Хрущев так охарактеризовал бериевские предложения по национальному и германскому вопросам и по борьбе с культом личности руководителей: «Я не раз говорил Маленкову: «Неужели ты не видишь, куда клонится дело? Мы идем к катастрофе. Берия подобрал для нас ножи». Маленков мне: «Ну, а что делать? Я вижу, но как поступить?» Я ему: «Надо сопротивляться, хотя бы в такой форме: ты видишь, что вопросы, которые ставит Берия, часто носят антипартийную направленность. Надо не принимать их, а возражать». — «Ты хочешь, чтобы я остался один? Но я не хочу». — «Почему ты думаешь, что останешься один, если начнешь возражать? Ты и я — уже двое. Булганин, я уверен, мыслит так же, потому что я не один раз обменивался с ним мнениями. Другие тоже пойдут с нами, если мы будем возражать аргументированно, с партийных позиций. Ты же сам не даешь возможности никому слова сказать. Как только Берия внесет предложение, ты сейчас же спешишь поддержать его, заявляя: верно, правильное предложение, я «за», кто «против»? И сразу голосуешь. А ты дай возможности высказаться другим, попридержи себя, не выскакивай и увидишь, что не один человек думает иначе. Я убежден, что многие не согласны по ряду вопросов с Берией».

В переводе с партийного языка на общечеловеческий это означало предложение сблокироваться против чересчур прыткого «лубянского маршала». Георгию Максимилиановичу пришлось еще раз крепко подумать. С одной стороны, с устранением Берии он терял важного соратника в руководстве, контролировавшего одно из двух силовых министерств. Это здорово ослабляло его позиции в предстоящей борьбе за власть. Но, с другой стороны, Берия не проявил желания переходить вместе с Маленковым к конфронтации с Хрущевым, а тем более использовать в этой конфронтации силовые методы. Наоборот, даже заигрывал с Никитой Сергеевичем. Маленков мог подозревать, что если не принять сейчас хрущевское предложение, то Никита Сергеевич попытается сговориться с Берией против него, Маленкова. Тем более что Хрущев прямо дал понять: министр обороны Булганин с ним заодно. К тому же бериевские предложения вызвали недовольство как среди членов Президиума ЦК, так и среди местных партийных и советских руководителей. В конце концов, Георгий Максимилианович решил сдать Берию, надеясь в будущем одолеть Хрущева с помощью «старой гвардии» — Молотова, Кагановича, Ворошилова, в последние годы сталинского правления находившихся в загоне. Неслучайно сразу после смерти диктатора по инициативе Маленкова Ворошилов и Каганович получили важные назначения, а Молотов был произведен в первые заместители Председателя Совета Министров. Кроме того, Маленков учитывал, что его человек, С.Н. Круглов, остается у Берии заместителем и после падения Лаврентия Павловича имеет все шансы возглавить МВД.

Но нельзя исключить, что процитированный выше разговор с Маленковым Хрущев просто выдумал постфактум, чтобы убедить читателей, будто заговор против Берии возник лишь в ответ на его «антипартийные действия». Не менее вероятна и другая версия: Хрущев и Маленков сразу же после смерти Сталина задумали избавиться от Берии и все дальнейшие события развивались по заранее запланированному ими сценарию. И если разговор Хрущева и Маленкова был, то еще у гроба Сталина.